Питер - Москва. Схватка за Россию

Торговый дом Стахеевых, состоявший из двенадцати представителей семейства из города Елабуги Вятской губернии, окончательно оформился в 1904 году. Его деятельность была сосредоточена главным образом в Волжско-Вятском бассейне. Попытки проникнуть на нефтяные рынки Кавказа закончились неудачей из-за невозможности конкурировать с более сильными игроками [738]. Глава фирмы, пожилой И.Г. Стахеев, почти безвыездно жил в Казани: за последние двадцать лет своей жизни он лишь однажды приезжал в Петербург. После его смерти, согласно оставленному им завещанию, наследники, в том числе шестеро сыновей, не имели права разделяться в течение двенадцати лет [739]. Но ключевой фигурой в стахеевской фирме стал не кто-то из родственников, а наемный сотрудник П.П. Батолин (1880-1939). Этот молодой человек, выходец из крестьянской среды, родившийся в окрестностях Елабуги, поступил на работу в торговый дом в возрасте 17 лет; через полтора года он был направлен в петербургский филиал, а еще через полтора уже руководил хлебной торговлей фирмы. Более того, И.Г. Стахеев поручил ему возглавить представительство торгового дома в Петербурге вместо одного из своих сыновей [740]. Но этим бурная карьера способного предпринимателя не ограничилась. После кончины И.Г. Стахеева Батолин, как писал он сам, отказался от работы с наследниками, так как они обошли старшего брата – Ивана, не выбрав его главой фирмы после отца по праву старшинства [741]. В результате Батолин вместе с И.И. Стахеевым создает собственное торгово-промышленное общество без привлечения третьих лиц. Если до 1912 года стахеевская фирма почти не прибегала к банковским займам, а выданные ей кредиты составляли лишь 350 тыс. руб., то затем положение быстро меняется. Новое предприятие сделало ставку не на собственный капитал, а на кредитные средства. Это стало возможным благодаря завязавшимся отношениям с питерскими банковскими кругами. П.П. Батолин вспоминал:

Результатом этого сотрудничества стала организация торговых операций банка и купеческой фирмы на новых началах, что позволило быстро и существенно нарастить обороты [743]. К тому же, получив доступ к крупным денежным средствам, партнеры начинают оперировать акциями разных банков, железных дорог, заводов и фабрик. Вместе с тем они сотрудничают и с другими наследниками старого стахеевского дела [744]. С другой стороны, намеченная Русско-Азиатским банком экономическая экспансия в центральные губернии России требовала операторов, выросших в купеческой среде и поэтому хорошо знающих особенности внутри российского рынка. Активно действовавшие Батолин и Стахеев оказались оптимальными кандидатами на эту роль. Их сотрудничество с банком вскоре переросло в тесный союз с его главой А.И. Путиловым, окончательно сложившийся во время Первой мировой войны. А осенью 1916 года деловой мир России стал свидетелем создания нового концерна Путилова – Стахеева – Батолина [745]. Сфера интересов этой мощной группы была поистине необъятна: нефтяное дело, текстильная промышленность, торговля лесом и хлопком, покупка акций крупных банков и т. д. Сегодня, благодаря современным исследованиям, мы имеем довольно полное представление о глубоком внедрении этих дельцов в российскую экономику [746]. Благодаря правильно выбранной Путиловым стратегии заметно расширились возможности Русско-Азиатского банка, и его конкурентоспособность выросла по сравнению с другими игроками.

Московские банки, контролировавшиеся купечеством, в своих возможностях заметно уступали петроградским. Достаточно сказать, что накануне 1914 года в среднем капитал одного столичного банка превышал аналогичный показатель в Первопрестольной более чем в два раза [747]. Тем не менее во время войны Москва серьезно усилилась в финансовом отношении: выпадение из экономической жизни России такого развитого промышленного региона, как занятая немецкими войсками Польша, привело к укреплению рыночных позиций москвичей, а следовательно, и их доходов. В свою очередь, появление свободных средств все больше приобщало крупное купечество к финансовым операциям. Небывалый спрос на ценные бумаги, констатировала «Финансовая газета», уже давно определяется потребностями Москвы, которая стремится получить влияние на целый ряд промышленных предприятий [748]. В результате, продолжала газета, акции превращаются в обычный товар: к старым биржевым требованиям прибавилось еще одно – гостинодворское: заверните [749]. Но московский деловой мир ничуть не смущался подобными уколами. В ответ здесь упорно твердили о своей устойчивой приверженности к производству, а не к спекулятивным сделкам, в изобилии совершавшимся в Петрограде.

Представители купечества утверждали, что с начала войны питерские банкиры занялись выкачиванием денег из своих местных отделений. Все это сказывается на состоянии местной промышленности и торговли: вместо того чтобы их развивать, банки оперируют деньгами в Петрограде, занимаясь различного рода спекуляциями. В результате провинциальные филиалы превращаются в своего рода ширму для разных выгодных дел, которые вершатся в кабинетах фешенебельных столичных ресторанов. [751]

Характеризуя положение дел в банковской сфере Москвы после 1914 года, следует сказать о двух видных семействах – Второвых и Рябушинских, которые стремились занять более прочные позиции в финансовой элите России, потеснив столичные банки. Н.А. Второв решил получить контроль над Сибирским торговым банком, располагавшим филиальной сетью в Поволжье, на Урале и в Сибири. Торговый дом, возглавляемый Второвым, издавна имел в этих регионах устойчивые коммерческие интересы. К началу 1916 года он и его партнеры уже приобрели крупный пакет акций этого финансового учреждения; больше было только у основных владельцев – семьи М.А. Соловейчика [752]. Однако в январе глава банка скоропостижно скончался в возрасте 43 лет; московская группа акционеров решила воспользоваться моментом и выбить банк с питерской орбиты [753]. Для этого москвичи вступили в переговоры с родственниками Соловейчика, но тут им пришлось столкнуться с еще одним претендентом. Речь идет об известном питерском дельце И.П. Манусе, который в начале 1913 года уже пытался «взорвать» Сибирский банк изнутри и сменить его руководство; тогда эту попытку удалось нейтрализовать [754]. Теперь Манус развил не менее бурную деятельность. Подойдя к делу творчески, он предложил акционерам слияние Сибирского банка с Соединенным банком в Москве. Капитал этого финансового гиганта составил бы около 60 млн руб., на пост руководителя новой структуры намечался некий Боберман, служивший некоторое время директором московского отделения Сибирского банка. Но укрепившиеся в банке москвичи воспрепятствовали осуществлению этих планов. Когда мирное обсуждение ситуации не принесло желаемых плодов, Манус не пренебрег обратиться к угрозам, однако и это ничуть не приблизило его к успеху [755]. Но и усилия Н.А. Второва в конечном счете тоже окончились ничем. Семья Соловейчика уступила свой пакет известному представителю делового Петрограда инженеру Н.X. Денисову, «специализировавшемуся» на военных поставках [756]. После этого москвичи практически утратили интерес к Сибирскому торговому банку; юридически Второв оформил выход из его совета в январе 1917 года [757].