Путешествие в Индию

Султан дал капитанам для передачи королю длинное письмо – поздравлял его с открытием пути в Индию и приглашал и впредь присылать корабли.

Начался обмен подарками. Султан послал королю широкую золотую цепь с драгоценными камнями, а королеве – перламутровый ларец, украшенный серебром и слоновой костью, и двадцать золотых колец с дорогими камнями. В ларце лежали белые шелковые ткани и золотая нить, «какой наши люди никогда не видели», как пишет автор «Roteiro».

Султан сделал богатые подарки всем трем капитанам и, кроме того, послал на корабли две лодки, груженные ящиками с белыми шелками и цветными муслинами для команды. «Чтобы никто не был недоволен моей страной», – сказал он.

Утром в подарок королеве от султана привезли еще огромный кусок серой амбры, отделанный в серебро. Это был роскошный подарок. При виде его Васко да Гама приказал команде кричать и трубить в трубы.

Надо было отдариваться. Васко да Гама послал на берег десять ящиков кораллов, много янтаря, киновари и ртути, кружев, сукон, сатина, дамаска, рубашек, зеркал, ножей, красных шапок, стеклянных бус.

Наконец он послал султану свой богато украшенный кинжал и передал подарки его министрам. Щедрость, проявленная Васко да Гамой в Малинди, отчасти объясняется тем, что португальцы плыли обратно и одаривать больше было некого, а в Малинди – городе, имевшем большое значение на пути в Индию, – надо было оставить о себе самое благоприятное воспоминание.

Состязание в щедрости продолжалось. Султан не хотел уступать. Он приказал скупить по городу у арабских купцов самые лучшие ткани и послал их на корабли. Султан писал, что для капитанов ткани эти, конечно, бедны, но пусть команда оденется в них в день прибытия в Лиссабон. Королю он послал огромный слоновый клык. Португальцев, по его приказу, снабдили продовольствием.

8 января на берегу поставили падран – каменный столб с надписью.

Через два дня под крики команды и звуки труб португальские корабли, украшенные флагами и коврами, покинули Малинди и двинулись на юг.

Кормчим Васко да Гама приказал посменно стоять на вахте рядом с маврами, расспрашивать их и зарисовывать берега.

Еще в Малинди ему принесли дневник священника Жуана Фигуэра. Падре умирал от цинги и просил передать свой дневник командиру. Записки священника заинтересовали командира. Он велел ухаживать за Фигуэра особенно тщательно. Свежие фрукты сделали свое дело, падре поправился, и, уходя из Малинди, Васко да Гама приказал Жуану Фигуэра с утра до ночи сидеть на носу и записывать все, что случится во время плавания.

Корабли шли тихо, португальцы с трудом меняли курс, очень медленно ставили паруса. Иногда упускали ветер, не успев вовремя повернуться. Особенно плохо было на «Сан-Рафаэле», и Васко да Гама решил пожертвовать этим судном.

Корабли подошли близко к берегу и стали на якорь. С обреченного судна начали перегружать пряности, провиант, порох, ядра и матросское имущество. Снимали паруса. Осторожно перенесли с носа деревянную раскрашенную статую покровителя «Сан-Рафаэла». Все работали молча. Особенно угрюмы были моряки с «Сан-Рафаэла».

Паулу да Гама, со времени отъезда из Малинди чувствовавший недомогание, в последний раз поднялся на свой корабль, чтобы посмотреть, не забыли ли что-нибудь ценное. Он прошел по ободранным каютам, заглянул в трюм, где валялись мусор и тряпки, прошел по палубе, шагая через доски и обрывки канатов, и, еще более угрюмый, покинул судно.

Чтобы «Сан-Рафаэл» не достался маврам, его к вечеру сожгли. Теперь легче было ставить паруса, и корабли пошли быстрее.

28 января прошли мимо Занзибара, а 1 февраля остановились недалеко от Мозамбика и знакомого уже острова Сан-Жоржи, где когда-то силой добывали лоцманов. Мозамбик был скрыт дождевой завесой.

Васко да Гама решил поставить здесь падран.

Утром 2 февраля шел проливной дождь. Все намокло. Но командир приказал во что бы то ни стало поставить падран. На берег поехали на трех лодках. С огромным трудом втащили столб на вершину холма, спотыкаясь и падая на мокром, покрытом скользкой глиной и травой обрыве. Паулу да Гама, руководивший установкой падрана, стоял на обрыве на самом ветру. Холодный ветер пронизывал его насквозь. Промокший священник простуженным голосом запел мессу. Матросы никак не могли разжечь огонь, чтобы растопить свинец. Свинцом прикрепляли крест на вершине падрана. Так и не удалось добыть огонь, и Васко да Гама приказал возвращаться на корабли.

Снова двинулись в путь мимо знакомых уже берегов. 3 марта корабли вошли в реку Сан-Браш. С этой рекой у моряков было связано много воспоминаний. Здесь сожгли вспомогательное судно, здесь сначала мирно торговали с неграми и демонстрировали друг другу пляски, а потом рассорились. Здесь поставили падран.

Корабли вошли в устье реки. Берега не изменились. Вот обгорелый остов португальского корабля, а вот и падран, сделанный из мачты вспомогательного судна. Видимо, негры не решались трогать предметов, оставленных португальцами. В Сан-Браш прожили девять дней. Но туземцы помнили, что Диаш убил их соплеменника, а с матросами да Гамы дело чуть не кончилось ссорой. Поэтому негры не появлялись, а португальцы боялись отойти от берега.

Васко да Гама думал раздобыть у негров провизии. Когда это не удалось, вспомнили про островок в устье реки. Снарядили шлюпки, и целых три дня португальцы ловили, солили и вялили тюленей, пингвинов и запасали воду. Затем покинули Сан-Браш и пошли мимо скалистых берегов.

10 марта матрос в «вороньем гнезде» на верхушке мачты увидел высокие черные горы с плоскими вершинами. Все поднялись наверх и смотрели, как корабли, открывшие путь в Индию, огибали мыс Доброй Надежды – надежды на то, что будет открыта Индия.

Васко да Гама напомнил матросам о попытке мятежа. Кормчие, сославшись на труды и лишения, которые они перенесли в Индии, просили простить их.

Васко да Гама ответил:

– Сам я давно простил вас и хочу просить короля дать вам награду. Но я поклялся и проведу вас по Лиссабону в королевский дворец в цепях.

Черный мыс скрылся из виду. Васко да Гама начал раздачу подарков, полученных от султана Малинди. Он раздавал матросам ткани, приказывая самим шить одежду, чтобы прибыть в Лиссабон в праздничных нарядах. Рядом с ним сидел бледный Паулу да Гама. Он чувствовал себя все хуже и хуже. По утрам Паулу с трудом поднимался с постели. Здесь, у южной оконечности Африки, дул холодный ветер, и Паулу да Гама дрожал от озноба, но пересиливал себя и старался не кутаться.

Васко да Гама все время с тревогой следил за братом. Было несомненно, что Паулу сильно болен. Но Васко да Гама надеялся, что, вернувшись на родину, Паулу поправится. Надо было торопиться на север, тем более что на кораблях продолжали заболевать и умирать моряки.

К счастью, дул попутный ветер, корабли быстро бежали вдоль сизо-зеленого берега, рассекая поля желтоватых водорослей. Иногда в водорослях чернели головы тюленей. Корабли вспугивали стайки маленьких серых птичек, взлетавших над водорослями.

Чтобы сократить путь, португальцы ушли от берегов в открытое море. Лоцманы из Малинди стояли теперь без дела. Португальцы вели корабли сами.

Семь дней дул попутный ветер, потом настал штиль. Бессильно повисли паруса, чуть плескала за кормой вода. Пять дней царил штиль. Паулу да Гама редко показывался из каюты, и когда к нему заходили, он только спрашивал, какой ветер. Видимо, больной тосковал по родине. Васко да Гама не отходил от брата. Но они почти не разговаривали друг с другом. Эти суровые люди не привыкли проявлять нежных чувств, и Васко да Гама выражал любовь к брату и тревогу за него, стараясь услужить ему: то поправлял постель больного, то подавал пить.

Штиль сменился штормами. Неделю бури трепали истерзанные корабли. Ночью во время шторма моряки с «Сан-Габриэла» потеряли из виду «Берриу».