Израильский узел. История страны – история противостояния

Я не верю, что пословица «Нет ничего тайного, что не станет явным» правильна. Но кое-что кое-когда, особенно в эпохи перемен, приоткрывается. Недавно два исследователя, Изабелла Гинор и Гидон Рамез, выпустили книгу «Летучие мыши над Димоной: советская ядерная авантюра в Шестидневную войну», где достаточно убедительно доказывают, что именно СССР спровоцировал кризис, намереваясь вступить в войну с Израилем на стороне арабов с целью уничтожения израильского ядерного центра в Димоне. Изабелла Гинор (научный сотрудник Трумэновского института при Еврейском университете в Иерусалиме) рассказала, что, просматривая прессу стран СНГ, натолкнулась в одной из украинских газет на поразительный материал: бывший офицер советской морской пехоты Юрий Хрипунков писал, что в первый день Шестидневной войны, находясь на борту фрегата в восточной части Средиземного моря, он получил приказ сформировать группу «добровольцев» в составе тридцати человек и подготовиться к десантированию на побережье Израиля. Операция несколько раз откладывалась и в конце концов была отменена, когда корабль находился всего в двадцати милях от Хайфы – запланированного места высадки.

Гинор и Ремез не поверили своим глазам. Ни в одном официальном источнике не было и намека на прямое советское военное вмешательство в ближневосточный конфликт. Более того, все специалисты в один голос утверждали, что такое вмешательство было немыслимо и шло вразрез с принципами советской внешней политики.

Однако вскоре выяснилось, что сенсационное откровение Хрипункова – лишь верхушка айсберга. Исследователи нашли в самых разных источниках, независимых друг от друга, подтверждения его рассказа, включая сходные сообщения моряков с других кораблей мощной советской Средиземноморской эскадры.

В операции были также задействованы атомные подлодки, стратегические бомбардировщики, пилотам которых выдали карты целей на территории Израиля, истребительные соединения, получившие приказ прикрывать бомбардировщики и поддерживать арабские ВВС и т. д. В частности, авторы книги приводят показания летчика Юрия Настенко о том, что вечером 5 июня 1967 г. его часть, дислоцированная на Украине, была приведена в состояние полной боевой готовности, и у него не было сомнений, что ему предстоит участвовать в боевых действиях.

Изабелла Гинор и Гидон Ремез подчеркивают, что, вопреки распространенному мнению, даже при Ельцине, не говоря уже о нынешних глухих временах, основные официальные советские источники информации – архивы Политбюро, Генштаба и КГБ – были наглухо закрыты для историков. Тем не менее, исследователям удалось найти немало доказательств своей теории – кое-что в советских архивах, кое-что в архивах стран Варшавского пакта, кое-что в открытых источниках. Они сопоставили собранные ими данные с материалами из архивов Израиля, США и ряда других стран и не нашли ничего, что противоречило бы постепенно складывавшейся картине. Более того, их версия позволяла объяснить ряд загадочных намеков в известных источниках.

Но зачем Москве понадобилось пускаться на авантюру, чреватую прямым военным столкновением с Соединенными Штатами? Авторы книги нашли ответ на этот вопрос в меморандуме, который был включен (по счастливому недоразумению?) в опубликованный в 2003 г. под редакцией Виталия Наумкина сборник документов МИД СССР.

В меморандуме, датированном 23 февраля 1966 г., сообщается, что 13 декабря 1965 г. «один из лидеров израильской компартии товарищ Снэ поставил советского посла в Тель-Авиве в известность о своем разговоре с советником премьер-министра Израиля, Гариэлем [бывший глава легендарной израильской разведслужбы “Моссад” Исер Харель], в которой последний объявил о намерении Израиля создать свою собственную атомную бомбу».

К этому времени существование в Израиле ядерной программы не было тайной для советской разведки. А вот чего в Москве не знали, так это того, на какой стадии находились работы, ведущиеся в Димоне. Сообщение Хареля было истолковано советским руководством в том смысле, что ядерного оружия у Израиля пока нет, и поэтому еще есть возможность не допустить его появления у еврейского государства, но действовать надо без промедления.

Последовала бурная вспышка советской дипломатической активности с целью напугать Израиль и заставить его заморозить свою ядерную программу. Ничего не добившись, Москва переключилась на подготовку силового решения проблемы. Судя по всему, среди советского руководства не было полного единодушия в отношении того, что следует предпринять. Но известно, что особенно жесткую позицию заняли председатель КГБ Юрий Андропов и замминистра обороны Андрей Гречко. В 1966 г., выступая в Черновцах, маршал Гречко пообещал, что «полувековой юбилей Великой Октябрьской революции будет последним днем существования еврейского государства» и что «с империализмом и сионизмом будет покончено». Был разработан хитроумный план с целью спровоцировать Израиль на упреждающий удар.

«Советское руководство, – пишут авторы книги, – стремилось в максимальной степени снизить вероятность ответных действий со стороны Соединенных Штатов. Для этого необходимо было заставить Израиль первым нанести удар, что навлекло бы на него международное осуждение и вызвало бы недовольство США. Наконец, предлогом к войне должна была послужить израильская ядерная программа, из-за которой у Тель-Авива были серьезные разногласия с Вашингтоном, причем как раз в тот момент, когда перспектива появления у Израиля ядерного оружия тревожила Вашингтон почти в такой же степени, как и Москву».

Изабелла Гинор и Гидон Ремез откопали также так называемый «финский документ», из которого явствовало, что еще до начала Шестидневной войны Советский Союз заготовил ноту с поручением Финляндии представлять свои интересы в Израиле. Из этого неопровержимо следует, что советский план предусматривал разрыв дипломатических отношений с Израилем после того, как он будет спровоцирован на упреждающий удар по Египту.

Историк Майкл Орен пишет, что решающим фактором, вызвавшим войну, был «страх Израиля за свой реактор, а не страх Египта перед ним». Известно, что 17 и 26 мая 1967 г. два самолета совершили пролеты над ядерным комплексом в Димоне. Предполагалось, что это были египетские «МиГ-21». Но Изабелла Гинор и Гидон Ремез доказывают, что разведывательные полеты над израильским ядерным центром оба раза совершил в то время еще экспериментальный и сверхсекретный «МиГ-25», который официально пошел в серийное производство лишь в 1972 г. В то время на Западе не было аналога этой машине, которая получила в классификации НАТО обозначение Foxbat («Летучая мышь»).

Израильские летчики, знавшие «МиГ-21» как свои пять пальцев, сразу поняли, что имеют дело с совершенно другой машиной: самолет, летевший над Димоной, шел на такой высоте и с такой скоростью, что у поднявшихся на перехват истребителей не было никаких шансов его догнать. Пролеты вызвали панику среди командования Армии обороны Израиля, которое (как оказалось, с полным основанием) усмотрело в них признак грядущего нападения на драгоценный ядерный комплекс. Тогда-то и было окончательно решено нанести упреждающий удар по Египту

Версия Гинор-Ремеза вызвала недоверие среди историков. Но израильская чета нашла подтверждение своей версии – упоминание в советской авиационной литературе о том, что «в конце 60-х гг.» «МиГ-25» проходил эксплуатационные испытания в ближневосточном регионе. А вскоре обнаружился и прямой свидетель – бывший советский летчик в генеральском звании, который засвидетельствовал, что в 1967 г. он совершил полтора десятка полетов в воздушном пространстве Израиля, в том числе два полета на «МиГ-25», настолько секретные, что визу на них дал лично министр обороны СССР. Уже когда книга была в наборе, авторы получили решающее доказательство своей правоты. На сайте российского министерства обороны появилась статья за подписью официального представителя министерства, где подтверждалось, что оба полета над израильским ядерным центром в мае 1967 г. были совершены «Летучей мышью».