Тридцатилетняя война

Наконец 8 ноября 1626 года прибыли новые подкрепления под командованием зятя Герберсдорфа графа Готфрида Генриха Паппенгейма, прошедшего военную выучку на службе у испанцев. Крестьяне имели численное превосходство, знали местность, у них была артиллерия, и к ним дружественно относилось население, среди которого и ради которого они сражались. Но им противостояли отборные баварские войска и командующий, в чьих способностях никто не сомневался. Исход был предсказуем. Искусно маневрируя, Паппенгейм отбросил крестьян от Вельса на запад и рассеял их у Вольфзегга на открытой холмистой местности на краю района, родины большинства мятежников. Численность повстанцев резко сократилась из-за дезертирства. Кавалерия Паппенгейма отсекла их от родных мест и погнала на юг по реке Траун в узкие теснины Хёлленгебирге. Под Гмунденом Паппенгейм окружил крестьян, нанес им сокрушительное поражение и окончательно добил остатки повстанческой армии у Фоклабрюка и Вольфзегга [533].

В ознаменование победы граф Паппенгейм преподнес в дар церкви Гмундена позолоченную статую святого Георга [534], а в Линце весной были казнены двадцать вожаков восстания. Крестьяне не ошиблись в своих предсказаниях, поместив на знаменах изображения черепов.

4

На северном побережье во мраке, сырости и холоде [535] наступал новый, 1627 год и десятый год войны. За пределами Германии Вальтеллина теперь была открыта для испанцев, а во Франции разрасталось восстание гугенотов. Фаворит Бекингем, правивший Англией, сделал большую глупость, объявив войну Франции и послав флот на помощь повстанцам в крепости Ла-Рошель, а Ришелье ради спасения монархии отвернулся от союзников и стал домогаться дружбы с Испанией.

В Германии Тилли удерживал епископство Хильдесхайм, войска Валленштейна стояли в Магдебурге, Хальберштадте, Бранденбурге и занимали отдельные районы Богемии. Рейнланд был оккупирован испанцами и баварцами; Австрия, Богемия и Венгрия содержали у себя контингенты императорской армии. Наемники Мансфельда расквартировались в Силезии и Моравии, а солдаты Кристиана располагались на равнинах западнее Эльбы. По всей Западной Германии был неурожай [536], голод поразил Франконию, Вюртемберг и долину Рейна [537]. Чума бушевала в Страсбурге, вокруг Штендаля и Котбуса в Бранденбурге, в Силезии, Загане, Гольдберге, Нассау, Сааре и Вюртемберге [538]. Эпидемию остановить было практически невозможно. Вместе со знаменами армии несли и тиф, оспу, сифилис. Обозы проезжали по трупам павшего скота и лошадей, распространяя заразу по деревням и фермам.

Насилие, бедствия стали обыденными. «13 мая 1626 года застрелили Катерину, мою бедную служанку», — пометил в дневнике пастор в Бранденбурге [539]. Малейшее неповиновение наказывалось зверской расправой. Жители Вейсскирхена в Моравии дорого заплатили за отказ приютить людей Мансфельда. «Мы убивали всех подряд, мужчин, женщин, детей, — писал потом английский наемник. — Бойня длилась два часа, и два дня мы грабили» [540].

Со всех концов к императору шли жалобщики. В феврале в Вену явилась депутация из Силезии, добропорядочные бюргеры, не слишком обремененные заботами и находившие время для того, чтобы в интервалах между делами осматривать достопримечательности и напиваться. Силезия пострадала меньше, чем Моравия или Богемия. На пути в Вену силезские эмиссары видели гораздо более страшные свидетельства надругательств, чем те, на которые они приехали жаловаться [541]. В Глаце были полностью разрушены предместья; за Миттельвальде на чешской границе крестьяне оставили поля незасеянными, им надоело выращивать урожаи, которые потом либо уничтожались, либо отбирались [542].

Еще тяжелее пришлось жителям Бранденбурга. Валленштейн разместил войска в Кроссене на Одере, а также в Штендале и Гарделегене в бассейне Эльбы, где он мог бы помешать соединению датчан с остатками армии Мансфельда в северной Силезии [543]. Здесь его квартирмейстеры требовали от жителей не только еду и питье, но и одежду с обувью. Обязательства провинции составили шестьдесят шесть тысяч гульденов, и когда местные власти не смогли их выполнить, солдаты схватили уполномоченных и держали их как заложников. В отличие от ветеранов Тилли рекруты Валленштейна были детьми из крестьянских семей, малоопытными, неуправляемыми и болезненными юнцами. В Гарделегене они хоронили умерших в один день по двадцать человек в общей яме [544]. «Есть ли Бог на небесах или Он забыл о нас! — взывали бранденбуржцы к своему курфюрсту, благоразумно укрывшемуся в Пруссии. — Мы, как овцы, брошены на произвол судьбы… Долго ли нам смотреть на то, как на наших глазах сжигают наши дома и хижины?» [545]

Ответа можно было и не ждать. Несчастное посольство Георга Вильгельма в Вене ничего не добилось. Фердинанд лично принял посла и проявил необычайную любезность — приподнимал шляпу при каждом упоминании имени курфюрста, — но, сославшись на неизбежные «неудобства», которые приносит война, рекомендовал обратиться к Эггенбергу. Тот также принял посла не менее любезно, хотя и пребывал по случаю болезни в постели. Не имея шляпы, он приветствовал посла приподниманием ночного колпака и повторил в расширенном варианте слова императора. Из других источников посол узнал, что в Моравии Валленштейн вел себя еще отвратительнее, и, как заметил его информатор, нет никаких оснований надеяться на то, что император защитит людей в другой провинции, если он неспособен сделать это в собственных землях [546].

Назойливость посла все же вынудила правительство императора подготовить меморандум Валленштейну с указанием на то, что он расквартировался в Бранденбурге без императорского позволения. В последнюю минуту текст поправили, написав «без ведома императора», из чего посол заключил, что правительство Фердинанда тоже боится генерала [547].

Курфюрст сам решил воздействовать на Валленштейна. Он направил генералу два письма, но не удостоился даже ответом. Позже он узнал, что оскорбил военачальника, назвав его «досточтимый друг», а не «досточтимый господин и друг», как это делал более разумный курфюрст Саксонский [548]. Невезучая депутация из Галле на своем горьком опыте убедилась, что к Валленштейну надо относиться более чем уважительно. Он заковал ходоков в цепи и предупредил, что впредь всех жалобщиков будет расстреливать на месте [549].

Германия еще не была разорена, но если не остановить распространение войны, то неминуемо наступит и ее черед. Казалось, что после поражения Кристиана Датского и примирения Франции с Испанией противоборство должно было прекратиться, и зимой кое-кто пророчествовал, что армия Валленштейна будет частично распушена, а его самого уберут [550]. Из всех протестантских князей в оппозиции императору оставались только герцоги Мекленбурга, протестантский администратор Магдебурга и изгнанник Фридрих. Остальные либо относились ко всему с полной отрешенностью, либо с оружием в руках встали на сторону императора. Магдебург, к примеру, демонстративно дистанцировался от своего мятежного правителя [551]. Казалось, ничто не могло помешать установлению мира. Тем не менее с наступлением нового, 1627 года Валленштейн довел численность армии до ста сорока тысяч человек [552] и начал отправлять офицеров с заданиями во все края, вплоть до Рейнланда, вызвав массу жалоб императору со стороны духовных курфюрстов [553].