Первое Полоцкое сражение (боевые действия на Западной Двине в июле-августе 1812 г.)

«По прибытии к озеру Ропны, — вспоминал Антоновский, — наш полк и Гродненский гусарский остановились в боевом порядке… Дозволено развести огни, у которых, собравшись в кучку, офицеры грелись и рассуждали с прискорбием о невзгоде, повстречавшейся с нами нынешний день… Некто из офицеров сказал: “Все, что ни делается — к лучшему; вперед будем вести себя осторожнее против неприятеля”. Всю ночь мы простояли, не выпущая из рук ружей; на сей раз стали осторожнее. Но торжествующий неприятель не беспокоил и себя и нас. Он не сделал ни одного выстрела в продолжение ночи. Таким образом, несчастное для нас 6 число августа окончили».

Союзники не имели сил преследовать отступавших. Сен-Сир вспоминал, что «бригада Кандра из дивизии Мерля выступила вперёд, чтобы поддержать четыре батальона, которые Сен-Сир направил в лес, чтобы преследовать неприятеля по дороге к Белому; но мы узнали, что эти четыре батальона, изнемогая от усталости, заночевали у опушки леса, будучи не в состоянии двинуться далее. Таким образом, генералы верно судили накануне о состоянии своих войск, так что, хотя и оставшись победителями, мы не могли воспользоваться всеми плодами победы». Д’Альбиньяк также посетовал: «Если бы могли её преследовать, эта армия была бы уничтожена; она ретировалась по единственной дороге в лесу, протяжённостью пять больших льё; но войска 2-го и 6-го корпусов были настолько изнурены голодом, маршами и контрмаршами, что было невозможно заставить их идти так далеко».

В этой связи Фабри резонно заметил, что именно теперь был прекрасный случай употребить кирасирскую дивизию Думерка, но такового приказа не последовало. Сен-Сир, видимо понимая, что такой упрёк может быть высказан ему, в мемуарах среди прочих совершённых ошибок назвал «недостаток координации кирасирской дивизии с четырьмя пехотными дивизиями». Д’Альбиньяк также заметил: «Если бы дивизионный генерал кирасир оказал большее содействие и лучше понимал движения, последствия этой баталии были бы более значительными». Похоже, что Марбо не зря назвал генерала Думерка «весьма посредственным офицером». [180]

«Поле боя, — писал Майлингер, — было покрыто убитыми и ранеными с обеих сторон; особенно плотно они лежали вокруг поместья, где вечером теснились главные массы. Борьба длилась с 5 до ½ 10 часов, то есть всего 5 ½ часов. Едва ли когда-нибудь в прежних и последующих сражениях на таком узком пространстве, около ¾ часа в длину и ½ часа в глубину, непрерывно и смертоносно действовало столь огромное число из более чем 200 орудий. При этом почти постоянно стояли глаза в глаза… В оба дня противник сражался с редким мужеством и величайшей уверенности в своей силе и превосходстве. Тем удивительней кажутся хладнокровная выдержка, спокойствие и полная самоотречения храбрость ѴІ-го корпуса”. Из-за такого крайнего ожесточения и упорства противники понесли весьма существенные потери. Баварцы, которые задействовали только 4 бригады, оставили на поле боя 118 офицеров и 1.161 солдата; из них было убито 15 офицеров и 129 нижних чинов (то есть 1 офицер на 8 солдат), ранено 103 офицера и 1.032 нижних чина (1 офицер на 10 солдат). Грубер писал, что потери составили 75 офицеров и 1.378 солдат.

В ведомости, составленной 21 августа начальником штаба баварского контингента подполковником Й. Палмом, приведены следующие данные о потерях корпуса за 16, 17 и 18 августа.

Данные о потерях из ведомости Й. Палма

Таким образом, общие потери баварцев составили 101 офицер и 1.536 нижних чинов. [181]

Фёльдерндорф заметил, что «потери среди офицеров кажутся непропорционально большими по сравнению с рядовым составом. Однако ещё до сражения число рядовых солдат было непропорционально мало к состоявшим в рядах офицерам. Некоторые роты вступили в бой, имея менее 30–40 человек под ружьём. 1 — й линейный полк в своих 12 ротах насчитывал только 240 ружей; 10-й — только 350; 4-й лёгкий батальон — лишь 280, 6-й лёгкий батальон — не более 300, в то время как во всех этих подразделениях офицеры имели почти полный комплект». [182] К тому же, баварские офицеры повсюду должны были стоять во главе, особенно когда опасность была самой большой, чтобы совершенно измученных лишениями и напряжением баварских солдат воодушевлять своим примером». По словам Хайльмана, «многие роты имели едва по 30–40 ружей, или от 11 до 12 рядов, некоторые даже направили в огонь лишь 6–7 рядов. На это небольшое число личного состава в большинстве рот приходилось 2–3 офицера, не считая многочисленного генерального штаба и адъютантов. К тому же, русские снайперы уверенно отстреливали баварских офицеров с их блестящими серебряными кольцами на воротниках, которые при атаке всегда шли далеко впереди войск». [183] Из числа штабных были ранены первый и второй адьютанты генерала Деруа, подполковник барон Ф.Й. Хертлинг и обер-лейтенант барон Л. Добенек, капитан барон Фёльдерндорф, капитан-инженер К. Хацци, ординарец капитан Турн унд Таксис.

У французов был ранен генерал Валантен, из полковников убиты Майо и Обри, ранены Ардио и Вимпфен (вскоре уволен со службы). [184] Всего войска 2-го корпуса потеряли около 1200 чел. [185] Сен-Сир уверял, что его войска захватили 1200–1500 пленных и 14 пушек. Вреде считал, что русские потеряли 4 тыс. убитых и раненых, а за два дня сражения — 9 тыс. чел. Д’Альбиньяк писал, что «следующим утром стали видны огромные потери, которые понёс противник; они могли достигать 10.000 человек. Французская армия потеряла, по меньшей мере, 4.000 человек; она была в таком расстройстве на следующий день, 19-го, что при сообщении о том, что будет новая атака, смогли собрать лишь остатки батальонов: под ружьём находилось, наверно, 10.000 человек».

Дибич считал, что «русские потери в этот день составили немногим меньше 3.000 человек выбывших из строя и шесть пушек. Были ранены генералы Берг, Казачковский и Гамен. Противник потерял около 5.000 человек и два орудия». Витгенштейн заявил, что «неприятель убитыми и ранеными потерял против нас конечно в трое», а «в плен взято нами: 2 подполковника, 15 обер-офицеров, до 500 нижних чинов и 2 орудия». В другом рапорте он указал, что «во время преследования от Свольны, и в сих двух сражениях взято: 15 обер-офицеров и 3.201 нижних чинов», но признал, что «с нашей стороны урон так же не мал; подбито 7 орудий, которые ими во время сражения увезены». Богданович определил русские потери в 5 ½ тыс. чел. По более точным подсчётам Поликарпова, у русских были убиты 10 офицеров и 646 нижних чинов, пропали без вести 5 офицеров и 1304 солдата, ранены 3 генерала, 85 офицеров и 2.569 солдат; всего 4.649 чел. [186]