В Беловежской пуще

- Выпьешь коньяку? - спросил он пилота.

- Спасибо, я не употребляю алкоголь. Я охотно выпил бы пива или содовой.

Клаузер вышел из кабинета. Штангер вслушался в его удалявшиеся шаги, а потом одним прыжком оказался возле летчика.

- Держи... - И подал пленному пилку для металла и нож. - Отсюда не пытайся убежать. Это невозможно. Спрячь это. Завтра в пути, - прошептал Штангер.

- Спасибо, товарищ.

- Продолжай в том же духе. Приманка схвачена...

Штангер опять уселся возле столика, пригладил волосы, принял безразличное выражение лица и, закуржв сигарету, стал смотреть в окно. Вошел Клаузер, а за ним солдат с подносом, на котором стояли бутылка коньяку, пиво, лимонад, холодные закуски и сладости.

- Выпьешь, Штангер? Это мой великий день.

- Я тоже так думаю, герр капитан. И восхищаюсь вашей ловкостью. Ну, так за ваше повышение или награду, герр капитан, - ответил Штангер и поднял рюмку.

Клаузер и Штангер выпили коньяку, а Наиров преспокойно потягивал из стакана пиво. Клаузер, горя нетерпением, стал продолжать допрос.

Пилот подробно рассказал о подготовке к высадке десанта в Ромницкой пуще. Сам он должен был командовать звеном десантных самолетов. Все другие дела, которые могли интересовать Клаузера, теперь отошли на второй план. Наиров, склонившись над картой Ромницкой пущи, объяснил, что в штабе у русских есть рельефная карта участка пущи вместе с макетом дворца. Он показал даже полянку, где предполагалось сбросить парашютистов. Не знал он только одного: как поступят с захваченными Герингом и другими. Но для Клаузера это уже не имело значения.

- Скажи, Наиров, какие у тебя есть доказательства того, что ты говоришь правду об этом десанте? - внезапно спросил Клаузер.

- Извините за фамильярность, герр капитан, но я в свою очередь задам вам вопрос: какие у вас основания мне не верить? - ответил нерастерявшийся Наиров и смело взглянул Клаузеру прямо в глаза.

Клаузер задал Наирову десятки коварных вопросов, так как все еще сомневался в правдивости его показаний, но пилот говорил так искренне, отвечал с такой готовностью, оперировал такими убедительно выдуманными аргументами, что все сомнения Клаузера постепенно развеялись.

Только вечером Клаузер закончил допрос. Все, что оа услышал, ошеломило его. Штангер увел Наирова в камеру.

- Завтра тебя повезут отсюда, - шепнул он по дороге пилоту. - Здесь не пытайся бежать. Только в пути. Имеешь шансы. Найдешь партизан. Обо мне забудь...

Вечером, после возвращения Завелли и Фриватта из Белостока, в центре все закипело. Клаузер, как профессиональный актер, читал показания Наарова медленно, делал паузы, снимал и надевал пенсне. Завелли и Фриватт с недоверием крутили головами.

Привели еще раз Наирова, чтобы он подтвердил свои показания и разъяснил детали. Завелли и Фриватт засылали его перекрестными вопросами. Все, однако, совпадало. Клаузер был героем дня.

Запись показаний Наирова Завелли приказал тотчас же зашифровать и передать ио телетайпу в "Ваяли I". Одновременно известили полковника Шмельслегера, что завтра до полудня пилот будет доставлен в Варшаву, Естественно, сопровождать его должен был лично капитан Клаузер.

На другой день, сразу же после завтрака, и дворцу подъехали "опель" и машина с конвоем, который должен был сопровождать Клаузера на трассе от Беловежа до Хайнувки. Клаузер с автоматом в руках и вооруженный унтер-офицер ждали у машины. Из подвала вывели Наирова. Штангер выразительно взглянул на него и подумал: "Если ему наденут наручники, весь план может сорваться. Из арестантских камер в "Валли I" не так-то легко убежать..."

Он ждал что будет делать Клаузер. Тот повернулся к Штангеру:

- Скажи ему, пусть не боится. Мы едем в Варшаву, к нашему руководству, а не в гестапо. Там ему будет хорошо. И пусть в пути не вздумает дурить! - Клаузер показал на "шмайсер". - Держи! - И он протянул пилоту пачку сигарет.

- Едешь в Варшаву. В пути может всякое случиться. Охрана вас сопровождает только через пущу, - наставлял пилота Штангер, сделав при этом суровую мину.

Наиров кивнул в знак того, что понял, приложил руку к груди и, улыбнувшись Клаузеру, сказал:

- Все гут, ферштее...

Клаузер занял место рядом с водителем. На заднее сиденье сел Наиров, а справа от него уселся унтер-офицер с автоматом. Охрана поехала впереди. Через минуту обе машины исчезли за воротами дворца. В разведцентре "Хорн" начался обычный рабочий день.

Автомашины промчались по улицам Беловежа и въехали в пущу. Наиров смотрел на лесную чащу по обеим сторонам шоссе и ощущал большое внутреннее напряжение, какого никогда раньше не испытывал, даже во время самых сложных полетов. Вместе с тем на душе стало легче, когда его вывели из мрачных подземелий дворца. Он твердо знал, что не упустит ни одного шанса в борьбе за жизнь.

"Кто такой этот Штангер? - размышлял пилот. - Указал мне путь к спасению, дал в руки оружие для борьбы. Антифашист или наш разведчик в их логове?" Наиров с благодарностью подумал о Штангере и все свои мысли сосредоточил на том, как лучше использовать ситуацию...

Машина с охраной мчалась впереди, метрах в двухстах. Порой она скрывалась за поворотом, но через несколько мгновений снова показывалась. Сидевший рядом с Наировым унтер-офицер глазел на придорожные деревья, упершись автоматом в колени. Клаузер с самодовольной улыбкой на лице смотрел перед собой. Ею автомат висел на ручке двери.

"Скорость семьдесят километров. Ухабистая дорога... Надо нанести два молниеносных удара - унтер-офицеру и водителю, а потом Клаузеру. Успею ли? Надо успеть, и успеть до того, как выедем из пущи. Охрана не успеет прийти на помощь..." - стараясь быть хладнокровным, размышлял Наиров.

Он взглянул на счетчик: семь километров пути остались позади. Сунул руку в карман. Унтер-офицер исподлобья взглянул на него. Пилот достал сигареты и сказал:

- Закурить. Раухен, - и дружески улыбнулся Клаузеру,

- Да, да, закурить, - ответил тот, кивая головой, и тоже достал сигареты. Все закурили. Наиров положил сигареты в карман куртки и поудобнее поправил нож. "Хорошо, что курят: руки у них" заняты. Это дает мне лишний шанс", - промелькнуло в голове. Осторожно сунул руку в карман, сжал рукоятку ножа с пружиной и положил большой палец на спусковую кнопку. На повороте машина с охраной исчезла на некоторое время из поля зрения. Наиров несколько наклонился вперед, чтобы стряхнуть, пепел с сигареты в пепельницу. Чуть щелкнула пружина, освободившая острие ножа, и в тот же миг Наиров с размаху всадил по рукоятку нож в левую сторону груди унтер-офицера. Крик, вернее, хрип замер у немца на губах. Наиров мгновенно нанес удар водителю в основание шеи. Тот, будто пораженный электрическим током, вытянулся и, выпустив руль, схватился руками за шею. В одно мгновение машина зарылась носом в левый кювет шоссе.

Клаузер, пронзительно крича, возился с автоматом, Наиров в пылу борьбы саданул его ножом по шее, но то ли Клаузер увернулся, то ли Наиров плохо рассчитал удар, острие ножа лишь скользнуло по ключице.

Пилот вырвал автомат из рук унтер-офицера и выпрыгнул из машины. Густая стена леса поглотила его. По лицу хлестали ветки, над головой просвистели пули из автомата Клаузера, Наиров перескочил через поваленное дерево, выпустил две короткие очереди в едва заметного сквозь заросли Клаузера, который беспрерывно вопил "Помогите! Помогите!"

С той стороны, где за поворотом скрылась машина с охраной, послышалась стрельба ручных пулеметов. Пули били вслепую по пуще, так как охрана была уверена, что на них напали партизаны.

Наиров помчался напрямик. Он еще долго слышал за собой крики погони и выстрелы. Постепенно все это отдалилось, стихло. Он углублялся все дальше и дальше в чащу...

Штангер, как тогда, когда вручил Фляйнерту рождественский "подарок", напряженно ждал сообщения с дороги. Он верил, что Петр Наиров не проиграет борьбы за жизнь. Штангер сидел в секретариате Завелли и помогал Хайдену разбиратъ корреспонденцию.