История города Рима в Средние века

Дом великого короля пал жертвой столкновения готского национального чувства с римской цивилизацией; Амалазунта тщетно пыталась быть посредницей постепенного слияния того и другого начала. Воспитывая своего юного сына Аталариха, она включила в его образование знакомство с свободными римскими искусствами, и это возбудило против нее подозрение готских воинов, по мнению которых, отчасти справедливому, римская культура исключала всякую мужественность и была враждебна господству их племени. Едва ли когда-либо могли иметь столько значения задачи воспитания, как по отношению к германскому отроку Аталариху. Готские герои вырвали юношу из рук педагогов, которые, как говорили готы, держат его в позорном стеснении, и предоставили его всему простору природы. Они хотели иметь королем не человека, знающего грамматику, а одного из тех героев, какими были предки Аталариха из рода Амалов. С душевной болью мать должна была уступить; это была экзальтированная женщина, которая жила мечтой обо всем римском и была уже глубоко чужда своему собственному народу; среди же последнего все больше приобретала силы партия, которая относилась враждебно к абсолютизму правления Теодориха и к его стремлению привить готам римскую культуру. Готская аристократия чувствовала презрение к правлению женщины, не составлявшему в римской и византийской истории необыкновенного явления, но противоречащему германским нравам и установлениям, и стремилась свергнуть Амалазунту. Последняя ввиду такой угрозы втайне решила искать спасения при византийском дворе. Но когда по приказанию Амалазунты были коварно убиты трое из самых опасных для нее готов, к ней вернулась бодрость: Амалазунта отказалась от предательского плана бежать на Восток, осталась в Равенне и продолжала править государством. Тем не менее она понимала неизбежную гибель царства готов в Италии, в которой северный и к тому же некатолический народ мог бы пустить корни только с величайшим трудом. Собственный сын Амалазунты под влиянием излишеств, которым он был предоставлен, стал немощен. Все это заставило Амалазунту снова вступить в переговоры с императором Юстинианом, и, как сообщает Прокопий, она имела в виду уступить ему Италию, против чего должно было возмутиться сердце каждого гота. В 534 г. Аталарих умер в Равенне на 18-м году своей жизни, и трон Теодориха остался без наследника; государство готов шло к неудержимому распаду. Благородный Кассиодор скоро понял, что вместе с готами падет и римский мир которому он хотел создать опору в лице сынов рода Амалов. Ученый римлянин был для Амалазунты и Аталариха по-прежнему верным министром и не нашел недостойным для себя делом написать историю готов, чтоб оправдать род Амалов и возвысить его в глазах латинян.

Когда со смертью сына положение Амалазунты стало очень трудным, она избрала соправителем своего двоюродного брата. Она предоставила ему титул короля, самое же власть удержала за собой. Сын сестры Теодориха Амалафриды, Теодат, был непримиримым врагом Амалазунты; тем не менее она надеялась, что отныне он станет ее другом и она таким образом обеспечит себе трон и жизнь и успокоит готов.

На Теодате с поразительной очевидностью сказалось влияние Италии, которому уже должны были подпадать готы. В Теодате не было никакой воинственности. Это был человек нерешительный и корыстный; он основательно знал древнюю литературу и чувствовал себя как дома в философии Платона. Жизнь при дворе Теодат сменил на жизнь на вилле в своих обширных поместьях в Тусции, и люди могли бы только завидовать его существованию под тенью олив, если б им не владела страсть к захвату все большего количества земель. Вся Этрурия проклинала алчность Теодата, и Амалазунте приходилось заставлять своего двоюродного брата возвращать захваченную чужую собственность, чего Теодат никогда не мог простить Амалазунте. Прибыв в Равенну, Теодат принял корону, которую ему предоставлено было носить на позорных условиях.

Но как только он вступил в обладание ею, он совершил свою месть над принцессой, которой был обязан этой короной. Поддерживаемый врагами Амалазунты, он заставил ее удалиться на остров на озере Больсена и потребовал, чтобы она написала своему другу, императору Юстиниану, письмо, в котором сообщила бы, что совершенно довольна своим положением. В то же время Теодат сам отправил в Византию двух римский сенаторов, Либерия и Опилия, которые должны были успокоить императора. Однако прежде чем эти послы вернулись назад, дочь Теодориха была уже убита. Горевшие желанием кровавой мести родственники трех убитых по приказанию Амалазунты готов проникли к ней, не без ведома Теодата, и задушили ее. Большинство готов молча одобрило такую незаслуженную участь несчастной женщины, замышлявшей предать Византии свой собственный народ и государство своего знаменитого отца. Смерть Амалазунты последовала в 535 г., как раз тогда, когда Велизарий уже разрушил трон вандалов в Африке и таким образом был свободен, чтоб приступить к давно задуманному завоеванию Италии. Византийская империя вновь вернула себе силы, и Юстиниан решил снова соединить восточные и западные земли империи. Для этого надо было уничтожить германских пришельцев, сокрушить власть вандалов и готов и передать управление западных провинций наместникам, подчиненным ему самому. Для выполнения этого плана судьба даровала Юстиниану одного из самых великих полководцев. Легкость, с которой Велизарий разбил африканских вандалов, обещала такую же успешную побед над готами в Италии, где латинский народ и католическая церковь относились к грекам как к своим избавителям от ига варваров.

Получив известие, что Амалазунта убита, Юстиниан притворился негодующим, но втайне был рад такому благоприятному стечению обстоятельств, так как это открывало ему путь в Италию. Еще ведя переговоры с Теодатом через своего посла Петра, который должен был добиться уступки грекам некогда принадлежавшего вандалам Лилибеума на о. Сицилии и еще некоторых других выгод, Юстиниан возложил главное начальство над войском в Далматии на генерала Манда и велел ему здесь напасть на готов, а Велизарию приказал идти с флотом, чтобы завладеть Сицилией. Этот остров попал под власть греков уже в конце 535 г., когда Велизарий был единственным консулом. Год этот замечателен также и для Рима. С той именно поры вплоть до совершенного прекращения консульства частных лиц (541 г.) в фастах уже не отмечено ни одного западного консула. Последним консулом Рима, в 534 г., был Деций Феодор Павлин младший, сын Венантия, из рода Дециев, который только тем и известен, что им закончился длинный ряд римских консулов. Со времени Константина было в обычае назначать ежегодно одного консула для старого Рима и другого для нового Рима. Пока готские короли владели Римом, они сами назначали западного консула, который затем, по-видимому, утверждался императором. С 534 г. был уже один только консул на Востоке, а в 541 г., после консульства Флавия Василия младшего, император Юстиниан совсем упразднил консульство, так как, по сообщению Прокопия, он не пожелал больше производить обычную раздачу денег. При вступлении консула в должность раздавалось бедным и на зрелища более 2000 фунтов золота, и большую часть этой суммы оплачивал император. Таким образом, навсегда покончило свое существование это знаменитое установление, столько столетий бывшее властью для мира и мерой для времени. После этого, когда в 566 г. титул консула был принят императором Юстинианом, обозначение консульства уже совпадало со вступлением на трон императоров.