История города Рима в Средние века

Первым правительственным актом Амалазунты было примирение с римским сенатом и народом, тяжко оскорбленным ее отцом. Письма, принадлежащие перу Кассиодора, который продолжал служить как министр и внуку Теодориха, показали, что в правительстве произошла желательная перемена, и юный король через своего посла дал клятву сенату и народу блюсти законы Рима. Чтобы доказать сенату на деле этот дух примирения, Амалазунта немедленно вернула детям Боэтия и Симмаха права на отцовское наследие. Опечаленная жестокими действиями отца за последнее время его жизни, Амалазунта стремилась изгладить воспоминания о них из памяти людей и за все время своего управления не лишила ни одного римлянина ни жизни, ни имущества. Как при Теодорихе, сенаторы осыпались почестями; правда, число сенаторов возрастало, потому что в это звание возводились готские герои, но жалкие потомки Сципионов не чувствовали себя, по-видимому, оскорбленными, когда им говорили: «Вполне пристойно дать в товарищи роду Ромула сынов Марса». Такими товарищами имелось в виду усилить готскую партию в сенате.

Те почести, которые воздавались римской курии, относились только к ее внешнему блеску; но не таковы были права, которые мало-помалу готское правительство начинало признавать за римским папой. Могущество этого епископа (он уже был признан и Востоком как глава христианской церкви) росло все более и более. Положение папы выигрывало от того, что готские властители имели свою резиденцию в Равенне, и еще более от того, что эти властители, как ариане, оставались вне римской церкви. Будучи главой католического христианства, папа чувствовал себя выше еретических королей Италии; последние, опасаясь войны с восточным императором, остерегались вызывать недовольство папы и относились к нему с традиционным почтением, как к своему верховному главе. Стоя между королями Италии и ортодоксальным императором Востока, папа приобретал важное значение; к тому же папа уже получил значительное влияние и на внутренние дела города. Между эдиктами Кассиодора есть один эдикт Аталариха, которым римский епископ объявляется третейским судьей в спорных делах между мирянами и духовенством. Каждый, имевший судебный процесс с кем-либо из римского духовенства, должен был сначала обратиться к папе с просьбой о рассмотрении такого дела, и только в том случае, если папа отклонял эту просьбу, дело могло быть рассмотрено светским судом; не подчинявшийся приговору папы подвергался штрафу в 10 фунтов золота. Такого порядка, столь благоприятного для влияния епископа, достиг, по-видимому, Феликс IV Третейская власть епископов в спорах между мирянами и духовными была во всяком случае древним обычаем, но вышеуказанную привилегию можно рассматривать как изъятие духовных из светского суда, и это послужило основанием политического могущества духовенства. Отсюда можно заключить, что королевская власть после смерти Теодориха чувствовала себя непрочной и спешила примириться с римской церковью и привлечь ее на свою сторону.

Упомянув в хронике города о недолгом правлении папы Феликса IV (526-530), нельзя не остановиться на одной замечательной церкви, – первой, которая была выстроена у границ римского Форума на Via Sacra. Это – церковь Св. Косьмы и Дамиана, арабских врачей и близнецов, погибших мученической смертью при Диоклетиане. Феликс IV воздвиг эту церковь на Via Sacra, неподалеку от Forum Pacis, рядом с храмом города Рима. Притвором этой церкви служит ротонда, имеющая, несомненно, древнее происхождение; точно так же принадлежит древнему времени и то здание, в которое ведет эта ротонда и которое представляет базилику с одним кораблем. Ввиду этого предполагалось, что именно здесь находился храм города Рима, или Ромула, или близнецов Ромула и Рема, и в подтверждение этого предположения приводилось даже одно указание из Пруденция, которое, однако, относится к двойному храму Адриана в честь Венеры и Рима. Новейшие исследования приводят к предположению, что эта ротонда была Templum Romuli, воздвигнутый цезарю Ромулу его отцом, Максентием, неподалеку от его большой базилики. Церковь, построенная Феликсом IV, состояла из трех древних здании; из них одно, именно последнее, нынешняя ризница, называлось Templum Urbis Romae, так как на стене этого здания была укреплена мраморная доска с планом города, относящаяся ко времени Септимия Севера. По видимому, здесь находился архив городской префектуры, в котором хранились цензовая запись и планы города. Как бы то ни было, базилика Феликса IV представляет первую церковь в Риме, которая была устроена в древнем уцелевшем здании. Она стоит на Via Sacra, в одном из самых замечательных мест города, – там, где находился знаменитый храм мира Веспасиана, – и окружена величественными развалинами древнего форума. Стоящие у входа порфировые колонны, затем колонны древнего портика и древние же бронзовые двери точно воспроизводят чарующий образ минувших времен.

Созданная Феликсом IV церковь замечательна потому, что она отступает от общего характера базилик. Строитель расположил церковь совершенно несимметрично, оставив языческие здания в том виде, какой они имели раньше; ротонда была обращена в притвор и перед ней был сооружен портик с колоннадой; из ротонды был сделан ход в древнее здание, представляющее залу (Templum Urbis Romae), выстланную мрамором; здесь устроена абсида; дальше следует проход к третьему зданию, вернее, к задней части залы (aula). Триумфальная арка и ниши украшены мозаиками, одними из самых замечательных в Риме, как по своему характеру, так и по времени, к которому они относятся. Триумфальная арка украшена изображениями, еще античного стиля, видений из Апокалипсиса. От этих изображений живопись часто заимствовала свои мотивы: Христос в виде агнца покоится на пышном троне, и перед ним лежит книга с семью печатями; по сторонам стоят семь светильников в виде стройных канделябров не вполне, однако, выдержанного стиля; два крылатых ангела поразительно грациозного вида и два евангелиста с присущими им атрибутами замыкают дугу с каждой стороны. Книзу от этой мозаики по приказанию Феликса были изображены 24 старейших праотцев, подносящих Христу венцы.

Большая картина, украшающая трибуну, особенно замечательна. На золотом фоне изображены превышающие рост человека фигуры в прекрасном облачении; стиль суровый. Колоссальная центральная фигура Христа – одно из превосходнейших изображений Его в Риме: Христос с бородой, в длинных локонах, окруженный сиянием, имеет царственный вид и полон силы; золотисто-желтое одеяние, перекинутое через руку, ниспадает величественными складками; в левой руке Христос держит рукописный свиток, правой благословляет. Первоначально было еще изображение руки, державшей венец над головой Христа и обозначавшей творящую силу Бога, который в то время обыкновенно изображался только таким символом, а не в образе старца. Справа и слева от Христа стоят Косьма и Дамиан, которых ведут к Искупителю Петр и Павел; последние изображены значительно больше первых. Лики святителей, в особенности того, который стоит справа, энергичны, серьезны, таинственны, с большими выразительными глазами, полны благоговейного трепета, вызванного в святителях приближением ко Христу, и проникнуты таким религиозным пылом, что по этим ликам можно судить о той власти которую церковь имела некогда над миром. В фигурах святителей очень живо выражено их неудержимое стремление ко Христу, смешанное с душевным трепетом; в общем получается впечатление непобедимых борцов во имя Христа. В сильных фигурах святителей видны энергические черты варварства, и кажется, что это эпические мужи кровавых геройских времен Одоакра, Дитриха из Берна и византийца Велизария. Никакой другой мозаики, которая принадлежала бы также к этому мощному, историческому стилю, не существует в Риме. В этой мозаике уже не вид. но грации античного искусства; точно так же в ней нет византийской прелести, которую можно видеть в знаменитых мозаиках Равенны времен Юстиниана. Как бы то ни было, описанная картина имеет самостоятельное римское происхождение; это – оригинальное создание VI века. С той поры мозаичное искусство в Риме было в упадке в течение многих веков.