Феодальное общество

Вознаграждение верного, передача ему феода означали в первую очередь длительную связь людей, которая и была сутью вознаграждения и передачи. Начиная с IX века вассалитет воспринимался как неразрывная связь двух жизней, поэтому владеть бенефицием или феодом можно было до дня смерти или вассала, или сеньора и только до этого дня. Таков был закон, внесенный в официальное законодательство: тот, кто из заключивших договор оставался в живых, мог возобновить вассальные отношения с преемником умершего вассала или умершего сеньора, вновь принеся оммаж, передача феода осуществлялась с помощью инвеституры. Но практика тут же стала противоречить теории, и нам нужно понять и изучить, в чем именно. Эволюция права была общей для всей феодальной Европы, поэтому мы сначала посмотрим, как развивались и менялись аналогичные или подобные институты в тех странах, которые до сих пор оставались вне поля нашего зрения.

Глава III. ОБЗОР ЕВРОПЫ

Франция: юго-восточные земли и Нормандия

Судьбой Франции стало преодоление тех мощных контрастов, которые были характерны для герцогств и государств, находившихся на ее территории, для того чтобы, по прекрасному выражению Мистраля, «воды Роны приняли воды Дюрансы», то есть она объединилась в единое государство. Однако социальная география в наше время самая заброшенная из наук, и мы вынуждены здесь лишь наметить для исследователей несколько опорных пунктов.

Юг Франции - Аквитания: Тулузэн, Гасконь, Гнень. В этих провинциях сложилась своя достаточно своеобразная структура, влиянию институтов франков они были подчинены весьма слабо, и распространение отношений зависимости встретило здесь немало препятствий. В этих местах по-прежнему находилось больше всего аллодов, как маленьких, крестьянских, так и крупных, господских. Понятие «феод» в этой среде очень быстро утратило четкие границы. Начиная с XII века в окрестностях Бордо и Тулузы феодом называли любой вид аренды, не исключая и тот, который предполагал в качестве платы самые тяжелые пахотные и сельскохозяйственные работы. И то же самое произошло со словом «почесть» («Ьоппеиг»), которое на севере Франции после долгой семантической эволюции стало своеобразным синонимом феода. Безусловно, оба эти слова были поначалу заимствованы с присущим им специальным смыслом. Изменения, которые никогда бы не возникли в по-настоящему феодализированном обществе, возникли позже. Собственно, произошло следующее: эти юридические термины плохо сообразовались с местным социальным устройством, проникнутым совершенно другими обычаями и привычками.

Скандинавы Роллона, обосновавшиеся в Нейстрии и привыкшие к дружинной жизни, сходной с той, что была когда-то у франков, не имели собственных аналогов системе феодов и вассалитета, которая развивалась в Галлии, что не помешало их предводителям очень быстро приспособиться к ней. Именно на этой завоеванной земле скандинавские князья сумели воспользоваться системой феодальных отношений, обратив их на поддержку собственного авторитета. Но в глубинах скандинавского социума продолжали гнездиться чужеродные феодальным отношениям черты. Слову «феод» и в Нормандии точно так же, как на берегах Гаронны, был придан самый общий смысл аренды. Но причины этого на севере и на юге были разными. На севере как раз не хватало того отчетливого чувства принадлежности к определенному классу, к определенному образу жизни, а значит, и к своей земле, какое существовало на юге. Доказательством этому специальное право «подвассалов» (vavasseurs). В самом этом слове нет ничего непривычного. Во всем романском мире им обозначали обладателей самых мелких феодов, полученных в обмен на военную службу, владельцы которых подчинялись королю или крупным баронам через посредство более крупных вассалов, то есть являлись вассалами вассалов (vassus vassorum). Но специфика скандинавских подвассалов состояла в том, что обязательства, полученные ими вместе с землей, были очень противоречивы. С одной стороны, они были обязаны, пешие или конные, принимать участие в походах, с другой - платить оброки и исполнять земледельческие работы, то есть по существу, это был полуфеодал-полувиллан. В этом отклонении нетрудно увидеть пережитки времен викингов. Чтобы окончательно избавиться от сомнений, достаточно посмотреть, что делалось в английской «Нормандии», то есть в северных и северо-западных графствах, придерживавшихся «датских обычаев». Там наблюдалась та же двойственность обязанностей для зависимых, которые именовались drengs - отроки, дети, - как когда-то именовались и вассалы. Понятие «детей-отроков» - понятие северное, на берегах Сены оно вошло в употребление после скандинавского нашествия (174). «Подвассал», «dreng» - оба термина на протяжении последующих веков устраивали юристам, заложникам отчетливо сложившейся классификации, множество подвохов. А обществу, которое превыше любой общественной деятельности ценило военное мастерство и выше всех ставило воинов, эти «дети, отроки» настойчиво напоминали о тех временах, когда у «людей Севера», как об этом свидетельствуют ирландские саги, воин жил жизнью крестьянина, когда воина и крестьянина не разделяла пропасть.

Италия

В северной Италии, где управляли лангобарды, развивались почти те же самые отношения личной зависимости, что были характерны и для Галлии: традиционное личное рабство со временем стало зависимостью воина-дружинника. Дружинники короля, герцогов и крупных феодалов назывались германским словом «газинды» и многие из них получали землю. Но они были обязаны вернуть эту землю обратно в случае, если отказывались от дальнейшего повиновения. Согласно обычаю, который существовал повсюду, где только начинали формироваться отношения личной зависимости, связь вассала и господина легко могла быть расторгнута. Закон гласил, что свободный лангобард, если только он не покидал королевство, имел право «удалиться вместе со своим семейством, куда ему будет угодно». Однако вознаграждение недвижимостью за службу выделилось в специальное юридическое понятие только после того, как Лангобардское королевство растворилось в империи Каролингов. «Бенефиций» был импортирован в Италию франками. В скором времени и здесь, как на родине самого этого института, вместо «бенефиция» стали говорить «феод», так как в ланго-бардском языке было это слово, но со старинным значением движимого имущества. Однако к концу IX века в Лукке оно уже обозначает землю, пожалованную воину в держание (175). В то же самое время галло-франкский «вассал» замещает лангобардского «газинда», оставив ему только узкое значение: безземельный воин свиты, что свидетельствует о том, что иноземное господство наложило свой отпечаток даже на житейские реалии. Но нужно сказать, что широкое распространение патроната в его самых различных формах было не столько следствием социального кризиса, вызванного завоевательными войнами, о чем один Каролингский картулярий содержит интересные сведения (176), не столько притязаниями иммигрантской аристократии, владевшей всеми высшими должностями, сколько политикой Каролингов, которые упорядочили поначалу весьма неопределенные связи личной и земельной зависимости и распространили их и по другую сторону Альп. Если из всех европейских стран именно в северной Италии система вассалитета и феодов больше всего напоминала французскую, то в первую очередь потому, что схожими были как исходные условия: однотипный социальный субстрат, в котором переплелась практика римской клиентуры и германские традиции, так и однотипный суперстрат: организаторская деятельность первых Каролингов.

Но в Италии, где никогда не прекращалась законодательная деятельность и всегда сохранялись юридические школы, феодальное и вассальное право, которое во Франции существовало в виде расплывчатых рекомендаций, преимущественно устного характера, очень рано приобрело совершенно другую форму. Властители королевства Италия, которые были, по сути, германскими королями, начали примерно с 1037 года издавать по этим вопросам ордонансы, вокруг них возникло и множество других текстов, которые не только комментировали и толковали законы, но и описывали «добрые обычаи придворной жизни». Основные фрагменты этих текстов представлены в известной и более поздней компиляции «Книги Феодора». Фрагменты, излагающие вассальное право, открывают нам одну очень существенную особенность: в них ни разу не упоминается обряд оммажа: вкладывание рук и поцелуй; похоже, что вассалитет в этих местах подкреплялся только клятвой верности. Хотя вполне возможно, при изложении процедура была искусственно логизирована, что было свойственно для письменных теоретических источников той поры. Документы, связанные с реальными событиями, свидетельствуют, что в Италии в период феодализма иногда все же приносился оммаж по типу французского. Но безусловно, не всегда, и даже нельзя сказать, что часто. Скорее всего, для создания вассальных отношений он не казался необходимым и, может быть, в силу того, что был привнесен извне. Юристам по ту сторону гор было гораздо легче согласиться с обязательствами, принятыми вне обрядовых формальностей.