Иерусалим: три религии - три мира

Престарелый ученый, которому в то время уже перевалило за семьдесят, уехал в Палестину. Здесь он завершил составление своих комментариев к Пятикнижию, в которых изложил совершенно новый подход к Святой Земле. Он призывал евреев диаспоры возвращаться на свою родину, жить и трудиться в Эрец-Исраэль, строить дома, заниматься земледелием и ремеслами, то есть возрождать землю предков своими руками. Он провозгласил поселение в Земле Израиля одним из важнейших предписаний Торы. Таким образом, в представлениях евреев о праведности, которая в предыдущие столетия связывалась главным образом с вознесением молитв в честь «небесного Иерусалима», с паломничеством в Святую Землю появился совершенно новый идеологический оттенок. Он возник в связи с происшедшими изменениями во взглядах евреев на свою родину.

Не случайно по времени они совпадают с той исторической эпохой, когда одна за другой терпели провал попытки крестоносцев восстановить свои позиции в Палестине. Комментируя строки из Книги Левит: «…опустошу землю [вашу], так что изумятся о ней враги ваши, поселившиеся на ней», [175] Нахманид писал, что в них заключается благая весть для всех евреев. «Наша страна не принимает наших врагов… Ибо с тех пор, как мы ушли из нее, она не приняла ни одного народа. Все они пытаются поселиться в ней, но это вне их власти» [176]2. Интерпретируя Крестовые походы как еще одну попытку отобрать у евреев их землю, еврейский ученый полностью игнорировал их антимусульманскую суть. Для него было важно одно: поражение крестоносцев означает, что ни один народ не может долго владеть землей, которая свыше предназначена для еврейского народа.

Несомненно, призывы Нахманида к переселению в Эрец-Исраэль были связаны с усилением антисемитских настроений в Европе, жертвой которых стал он сам. Испытания, выпавшие на его долю в Испании, оборачивались непримиримыми установками в адрес жителей и хозяев Палестины: «…ибо мы призваны разрушить эти народы, если они пойдут на нас войной. Если же они пожелают жить в мире, мы установим с ними мир и позволим им остаться на определенных условиях. Но мы никогда не оставим нашу землю в их руках..!». [177] Так в глубоком Средневековье возникают зачатки идеологического течения, которое через шесть веков будет названо сионизмом и поставит своей целью переселение всех евреев на историческую родину. Однако даже великий мудрец не смог избежать высокомерно агрессивного тона по отношению к другим народам, населявшим Палестину.

Иерусалим поразил ученого своим бедственным положением. Для налаживания жизни еврейской общины Нахманид построил в городе синагогу, которая, по предположениям археологов, первоначально находилась на Сионе. Позднее она была перенесена вглубь города, на место бывшей церкви крестоносцев. Сегодня развалины синагоги, носящей имя Рамбана (принятая в иврите аббревиатура от рабби Моше бен-Нахман), находятся в центре Еврейского квартала Старого города. От первого средневекового здания почти ничего не осталось, но памятником выдающемуся иудейскому философу Нахманиду служат многочисленные иешивы — религиозные школы и синагоги, окружающие старинные развалины. Ведь именно Рамбан возродил еврейскую общину в Иерусалиме, открыл в заброшенном, захолустном городе школу и благодаря ему в течение двух следующих столетий Святая Земля вновь стала центром еврейской учености.

Глава VII

Город в Османской империи

К началу XVI в. мамлюкское государство уже утратило бесспорную власть над ближневосточными странами. Из Малой Азии надвигалась новая мощная сила — турки-османы. Основателями великой империи были потомки тюркских племен, которые еще в Х—ХI вв. двинулись из Средней Азии на запад в поисках новых земель и богатой добычи. Во второй половине ХIII в. правителем небольшого государства, расположенного на землях к востоку от Олимпа Вифинского в Малой Азии, стал Осман I, давший название Османской, или Оттоманской, династии, как ее стали впоследствии называть.

В начале ХIV в. Осман I отвоевал у Византии ее последние владения в Азии и захватил ряд византийских городов на берегу Черного моря. Его преемники, которые стали называть себя султанами, на протяжении этого столетия неуклонно расширяли свои владения в Азии. Свою столицу они основали на европейском континенте, в Адрианополе. К середине следующего XV столетия власть султана уже распространялась на весь Балканский полуостров вплоть до Дуная. В конце мая 1453 г. христианский мир потерпел свое самое страшное поражение — пал Константинополь. Османская империя превращалась в могущественную сверхдержаву средневековья, и ее экспансионистские устремления распространялись также на Северную Африку и весь Арабский Восток. Решающие сражения между османами и мамлюками произошли в 1516 г. в Северной Сирии близ Марж Дабик и недалеко от Каира. Мамлюкам было нанесено сокрушительное поражение. Их традиционное оружие — меч и лук, — принесшее им когда-то столь блестящие победы, оказалось бессильным перед использовавшимися турками пороховыми мушкетами и артиллерией. В течение нескольких месяцев над всей Сирией и Палестиной было установлено турецкое владычество.

В 1517 г. Иерусалим на следующие четыре столетия стал частью Османской империи. Султан Селим I Грозный, как и его исторический предшественник и единоверец, второй арабский халиф Омар I, завладел Иерусалимом без кровопролития. Только в VII в. ключи от Святого города мусульманским завоевателям вручал на Масличной горе христианский патриарх, а в ХVI в. новый владыка получил их, вступив в Газу, вместе с ключами от других палестинских городов. Этой своеобразной демонстрацией пренебрежительного отношения к Иерусалиму отмечено начало длительной эпохи упадка и забвения города, когда-то славившегося на весь Ближний Восток. Правда, легенда все же приписывает Селиму I особое, благоговейное отношение к городу Дальней мечети. Согласно преданию, прибыв в Иерусалим и получив ключи от «Купола скалы» и Аль-Аксы, султан распростерся на земле, как во время молитвы, и воскликнул: «Благодарение Богу! Святилище первой киблы принадлежит мне!». [178]

Любые изменения в судьбе Иерусалима всегда глубоко волновали еврейскую диаспору. И на сей раз не обошлось без всевозможных домыслов о чудесных предсказаниях Селиму I о том, что именно ему предначертано покорить Иерусалим. Еврейский историк Иосиф Самбари, живший в ХVII в. в Египте, приводит рассказ о том, что якобы за два года до того, как турецкий султан завоевал Иерусалим, этот успех был предсказан ему ученым раввином по имени Соломон Дил-Мидраш. Основываясь на созвучии имени Селим еврейскому слову «шалом», что означает «мир», рабби Соломон указал султану на строки из Книги пророка Михея: «И будет Он мир. Когда …придет в нашу землю…». [179] Трудно сказать, руководствовался ли ученый рабби патриотическими или своекорыстными интересами, но ясно одно: с приходом турок евреи связывали установление более благоприятной для себя ситуации в Святом городе.

Турки пришли в Иерусалим не в лучшие для него времена. По мере деградации мамлюкского правления город превращался в заброшенный, мало развитый экономически, плохо управляемый населенный пункт. К тому же, не имея достойных укреплений, он постоянно жил под угрозой бедуинских грабительских набегов. К началу османского периода население города, истребляемое войнами, голодом, болезнями сократилось до 4 тыс. человек. Иерусалим оставался второстепенным городом и в составе Османской империи. Правда, с учетом его религиозного статуса сам город и прилегавший к нему район были выделены в особый санджак, [180] но в экономическом и политическом плане его затмевали такие города, как Дамаск, Алеппо, позднее Акко, ставшие центрами пашалыков, на которые турки разделили Сирию и Палестину. Наместники султана назначались из Константинополя, переименованного турками в Стамбул. Они отвечали за порядок на всей подведомственной территории, по своему усмотрению устанавливали и собирали налоги, распределяли поместья, творили суд и расправу. Должности провинциальных правителей считались в высшей степени доходными, и коррумпированное османское чиновничество торговало ими без зазрения совести. Дамасский пашалык и Иерусалимский санджак в этом отношении были лакомыми кусками, так как значительную часть их населения составляли немусульмане, которые облагались высокими налогами. Кроме того, паша получал большие доходы благодаря тому, что Иерусалим был важным пунктом остановки мусульманских паломников из Северной Сирии, совершавших хадж в Мекку. Христианские паломники, поток которых особенно увеличивался на Рождество и Пасху, платили установленную пошлину при входе в храм Рождества в Вифлееме и в храм Гроба Господня. К тому же власти не гнушались любыми поборами с христиан и евреев в Иерусалиме, когда те обращались с просьбой о строительстве, ремонте или другом благоустройстве принадлежавшей им собственности.