В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии

Окончить эту главу мне очень тяжело. Настолько неприятно говорить об этом, что я постараюсь уместить всё последующее в один абзац.

Потом были похороны и поминки. Один из вышестоящих командиров нашего подразделения со скандалом прогнал журналистов, приехавших на похороны — почтить память наших погибших товарищей, снять славный сюжет о них — последнее, слабое утешение для их родных. А сразу после похорон нам стала известна причина этого — наверх он сообщил, что убитых у нас в этом бою нет, только шесть раненых. Однако это было полбеды, — на следующий день мы узнали от ряда наших командиров, которым мы доверяли всецело и которые доверяли нам, что оказывается, командование специально навело удар собственной артиллерии на позиции нашей же пехоты. Одновременно и чтобы не платить им солдатское жалованье, оставить его себе (которое задолжали за три месяца — видимо, сумма собралась «достойная» такой подлости), и в то же время — чтобы перепахать всё и «списать потери»: нет трупов — нет потерь. От тяжелейшего стресса при таких известиях у Ангела приключился микроинсульт. Хорошо, что я сам врач, увидел сразу, что у неё опустился уголок рта и не двигаются рука и нога — я сразу же оттащил её бегом на «Скорой» в больницу. А я поднял свои связи в МГБ ДНР, куда и сообщил о таких «художествах» командования. Нас, естественно, пытались убить, потом — арестовать. Убить не удалось из-за Ангела — она, если надо, очень быстро достаёт свой «Макаров». Арестовать — из-за наших друзей. Они приехали и забрали нас. А один из офицеров нашего подразделения в Спецназе ДНР, когда мы шли к ним, к машине, шёл за нами и закрывал собой, чтобы нам не выстрелили в спину. Я тогда ещё сказал приехавшим за нами друзьям, обнимая их: «Следующий раз — мы за вами приедем!» Естественно, я и подумать не мог, что мои слова окажутся пророческими. Они тоже порядочные люди, не терпят рядом с собой низости, воровства и предательства — так что в этом нет ничего удивительного…

Глава 11. Горловка. Медслужба бригады

После сиятельного по мощности «расставания» с предыдущим подразделением мы какое-то время не можем находиться в Донецке. И вот мы — в Горловке, куда нас доставили наши друзья. В подразделении одного очень хорошего человека — достаточно решительного, чтобы приютить нас, невзирая на наши проблемы. О нём могу говорить очень много хорошего, — но только осторожно, так как служит он до сих пор, а подлецов, готовых сделать любую низость порядочному человеку, увы, там хватает.

Наш новый командир, наш будущий друг, — невысокий, кряжистый, из казаков — умные, серые глаза смотрят цепко и внимательно. Невыразительное лицо сдержанно, не выражает эмоций даже в самые напряжённые моменты. Люди накормлены, порядок в подразделении идеальный.

Мы стоим на самом передке, в бинокль видны позиции противника, иногда ночью работают его миномёты и тогда пехота, рассыпавшись по траншеям, ждёт атаки. Кормят в подразделении хорошо, потому что командиры не воруют сами и не дают подчинённым, едят вместе с бойцами. Видна настоящая фронтовая семья — служить в таком подразделении приятно. Мы гуляем с Ангелом по самому передку, рассматриваем вражеские позиции, подбираем лёжки для снайперской работы. Мои друзья из Москвы наконец-то прислали нам кучу всяких ништяков, в том числе и замечательный костюмчик «Джилли» для Ангела. В нём, когда она лежит, её не рассмотришь даже с двух метров. А ещё — раций на всё подразделение, инверторы и много всего прочего. Мы с командирами вечером очень скромно, но от души отметили получение гуманитарки — простая и скромная радость была безмерной. Теперь вечером слышно, как курлыкает, переговариваясь, в углу рация: «Первый пост — норма, второй пост — норма…» Управляемость подразделением возросла многократно, воистину, «связь — нерв армии!»

Забегая вперёд, скажу, что в жизни я многократно убеждался в действенности простого правила: каждый миг настоящего созидает наше будущее. Много довелось видеть в Горловке достойных командиров рот, но этот настолько выделялся в моих глазах достойным поведением, что, когда много позже один из известных гуманитарщиков спросил меня: «Знаешь в горловской бригаде достойного командира роты для взаимодействия?», я, не думая ни минуты, сразу назвал этого нашего знакомого. Знаю, что он заботится о своих людях как о себе, никогда не украдёт, не «пустит налево» бесценную, с таким трудом собираемую сочувствующими нам людьми гуманитарную помощь. Недавно передавал мне привет с этим самым гуманитарщиком. Даст Бог, буду в родных краях — очень хочу его увидеть.

Повоевать в составе его роты, к огромному сожалению, нам не удалось. В один из дней командир роты вернулся донельзя довольный и с порога заявил: «Вас у меня хотели забрать в штаб — я не отдал!» Но на следующий день вернулся весьма опечаленный и кратко сказал: «Таки забирают вас от меня в штаб…»

Тут не могу не сказать хотя бы пару слов благодарности всем моим друзьям, прежде всего из Москвы и Питера, которые нам оказывали помощь во время пребывания там. Никакие слова не могут в полной степени отразить, насколько мы вам признательны! Достаточно сказать, что первый раз зарплату там я получил в октябре месяце! А находились там с апреля. Помимо того, что нужно было что-то кушать, как-то передвигаться — оплачивать топливо и так далее, львиную долю снаряжения также приходилось покупать за свои деньги. Достаточно сказать, что даже автоматы мы получали без ремней, без принадлежностей для чистки, и с единственным запасным магазином на ствол, — всё остальное покупалось дополнительно, за свои деньги. Идёшь в бой, а патроны — в карманах. Расстрелял магазин и под вражеским огнём из кармана начинаешь его набивать… Помню безмерную радость своего подразделения, когда на все присланные вами деньги мы купили ребятам запасные магазины. Правда, тут же нашлась какая-то гнида, которая командованию сказала, что деньги у нас — из-за того, что мы «гуманитарку распродаём» (кстати, тоже присланную вами для нас, мои дорогие друзья). Хорошо, что командир был толковый и порядочный — разобрался во всём…

Если бы не все вы — у нас бы совсем ничего не получилось. Фронт без тыла существовать не может. Так что огромное спасибо вам и низкий поклон от всех нас…

Я был счастлив наконец-то служить в родной Горловке. О моём городе можно рассказывать много, но если попытаться сделать это максимально кратко и точно, то, пожалуй, его образ — это двор одного из небольших многоквартирных домов в центрально-городском районе. Там установлено огромное количество с любовью изготовленных одним из хозяев скульптур — русалки, дракончики, разные зверушки, красивые лавочки, навесики и множество всего, построенного и размещённого в такой гармонии, что затмевала любой хвалёный японский «сад камней».

Этот рукотворный оазис среди суровой пустыни — настоящий символ моего родного города. Горловка возникла в голой степи, где не было не только тёплых морей и удобных рек, но даже захудалого леска или выгодного торгового пути. Она выросла на месторождениях угля, и на крови шахтёров, вручную, на безмерной подземной глубине, добывавших его. Молчаливые памятники трудам моих земляков прошедших времён — громады «рукотворных гор», терриконов, то багрово-красные, то иссиня-фиолетовые, зачастую — покрытые зеленью проросших на их скудной почве деревцев и кустарника. Подобно им, растущим на грубой породе руды, не имеющим вдоволь ни воды, ни чернозёма, но всё же торжествующих над смертью своим упорством и силой духа, продолжающим жить, дающим жизнь новой поросли — маленьким кустикам и росткам деревьев, и живут мои земляки.

Невиданным трудом, потом и кровью многих поколений, мой родной город разросся, шагнул от посёлков Зайцево и Гладосово вширь. Развернулся аллеями, площадями и фонтанами. На момент начала проклятой Богом «перестройки» в нём жило триста пятьдесят тысяч граждан!