Засекреченные войны. 1950-2000

Дубчек выступил с инициативой утверждения «новой модели социализма». На очередном (апрельском) пленуме ЦК КПЧ была принята так называемая Программа действий чехословацких коммунистов. Если рассматривать этот документ с современных позиций, то в целом он был выдержан в коммунистическом духе, за исключением двух моментов — партийное руководство отказывалось от командно-административной системы управления и декларировалась свобода слова и печати.

В стране, в том числе и в официальной печати, развернулись бурные дискуссии по различным общественно-политическим проблемам. Наиболее часто звучали тезисы об удалении из органов власти скомпрометировавших себя государственных чиновников и активизации экономических отношений с Западом. Большинство официальных кругов стран социалистического содружества восприняли происходящие в Чехословакии события не иначе, как «контрреволюцию».

Особую обеспокоенность проявляли советские политические лидеры, опасавшиеся изменения внешнеполитического курса ЧССР, что могло привести к переориентации на Запад, альянсу с Югославией, а затем и к выходу из Варшавского договора, как в свое время это чуть не произошло с Венгерской народной республикой.

В этот период окончательно и сформировалась так называемая «доктрина Брежнева», которая во внешней политике стала краеугольным камнем и связующим звеном всего социалистического лагеря. Доктрина исходила из того, что выход любой из социалистических стран из ОВД или СЭВ, отход от согласованной линии во внешней политике нарушит существующую в Европе расстановку сил и неизбежно приведет к обострению международной напряженности.

Одним из главных источников информации о внутреннем положении в Чехословакии для руководства СССР являлись доклады информаторов и советских дипломатов. Так, член ЦК КПЧ Ф. Гавличек прямо предупреждал о «неизбежном сближении Чехословакии с Югославией и Румынией», которое приведет к ослаблению позиций социалистического блока.

Ход мыслей советских вождей наглядно иллюстрирует рассказ советского «куратора» в Чехословакии, члена Политбюро ЦК КПСС К. Т. Мазурова: «Несмотря на нюансы, общая позиция была единой: надо вмешиваться. Трудно было представить, что у наших границ появится буржуазная парламентская республика (!), наводненная немцами ФРГ, а вслед за ними американцами. Это никак не отвечало интересам Варшавского договора. Последнюю неделю перед вводом войск члены Политбюро почти не спали, не уезжали домой: по сообщениям, в Чехословакии ожидался контрреволюционный переворот. Прибалтийский и Белорусский военные округа были приведены в состояние готовности номер один. В ночь с 20 на 21 августа снова собрались на заседание. Брежнев сказал: «Будем вводить войска…».

Судя по воспоминаниям очевидцев, в декабре 1968 г. министр обороны маршал Гречко, обсуждая вопрос, указывал, что Брежнев долго не хотел вводить войска, но на него давили и Ульбрихт, и Гомулка, и Живков. Да и наши «ястребы» в Политбюро (П. Г. Шелест, Н. В. Подгорный, К. Т. Мазуров, А. Н. Шелепин и др.) требовали решения проблемы силовым путем.

Лидеры стран социалистического содружества также рассматривали чехословацкие события как «опасный вирус», способный распространиться и на другие страны. В первую очередь это касалось Восточной Германии, Польши и Болгарии, в меньшей — Венгрии.

С точки зрения военных (по воспоминаниям бывшего начальника штаба Объединенных вооруженных сил государств-участников Варшавского договора генерала армии А. Грибкова), главная опасность самостоятельности Чехословакии в вопросах внешней политики состояла в том, что она неизбежно привела бы к уязвимости границ со странами НАТО, утрате контроля над чешскими вооруженными силами. Отказ чехословацкого руководства от добровольного размещения группы советских войск на их территории казался, по меньшей мере, нелогичным и требующим адекватных немедленных мер.

Подготовка к операции «Дунай» — вводу войск стран Организации Варшавского договора на территорию Чехословакии — началась еще весной 1968 г. и сначала проводилась под видом маневров «Шумава». [103]8 апреля командующий ВДВ Маргелов в ходе подготовки к учениям получил директиву министра обороны маршала Гречко, которая гласила: «Советский Союз и другие социалистические страны, верные интернациональному долгу и Варшавскому договору, должны были ввести свои войска для оказания помощи Чехословацкой народной армии в защите Родины от нависшей над ней опасности».

По сигналу о начале учений «Шумава» две десантные дивизии должны быть готовы к высадке в Чехословакии парашютным и посадочным способами. В это же время наши десантники, недавно надевшие на параде в ноябре 1967 г., как и большинство частей и подразделений специального назначения всего мира, «краповые» (красные) береты, летом 1968 г. надевают головные уборы голубого цвета. [104]

Этот «ход» командующего ВДВ генерал-полковника Маргелова, судя по рассказам очевидцев, в дальнейшем, уже в ходе проведения самой операции «Дунай», спас не один десяток жизней наших десантников — местные жители, пытавшиеся оказать сопротивление советским войскам, сначала принимали их за представителей миротворческих сил ООН, так называемых «голубых касок».

Командиры полков и дивизий, которые предполагалось задействовать в операции вторжения, знакомились с дорогами и городами Чехословакии, изучая возможные пути выдвижения войск. Были проведены совместные советско-чехословацкие учения, после которых советские части надолго задержались на чехословацкой земле и покинули ее лишь после многочисленных напоминаний чешского руководства.

«Рано утром 18 июня 1968 г. государственную границу ЧССР перешла оперативная группа полевого управления армии, — описывал события тех дней начальник политотдела 38-й армии Прикарпатского военного округа С. М. Золотев. — Через три дня советско-чехословацкую границу перешли главные силы армии, выделенные для участия в учении.

Уже с первых встреч на чехословацкой земле стало ясно, что в сознании и поведении значительной части словаков и чехов произошли перемены. Мы не почувствовали той братской теплоты, дружелюбия, которыми чехословацкие друзья отличались прежде, появилась настороженность. 22 июля в штаб нашей армии прибыла группа высших офицеров Чехословацкой народной армии… От имени министра национальной обороны ЧССР они поставили перед нами вопросы: почему, вопреки данному маршалом И. И. Якубовским обещанию вывести советские войска до 21 июля, они до сих пор в районе учения; по каким причинам мы задерживаемся и каковы наши дальнейшие планы… Мы оказались в затруднительном положении».

Только в начале августа, после неоднократных требований чешского правительства, части 38-й армии вернулись в свои гарнизоны. Предоставим опять слово С. М. Золотову: «Вскоре я получил команду вернуться на командный пункт армии. Здесь предстояла большая работа по ознакомлению с новыми частями и соединениями… Помимо штатных соединений армии, здесь уже находились переброшенные дивизии из других регионов. Вместе с командующим я побывал в этих соединениях, поговорил с людьми. Хотя о возможном броске через чехословацкую границу впрямую речь не вели, офицеры понимали, для чего создается столь мощная группировка войск в Закарпатье. «12 августа к нам в войска прибыл Министр обороны СССР Маршал Советского Союза А. А. Гречко».

Но еще раньше, в середине июля, руководители СССР, Польши, ГДР, Болгарии и Венгрии собрались в Варшаве для обсуждения положения в Чехословакии. На совещании было выработано послание к ЦК КПЧ, требующее принятия энергичных мер по наведению «порядка». Также в нем говорилось, что защита социализма в Чехословакии не частное дело только этой страны, но прямой долг всех стран социалистического содружества.