История Англии и шекспировские короли

Французы тоже это знали. Смерть Карла VI для большинства его подданных — и особенно для аристократии — означала не столько утрату, сколько возможность радикальных перемен. Карл завещал им служить верой и правдой Генриху V: оба уже умерли. Его сына-тезку, дофина, хотя он и был слабым и пустоголовым юнцом, короновали после кончины отца в Пуатье и признавали монархом во всех областях южнее Луары вплоть до границ Гиени. Под его знамена встало столько дворян, что уже в начале 1423 года Бедфорду пришлось потребовать от французов еще раз подтвердить приверженность договору Труа и поклясться в верности «le Roy Henri II» [157]: в большинстве своем они делали это, как нам известно, с явной неохотой.

Юный Генрих тем временем быстро рос. В последний день апреля 1425 года он в возрасте трех с половиной лет открыл парламент, а потом триумфально проскакал по улицам города, «всем своим видом и повадками напоминая славного отца». 6 ноября 1429 года, в День святого Леонарда, его короновали в Вестминстере. Церемония была впечатляющей, как и последовавший затем банкет, но, по мнению главных действующих лиц, она лишь предваряла гораздо более важное и значительное событие — коронацию Генриха во Франции, где опять произошли перемены — теперь уж по вине семнадцатилетней девицы.

О Жанне д’Арк написано предостаточно, однако и нам придется посвятить ей хотя бы несколько строк. К этому нас обязывают и ее загадочные деяния в первой части шекспировского «Генриха VI». Она родилась в крестьянской семье в лотарингской деревушке Домреми и впервые услышала «голоса» в возрасте тринадцати лет. Ранней весной 1429 года Жанна, покинув родной дом, отправилась в соседнюю крепость Вокулёр, а оттуда — ко двору дофина в Шинон. Карл, поразившись тому, что девушка признала его, спрятавшегося среди придворных, 8 марта согласился поговорить с ней, и во время аудиенции Жанна сообщила ему преудивительные вещи: она ниспослана самим Господом для того, чтобы снять блокаду Орлеана и сопроводить дофина на подлинную коронацию в Реймсе. Все еще не веря ей, дофин послал ее в Пуатье на обследование видными церковниками и только после их положительного экспертного заключения отправил в Орлеан.

Орлеан с октября осаждала английская армия, которой вначале командовал Томас Монтегю, граф Солсбери, вернувшийся во Францию со своим войском в 2700 человек, набранным за счет личных средств. (Бедфорд, сомневавшийся в разумности операции, но не запретивший ее, пребывал в Шартре.) В ноябре Солсбери убило шальное французское ядро, попавшее в него, когда он стоял у окна. Его место заняли двое командующих: Уильям де ла Поль, граф Суффолк, и Джон Толбот, граф Шрусбери, решившие взять город измором. 12 февраля на обоз и его конвой, которым командовал сэр Джон Фастолф, доставлявший своим войскам, осаждавшим Орлеан, провизию, снаряжение и боеприпасы, напали около 4000 французов и шотландцев. Нападение Фастолф отразил, но во время завязавшегося боя французы своими ядрами расколошматили бочки с селедкой, которая разлетелась по всему полю. Вскоре после этой «Селедочной битвы» защитники Орлеана, испытывавшие острую нехватку продовольствия, предложили сдать город герцогу Бургундскому, тоже участвовавшему в осаде с собственной армией. Бедфорд отказался [158], герцог обиделся и ушел вместе со своим войском.

Примерно в это время в городе и появилась Жанна. Ее прибытие воодушевило горожан, и 4 мая они начали контрнаступление. Сама девушка, раненная в шею стрелой, не покидала поле сражения, пока не одержала полную победу. Через день или два англичане уже дружно отступали, французы их преследовали. Суффолк попал в плен во время ожесточенной уличной схватки в деревне Жаржо, а Толбота французы захватили через пару дней в сражении при Патэ. Жанна, которую теперь обе стороны считали непобедимой, встретилась с Карлом в Туре и настояла на том, чтобы он повторно короновался в Реймсе, где традиционно помазывались на царство все французские короли. Церемония с ее участием состоялась 17 июля 1429 года. Дело сделано, божественная миссия исполнена, «голоса» свое получили, теперь можно было бы и домой возвратиться. Если бы Жанна так и поступила, то наверняка сохранила бы свою жизнь. Но народ ее не отпустил, она подчинилась народной воле и заставила Карла двинуться на Париж. Король действительно попытался взять столицу в сентябре, но потерпел неудачу, а Жанну ранили во второй раз.

Тем не менее англичане продолжали отступать, оставив долину Луары, большую часть Иль-де-Франса и почти всю Шампань. Французский командующий Ла Тремуйль, ненавидевший Жанну, решил распустить армию, предоставив Бедфорду прекрасную возможность для того, чтобы перегруппировать и восстановить силы и привезти своего юного суверена во Францию на коронацию. Генрих, которому исполнилось девять лет, прибыл в Кале в апреле 1430 года в сопровождении кардинала Бофорта и войска численностью 10 000 человек, но из-за царившего повсюду хаоса ему пришлось провести в порту еще три месяца. Он смог отправиться в дорогу лишь в конце июля и добрался только до Руана. Его разместили в замке, куда к нему через пять месяцев и привели Жанну, уже в оковах. Девушку захватили 23 мая, когда она пыталась освободить Компьень, осажденный бургиньонами. С того времени она уже побывала в разных тюрьмах, пока Иоганн Люксембургский, изловивший ее, договаривался о цене с Филиппом Бургундским и герцогом Бедфордом. Наконец народную героиню передали англичанам за 10 000 франков. Встречалась ли она с Генрихом? Возможно. Известно лишь одно: ее денно и нощно сторожили пятеро английских солдат, поставленных Ричардом Бошамом, графом Уориком, заменившим Эксетера в роли опекуна и наставника короля и оказавшимся в это время управляющим замком. Сомнительно, чтобы граф позволил своему малолетнему подопечному контактировать с женщиной, «ведьмой, наперсницей дьявола».

21 февраля 1431 года Жанну начали допрашивать, а через пять недель, 27 марта, судили, не предоставив ни адвоката, ни духовника. В среду, 30 мая, девятнадцатилетнюю девушку отлучили от Церкви, объявив еретичкой, и сожгли на рыночной площади в Руане, причем костер был подготовлен заранее, до вынесения приговора. Пепел затем был выброшен в Сену. Но Жанна справилась со своей миссией достойно. Она освободила Орлеан, короновала дофина, как и положено, в Реймсском соборе и, самое главное, вдохновила соотечественников на борьбу с интервентами. Стоило ей появиться, как у англичан началась полоса невезения, из которой они так и не вышли. Верно, десятилетний Генрих VI все-таки добрался до Парижа, где его, единственного из всех английских монархов, короновали во французской столице: процедуру помазания проводил кардинал Бофорт в соответствии с английскими литургическими канонами в соборе Парижской Богоматери 16 декабря. Но церемония явно не удалась. Народу в соборе было мало, банкет не получился, амнистию не объявили, милостыня бедным не раздавалась. Через два дня после Рождества король тайком уехал из Парижа, намереваясь вернуться в Англию.

Теперь ни одна из сторон не испытывала большого желания продолжать войну. Вражда между братьями-христианами удручала набожного юного короля; Бедфорд, понимавший бесперспективность покорения Франции, был уже готов к тому, чтобы прекратить военные действия, и заручился поддержкой в парламенте, выступившем с соответствующей петицией. Бургиньоны тоже хотели мира. Только Хамфри Глостер, воспользовавшийся длительным отсутствием своего заклятого врага кардинала для усиления позиций при дворе, настаивал на продолжении противоборства и саботировал переговоры. Наконец Филипп Бургундский в 1435 году по собственной инициативе созвал мирную конференцию в Аррасе.

Делегация англичан, которую возглавлял архиепископ Йоркский, подчинявшийся герцогу Хамфри, наотрез отказалась отрекаться от французской короны и прекратила переговоры. Почти сразу же им пришлось сожалеть о своем поступке. Через неделю, 21 сентября, они с ужасом узнали о примирении Франции и Бургундии. Король Карл согласился на то, чтобы публично принести извинения за убийство Иоанна Бесстрашного и выдать преступников, а кардиналы освободили Филиппа от клятвы верности английскому королю. Генрих расплакался, когда узнал об этом. Хамфри Глостер, напротив, возрадовался, увидев, как лондонцы, выражая свое возмущение предательством Бургундии, жгут и грабят в городе дома фламандских купцов.