Космические тайны курганов
Космические тайны курганов читать книгу онлайн
Космические тайны курганов.
Кандидат исторических наук Юрий Алексеевич Шилов — научный сотрудник Института археологии Академии наук Украинской ССР, исследует курганы Азово-Черноморских степей IV—I тысячелетий до нашей эры, о которых и рассказывает эта книга. В ней особое внимание уделяется причинам распространения обычаев «космических странствий» и «преодоления небытия».
В книге очерчен путь, пройденный археологией и языкознанием в постижении одной из самых волнующих тайн всемирной истории: формирования ариев и их священной книги «Ригведы». Значительный вклад в разработку этой проблемы внесен Юрием Алексеевичем, который сумел расшифровать мифы, заложенные строителями «степных пирамид» в их конструкции и обряды.
Рассматривая духовные свершения пращуров, Юрий Алексеевич постоянно задается вопросом диалектических связей прошлого — настоящего — будущего. В «Космических тайнах курганов» этой линии отведено немало страниц. Подчеркивая отсутствие достоверных данных о былых посещениях Земли пришельцами из космоса, автор вскрывает глубинное родство современной космонавтики с «пракосмонавтикой» первобытного мира. Это — новое слово в изучении истории культуры, не имеющее аналогов в мировой науке.
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Сильный человек, впереди идущий,
Неустрашимый и осторожный,
Себя сохранит и товарища тоже, —
Даже павши, имя они оставят!
Но вот и "Гора бессмертного". Хувава, дух и страж кедров, мечет в героев молнии и "лучистые сияния". Однако Гильгамешу удается его поразить. Поверженный дух молит о жизни, но Энкиду неумолим...
Нарубив кедров, победители возвратились в Урук. Голова Хувавы была доставлена разделителю земли и неба Энлилю, но это не умилостивило бога. Он распределил "лучистые сияния" среди существ и природы, а Энкиду, убийце "бессмертного" Хувавы, предрек скорую смерть. Что и исполнилось.
"Древо жизни", как видим, не принесло счастья ни стражу, ни похитителю.
Оплакав друга, Гильгамеш погребает его и спустя некоторое время выспрашивает о загробном царстве. Услышанное от духа Энкиду ужаснуло его. И тогда Гильгамеш отправился искать Зиусудру, проживающего на острове вечной жизни Дильмуне. Зиусудру — единственный из переживших всемирный потоп, и ему ведома тайна бессмертия.
После нижайших просьб Зиусудру поведал свою тайну. Два пути к бессмертию открывается перед Гильгамешем. Первый — остаться навсегда на Дильмуне. Герой отвергает его, ибо жаждет жизни активной. Второй путь — трава бессмертия, растущая на дне океана. Гильгамеш ее достает!..
Герой не ест ее сам, а желает поделиться с мужами Урука. Царь несет добытое им бессмертие подданным. И почти доносит его. Но змея похищает сокровище.
Ярая смерть не щадит человека...
Разве навеки мы ставим печати?
Разве навеки делятся братья?
Разве навеки ненависть в людях?
Стрекозой навсегда ль обернется личинка?
Таков печальный итог "Поэмы о Гильгамеше"... Однако заканчивается она на оптимистической ноте. Начало и конец "Поэмы" обрамлены одной и той же картиной: автор проводит читателя по крепостным стенам Урука, воздвигнутым трудами Гильгамеша и его подданных.
Осмотри-ка основу, кирпичи потрогай —
Ее ли кирпичи не обожжены крепко,
Не заложены ль стены семью мудрецами?..
Оптимизм концовки "Поэмы о Гильгамеше" весьма показателен. Здесь рассматриваются и отвергаются древние, первобытнообщинные варианты вечной жизни, варианты, еще хранящие формы, но уже утратившие традиционную суть. Вместо нее выдвигается другая, приемлемая для классовых обществ: бессмертие человека — в его добром имени, подкрепленном делами во благо народа. Эта, положительная, в общем-то, установка остается в силе поныне.
Принимая ее, не станем упускать из виду того обстоятельства, что утверждение идеи бессмертия дел человеческих похоронило идею бессмертия самого человека. Ужас небытия был компенсирован тут же возникшей религией: надо верить в загробную жизнь — райскую или адскую, по заслугам при жизни земной... Однако классовые формации преходящи, развитие науки отменяет религию, а без веры в "бессмертную душу" упование на вечность дел своих, увы, не срабатывает. И тогда высокоразвитая личность начинает метаться. Ее душевные муки глубоко выразил великий ученый и философ Б. Паскаль:
"Я не знаю, кто меня послал в этот мир, я не знаю, что такое мир, что такое я... Я вижу со всех сторон только бесконечности, которые заключают меня в себе как атом; я как тень, которая продолжается только момент и никогда не возвращается. Все, что я сознаю, это только то, что я должен скоро умереть, но то, чего я больше всего не знаю, это смерть, которой я не умею избежать. Как я не знаю, откуда я пришел, точно так же я не знаю, куда я уйду... Вот мое положение: оно полно ничтожности, слабости, мрака".
Не правда ли, современно звучит? А ведь 300 лет назад сказано!
ВЕЛИЧИЕ И НЕРАЗВИТОСТЬ ПЕРВОБЫТНОЙ ИДЕИ БЕССМЕРТИЯ
В предшествующем разделе мы обратили внимание на определенную направленность в переработке тех влияний шумеро-аккадской культуры, которые проникали в среду индоиранцев. Эти элементы переосмысливались в новом мифотворчестве, причем дух первобытнообщинного строя брал верх над раннеклассовым. Встает вопрос: было это обусловлено превосходством или же консерватизмом более древней формации?
"Ну конечно же, консерватизмом!" — скажем мы, зная, что на смену первобытнообщинному строю пришло рабовладение, свойственное и Шумеро-Аккадскому царству... Однако ответ не так уж и прост.
А чтобы основательнее к нему подготовиться, рассмотрим для начала превращения "Поэмы о Гильгамеше", проникавшей в Приазовье, в самый центр формирования индоиранцев. Что же происходило здесь с отрицанием "Поэмой" исконной идеи бессмертия?
Путь от границ Шумеро-Аккадского царства к берегам Меотиды (Азовского моря) в конце XXIV — начале XXII века до нашей эры был весьма оживлен; открыли же его раньше.
В 2304 году до нашей эры Саргон I, основатель Аккадской династии, повторил древний путь Гильгамеша: дошел до "Кедровых лесов и Серебряных гор" (до Ливана и Тавра). После этого похода на Северном Кавказе появилось немало переселенцев. Владыка их погребен был в Майкопском кургане. Помимо золотых и серебряных сосудов с зодиакальными сценами, изображающими шествия зверей-созвездий над подземным морем, земными горами и реками, здесь были найдены и предметы сугубо культового назначения.
Одни из них напоминали спиралевидно свернувшихся змей и представляли собой хорошо известные в шумеро-аккадской культуре "символы справедливости" Инанны и Лилит ("приносящей смерть"). Другие же стали характерными в индоиранской среде. Это уже известный нам по кургану у села Семеновка на Одессщине брасман: стреловидные прутья, пронзившие четырех бычков из золота и серебра. Символика майкопского брасмана получила развитие и в каменномогильском "Гроте быка"; означала она власть жреца над небесными светилами и годовым циклом.
Нашествие со стороны Шумеро-Аккада содействовало формированию в Закавказье алазано-бедепской культуры, родственные типы которой проникали за Днепр, до Дуная и даже на Балканы. В Высокой Могиле оставили они погребение "космического странника". Сопряженный с ним календарь оказался подобен тому, которым пользовались хурриты, одна из древнейших народностей Северной Месопотамии.
Нарамсину (2236—2200 годы до нашей эры), одному из преемников Саргона Великого, в начале и конце своего правления пришлось отбиваться от нашествий "народов Севера". В их коалицию вошло, возможно, и племя, которое проторило от Высокой Могилы дороги-лучи и оставило над погребением "космического странника" древнейшую из доныне известных в Северном Причерноморье повозку (рис.28). Удалось проследить, что после этого захоронения приднепровские племена двинулись в сторону Кавказа, а возвратившись вскоре оттуда, принесли с собой немало серебра, меди, характерные для Закавказья амулеты и посуду.
На Нижнем Днепре была построена крепость, одна из древнейших в Восточной Европе. Она стояла над удобнейшей переправой, по дороге к Высокой Могиле. Население крепости было смешанным: наряду с полуземлянками, содержавшими местную керамику ямной культуры, за каменными стенами и глубокими рвами воздвигнуты были дома с характерной для Кавказа посудой. Оттуда же происходил металл и некоторые украшения... По принятой у археологов традиции поселение нарекли Михайловским по названию села, расположенного неподалеку в Нововоронцовском районе Херсонской области...
Правление Нарамсина совпадало с периодом наивысшего расцвета Шумеро-Аккадского царства. Развилось не только строительство и военное дело, но также искусство и литература. Была упорядочена "Поэма о Гильгамеше", распространились связанные с ней изображения... В среде хурритских племен, населявших Северную Месопотамию и Армянское нагорье, особенно почитался эпизод борьбы Гильгамеша и Энкиду с Хувавой. И не только потому, что в мифе присутствовали отзвуки древних традиций: порубка священного дерева и принесение за это искупительной жертвы. Ценились, очевидно, и художественные достоинства эпоса, а также вечные темы героизма и дружбы.