История крестовых походов в документах и материалах

Anonymi Halberstadensis. De peregrinatione in Greciam et adventu reliquiarum de Grecia libellus. — В кн.: P. Riant. Exuviae sacrae Constantinopolitanae. Т. I. Genevae, 1877, p. 10—13.

IV. Крестоносцы и германско-византийская дипломатия

Из мемуаров Жоффруа Виллардуэна «Завоевание Константинополя»

91. Пятнадцать дней спустя прибыл [в лагерь] маркиз Бонифаций Монферратский, который [до того] еще не явился, и Матье Монморанси, и Пьер де Брасье, и многие другие знатные люди. А еще через пятнадцать дней прибыли также послы из Германии — они были от короля Филиппа и от константинопольского наследника [престола]. Бароны и дож Венеции собрались во дворце, где разместился дож. И тогда послы говорили им и сказали: «Сеньоры, нас послал к вам король Филипп и сын константинопольского императора, брат его жены» [503].

92. «Сеньоры, — сказал король, — я пошлю к вам брата моей жены; и я отдам его в руки бога (да хранит он его от смерти) и в ваши руки. Так как вы идете походом ради бога, во имя права и справедливости, то вы должны, если можете, возвратить наследие тем, кто лишен его без всякой вины, а он предложит вам условия самые выгодные, какие когда-либо предлагались кому-либо, и самую могущественную помощь для завоевания Заморской земли.

93. Во-первых, если бог поможет вам возвратить его наследие, то всю Романскую империю [504] он подчинит Риму, от которого она давно отложилась [505]. Потом он знает, что вы истратили свое добро и что вы бедны; и он даст вам двести тысяч марок серебра и съестные припасы для всего войска, малым и великим. И он собственной персоной отправится с вами в Вавилонскую землю [506], или, если вы сочтете то за лучшее, пошлет туда десять тысяч человек на свой счет. И эту службу он будет оказывать в течение года; а все дни своей жизни он будет содержать в Заморской земле на свой счет пятьсот рыцарей, которые станут ее оборонять».

94. «Сеньоры, — сказали послы, — мы имеем полномочие заключить этот договор, если вы хотите заключить его со своей стороны. И знайте, что столь прекрасный договор еще никогда и никому не предлагался, и что тот, кто откажется от него, у того вообще нет большой охоты к завоеванию». И они [крестоносцы] сказали, что потолкуют об этом; и на следующий день созвана была сходка, и когда они собрались вместе, им был предложен этот договор.

95. По-разному было там говорено. Говорил аббат монастыря цистерцианского ордена из Во и сторонники тех, которые желали роспуска войска; и они сказали, что никогда не согласятся; что это значило бы выступить против христиан и что они отправились в поход совсем не для этого, а хотели итти в Сирию.

96. Другая же сторона отвечала им: «Добрые сеньоры, в Сирии вы ничего не можете сделать; вы убедитесь в этом по [опыту] тех, которые оставили нас и отправились в другие гавани. И знайте, что, если Заморская земля когда-нибудь будет возвращена, то не иначе, как со стороны Вавилонии или Греции. И если мы откажемся от этого договора, то навсегда покроемся позором».

97. Таким образом, как вы слышали, войско пребывало в раздоре. И не удивляйтесь, если в раздоре находились миряне, ибо и белые монахи цистерцианского ордена также были в войске несогласны между собою. Аббат Лоосский, муж весьма святой и мудрый, а также другие аббаты, державшие его сторону, проповедовали повсюду и увещевали всех именем бога держаться вместе и заключить этот договор; ибо этим средством можно лучше всего отвоевать Заморскую землю. А аббат Во и его сторонники, в свою очередь, также то и дело вели проповеди, и говорили, что все это — плохо; что лучше бы отправиться в Сирию и сделать то, что можно.

98. Тогда явились маркиз Бонифаций Монферратский, и Бодуэн, граф Фландрии и Эно, и граф Луи, и граф Юг де Сен-Поль, и те, которые стояли на их стороне; они сказали, что заключат этот договор, ибо были бы опозорены, если бы отказались от него. Так они отправились в дом дожа и призвали послов; и они заключили договор, о котором вы слышали ранее, подтвердили [его] клятвою и скрепили грамоты печатями.

99. И со стороны французов, сообщает вам книга, было только двенадцать человек, которые принесли клятву; а больше того не могли найти. Среди них были маркиз Монферратский, граф Бодуэн Фландрский, граф Луи Блуасский и Шартрский, и граф де Сен-Поль, и восемь других, которые держались их стороны. Так был заключен договор; и были изготовлены грамоты, и установлен срок, когда прибудет константинопольский наследник [таким сроком был определен] пятнадцатый день после Пасхи.

100. Так всю эту зиму войско французов пребывало в Задаре, против короля Венгрии. И знайте, что сердца воинов не были в согласии; ибо одна часть усердствовала [в том], чтобы войско разделилось, а другая — [в том], чтобы оно держалось вместе.

101. Многие из меньшого народа убегали на купеческих кораблях. На одном корабле убежало почти пятьсот человек; и все они утонули и погибли. Еще одна группа ушла сушей и собиралась двинуться через Славонию; а местные крестьяне напали на них и многих поубивали, другие же спаслись бегством и вернулись в войско. Так шли дела в войске, уменьшая его с каждым днем.

Далее автор в осуждающем тоне перечисляет ряд видных французских и немецких феодалов, уехавших в Сирию.

104. И вот, сеньоры, вы можете узнать, что если бы бог не возлюбил это войско, оно не смогло бы сохраниться, когда столько людей желали ему зла.

Geoffroi de Villehardouin. Op. cit., p. 91—100, 105.

Из «Истории» Никиты Хониата

...Также и сыну Исаака Алексею [507], освободив его из заключения, император [508] предоставил полную свободу и даже, собираясь в поход против протостратора [509], взял его с собой, остановившись на пути в Дамокранию. Алексей же (разумеется, по совету своего отца) договорился с одним пизанцем, командовавшим большим купеческим кораблем, о бегстве и ждал только удобного случая, что-бы ускользнуть морем и скрыть свои следы водою [510]. Как только наступило благоприятное для отплытия время, корабль, распустив паруса, отправляется с попутным ветром и благополучно пристает в Авлонии на Геллеспонте. С корабля была послана в Афиру за Алексеем лодка, а чтобы скрыть истинное намерение, ее загрузили песком для балласта, будто бы необходимого судну после разгрузки товаров. Бежав сюда из Дамокрании, Алексей сел на лодку и переправился на корабль. Когда же о бегстве его стало известно, василевс послал обыскать корабль, но посланные не смогли найти Алексея; он остриг себе в кружок волосы, нарядился в латинскую одежду, смешался с толпой латинян и укрылся, таким образом, от разыскивавших его. Приехав в Сицилию, Алексей дает знать об этом своей сестре. Она же, выслав ему навстречу сильную охрану, приняла брата с распростертыми объятиями и стала просить своего мужа Филиппа [511] сделать все возможное, чтобы защитить ее отца, лишенного своими близкими не только власти, но и зрения [512], и помочь брату, блуждающему, подобно звезде, без крова и отечества и ничего не имеющему при себе, кроме собственной особы...

...Едва лишь флот латинян приготовился к отплытию, как к одной беде для ромеев присоединилась другая, по пословице — беда за бедой, как волна за волной: появился Алексей [513], сын Исаака Ангела, снабженный грамотами папы Древнего Рима [514] и Филиппа, короля Алемании, обещавших щедро отблагодарить эту пиратскую шайку, если она примет Алексея и поможет ему вернуться в отцовскую империю. Вскоре с величайшим удовольствием он был принят флотом, в надежде на то, что Алексей не только даст разбойничьей экспедиции против ромеев удобный повод и придаст ей благовидную внешность, но и удовлетворит их алчность и корыстолюбие несметными богатствами. Приняв к себе Алексея, мальчишку сколько по летам [515], столько же и по уму, все эти ловкие и искушенные в делах мужи уговорили его поклясться в том, чего он не в состоянии был исполнить никогда. В самом деле, этот ребенок согласился на их требование не только дать им море денег, но и предоставить помощь для похода на сарацин ромейскими воинами и пятьюдесятью трехгребными кораблями...