Опять вопросы вождям

Куда качнется интеллигенция?

За теми спектаклями, которые нам устроили в последние месяцы, мы как-то забыли о летних выборах, а о них надо думать. Но где там. То Коржакова разоблачат, то он разоблачает, то из операции на сердце делают телевизионное шоу.

В предвыборной кампании демократам многое пришлось сказать вслух, открыто это и надо вспомнить. Много было обращений и к интеллигенции — без нее выбор пути для России не обойдется. Вернется она к трудовому народу никакие Чубайсы да Лившицы нас до конца уморить не смогут, мы их без драки оттесним и на ноги встанем. Прилипнет интеллигенция к Чубайсам да Лившицам — не останется у людей иного выхода, как брать в руки дубину. А потом уже, в крови да пепле, налаживать жизнь. Все-таки совсем вымирать русские люди, думаю, не согласятся.

Перебирая в памяти все главные обращения демократов к интеллигенции, прихожу к выводу: главным в них был обман и крючкотворство. Разберу на одном примере. Перед выборами А.Н.Яковлев в рубрике "Короткая память" в "Российской газете", в статье с таким же названием, как эта статья, стал пугать интеллигенцию приходом коммунистов. Ничего особо интересного этот отставной козы барабанщик сказать уже не может, и вроде не стоило бы читателя беспокоить. Но он удивительно чутко и верно передает мироощущение и логику среднего интеллигента-демократа. Поэтому полезно вчитаться и сделать замечания. Может, кое-кто и себя в этом кривом зеркале увидит — и призадумается.

Удручен А.Н.Яковлев тем, что интеллигенция может качнуться к красным: "Вообще, если уж случится неладное, во многом грех на себя должна взять интеллигенция. Она нас и к Октябрьскому перевороту привела".

Это вранье. В 1917 интеллигенция привела к Февральской революции, которая разрушила Россию, уничтожила империю ("раздавила гадину"). В ответ на этот маразм и тлен набрали силу два крайних течения: белое, которое тянуло назад, к помещикам и "столыпинским галстукам", и красное, которое предлагало вновь собрать Россию в братстве трудящихся, без помещиков и капиталистов. Октябрь интеллигенция в массе своей не приняла, из-за чего лишенные поддержки культурного слоя большевики наломали лишних дров — место русских образованных людей заняли «интернационалисты», которые Россию не жалели.

Значит, слова Яковлева можно понимать только так: опять интеллигенция привела к власти такое противное временное правительство, что оно доведет до неладного — новой Октябрьской революции. С этим можно согласиться, но вряд ли этого захочет обманщик Яковлев.

Но это — для разгона. А дальше вещает пастырь русской демократии совсем несусветное. Ратуя за Ельцина, он счастлив: "Впервые за тысячелетие взялись за демократические преобразования. Ломаются вековые привычки, поползла земная твердь".

Что поползла, мы и сами замечаем. Но впервые архитектор перестройки и идеолог ельцинизма честно признал: объект уничтожения — не коммунизм, не краткий миг советской власти. Рушат тысячелетнюю Россию. Это — новое нашествие хазар и тевтонов. Нет для народа большего несчастья, чем когда могучий враг его не просто грабит, но и ломает его вековые привычки, когда из-под ног выбивают земную твердь. Для целого народа это то же самое, что для одного человека, когда оккупант вышибал у него из-под ног табуретку.

Журит А.Н.Яковлев интеллигенцию, которая забоялась утраты земной тверди: "Нам подавай идеологию, придумывай идеалы, как будто существуют еще какие-то идеалы, кроме свободы человека — духовной и экономической".

Умаялся А.Н.Яковлев "придумывать идеалы", при Брежневе и Горбачеве перетрудился. Если бы еще жалованья за это Ельцин прибавил, а так больше не желает придумывать, и все тут. Изобрел в оправдание мифического собеседника-придурка, который якобы не смог ему назвать никакого идеала, даже "самого паршивенького", кроме коллективизма. Но главная суть в утверждении, будто идеалов не существует, кроме двух видов свободы (как говорил Достоевский, "если Бога нет, то все разрешено" — вот их свобода).

Ну, насчет духовной свободы — тут А.Н.Яковлев дал маху. Как сказал бы персонаж из романа Булгакова, бес Коровьев, "Поздравляем вас, гражданин академик, соврамши". Духовная свобода — не идеал, а свойство человека. Ее нельзя ни дать, ни отнять, она или есть у человека, или нет. Если кто-то говорит: "Ах, Брежнев лишил меня духовной свободы!", то это значит, что у этого свободолюбца просто органа такого нет, он его в детстве у себя вытравил, как добровольный скопец — чтобы жить удобнее было. И если кто поверит А.Н.Яковлеву, будто Ельцин даст интеллигенции духовную свободу, то будет одурачен в очередной раз «архитектором».

Другое дело — экономическая свобода. Да, это — идеал. Чей же? Крайние идеалисты тут — грабители-мокрушники. Далее — предприниматели по кражам со взломом, щипачи, банкиры и так до мелких спекулянтов. Идеал нормального человека, у которого не ползет под ногами земная твердь, за всю историю цивилизации был иной — ограничить экономическую свободу этих идеалистов, ввести ее в рамки права, общественного договора. На этом пути у человечества есть некоторые успехи, огорчающие А.Н.Яковлева: сократили свободу рабовладельцев, преодолели крепостное право, создали профсоюзы, добились трудового законодательства. Борцы за свою экономическую свободу при этом яростно сопротивлялись и пролили немало крови (хотя и им иногда доставалось и еще достанется). А.Н.Яковлев — их беззаветный соратник, но успехи у него могут быть лишь очень краткосрочными.

Свой идеал экономической свободы А.Н.Яковлев поднимает на небывалую в мире, религиозную высоту: "Вообще нужно было бы давно узаконить неприкосновенность и священность частной собственности".

Поговорим о священности — это главное. Остальное прикладывается само собой. Известно, что частная собственность — это не зубная щетка, не дача и не «мерседес». Это — средства производства. Тот, кто их не имеет, вынужден идти к собственнику в работники и своим трудом производить для него доход. "Из людей добывают деньги, как из скота сало", — гласит пословица американских переселенцев, носителей самого чистого духа капитализма. Единственный смысл частной собственности — извлечение дохода из людей.

Где же и когда средство извлечения дохода поднималось на уровень святыни? Этот вопрос вставал в религии, и она наложила запрет на поклонение этому идолу (золотому тельцу, Мамоне). Даже иудаизм, в Законе Моисея, не одобрял. В период возникновения рыночной экономики лишь среди кальвинистов были крайние секты, которые верили, что частная собственность священна. Но их преследовали даже в Англии. Когда же этот вопрос снова встал в США, куда отплыли эти святоши, то даже отцы-основатели США, многие сами из этих сект, не пошли на такое создание идола, а утвердили: частная собственность предмет общественного договора. Она не священна, а рациональна. О ней надо договариваться и ограничивать человеческим законом.

И вот, в России вдруг, как из пещеры, появляется академик по отделению экономики и заклинает: священна! священна! А за ним целая рать телешестерок. Что же это творится, господа? Нельзя же так нахально переть против законов диалектического материализма. Но если ты им изменил, то хоть Закон Моисея уважь, он ведь тоже не одобрял.

У А.Н.Яковлева душа болит о землице — не тем, кому следует, она в России досталась. Земля — вот она, но не укусишь, и ренты с нее солидные люди не получают (разве что Черниченко со Святославом Федоровым успели урвать). "А земельный вопрос — роковой вопрос для России. Единственная в мире страна, которая не имеет частной собственности на землю… И сегодня, когда мы стоим перед угрозой поражения демократии, именно здесь для нас Вандея!".

И опять столбенеет культурный человек: это в каком же смысле Вандея? Вандея — потопленное в крови восстание крестьян Франции, у которых якобинцы отобрали и приватизировали общинные земли. А.Н.Яковлев тут выступает как вор, что кричит: "держи вора!". Он требует приватизации земли в России, зная, что крестьяне уже восемь лет стоят в этом вопросе, как каменные глыбы: нет! Он мечтает, чтобы Ельцин продавил куплю-продажу земли силой и при этом пугает, что иначе будет Вандея. Это что, психологический эксперимент над интеллигенцией? Может, не качнется, а вообще в обморок брякнется.