Русская Атлантида<br />Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское в истории и русской государ

После двух неудачных предыдущих походов в 1552 году московское войско во главе с Иваном IV штурмом, правда лишь с третьей попытки, взяло Казань, а Казанское ханство с той поры стало частью Московского государства. В 1556 году та же участь постигла Астраханское ханство. Таким образом, весь Великий волжский торговый путь от Новгорода до Каспийского моря оказался под контролем Москвы. С неплохим результатом закончилась шведско-московская война 1554–1557 годов. Ее причиной стало установление прямых торговых связей между Московией и Британией через Белое и Баренцево моря вокруг Скандинавии, что сильно ударило по экономическим интересам Швеции, получавшей немалые доходы от транзитной московско-европейско-азиатской торговли. Согласно перемирию, подписанному в марте 1557 года сроком на 40 лет в Новгороде (вступило в силу 1 января 1558 года), граница между двумя странами устанавливалась по рубежу, определенному еще Ореховским мирным договором от 1323 года. Швеция безвозмездно возвращала Москве всех пленных вместе с захваченным имуществом. Московское государство тоже возвращало шведских пленных, но уже за выкуп. Наконец, успешно развивалась московская экспансия в сторону Сибири, начатая еще при Василии III и получившая достойное продолжение при Иване III.

Однако одной из самых больших проблем для Московского государства при Иване Грозном стали отношения с Крымским ханством. Став вассалами Османской империи, крымские ханы из династии Гиреев постоянно совершали опустошительные набеги на московские земли. В 1541 году они, например, дошли до Зарайска, в 1552 году — до Тулы, в 1555 году Девлет I Гирей хотел повторить нападение на Тулу, но вынужден был повернуть назад, бросив всю добычу. Так продолжалось и дальше, несмотря на то что победы Москвы на восточном и юго-восточном направлениях ограничили возможности для нападения крымских татар.

Руководитель внешней политики того времени А. Адашев настаивал на активных действиях против Крыма, однако встретил сопротивление со стороны Ивана IV, настойчиво стремившегося решить прежде всего балтийский вопрос. Кроме него и части московской аристократии, вступить в борьбу с турецким султаном Сулейманом I настоятельно требовали от Ивана Грозного римский папа и император Максимилиан, но царь благоразумно не ввязывался в эту историю. Правда, в целях обороны от крымцев в 50-е годы началось строительство Засечной черты — оборонительной линии из лесных засек, крепостей и естественных преград, проходившей южнее Оки, недалеко от Тулы и Рязани. Устройство Засечной черты оправдало себя уже в самое ближайшее время. Тем не менее крымскую опасность как таковую ни в XVI, ни в XVII веках ликвидировать не удалось.

Во внутренних делах тоже было не все ладно. Постепенно расстроились отношения царя с Избранной радой, то ли потому, что ее программа была исчерпана, то ли ввиду характера Ивана IV, не желавшего слушать людей, не согласных с его политикой, что гораздо более вероятно. За излишнюю самостоятельность во внешнеполитических сношениях с литовскими представителями в 1559 году в отставку был отправлен А. Адашев, а следом и Сильвестр. Как обычно, знать легко бы простила Грозному отставку своих прежних фаворитов, но она не желала мириться с покушением на прерогативы Боярской думы. Самым решительным образом протестовал против ущемления привилегий знати и передачи функций управления в руки приказных дьяков идеолог боярства Андрей Курбский. «Писарям русским князь великий зело верит, а избирает их ни от шляхетского роду, ни от благородна, но паче от поповичей или от простого всенародства, а то ненавидячи творит вельмож своих», — писал он. В общем, после 1560 года Иван IV становится на путь ужесточения власти, что быстро привело к репрессивным мерам, первоначально сравнительно мягким.

Тем не менее среди знати лавинообразно ширится стремление бежать от царя Ивана за границу, прежде всего в Великое княжество Литовское. Дважды пытался сделать это и дважды был прощен И.Д. Бельский. Были пойманы при попытке к бегству и на первый раз прощены князь В.М. Глинский и И.В. Шереметев. Зимой 1563 года в ВКЛ перебежали бояре Колычев, Пухов-Тетерин и Сарохозин. За попытку уйти туда же смоленского воеводу князя Дмитрия Курлятево сослали в отдаленный монастырь на Ладожском озере. Опасаясь опалы, в апреле 1564 года в ВКЛ перебежал Андрей Курбский. А в 1564 году московское войско было разбито на реке Уле, что послужило толчком к началу уже реальных казней тех, кого Иван Грозный счел виновниками поражения: были казнены двоюродные братья — князья Оболенские, Михайло Петрович Репнин и Юрий Иванович Кашин. Считается, что Кашина казнили за отказ плясать на царском пиру в скоморошьей маске, а Дмитрия Фёдоровича Оболенского-Овчину — за то, что он попрекнул Фёдора Басманова в гомосексуальной связи с царем. За ссору с Басмановым был казнен и известный воевода Никита Васильевич Шереметев. Короче, процесс репрессий пошел активно, а в 1565 году Грозный вообще объявил о введении опричнины.

Согласно его указу Московское царство делилось на две части: «Государеву светлость опричнину» и земство. В опричнину попали преимущественно северо-восточные земли Московии, где было мало бояр-вотчинников, ради ликвидации которых этот институт, собственно, и вводился. Центром опричнины стала Александровская слобода. А ее первыми жертвами — главный воевода в Казанском походе А.Б. Горбатый-Шуйский с сыном Петром, его шурин Пётр Ховрин, окольничий П. Головин (чей род традиционно занимал должности московских казначеев), П.И. Горенский-Оболенский (его младший брат Юрий успел спастись в Литве), князь Дмитрий Шевырёв, С. Лобан-Ростовский и др.

Началом образования опричного войска тоже считается 1565 год, когда был сформирован отряд в 1000 человек, отобранных из опричных уездов. Каждый опричник приносил клятву на верность царю и обязывался не общаться с земскими людьми. В дальнейшем число опричников достигло 6000 человек. В опричное войско включались также отряды стрельцов с опричных территорий. С этого времени служилые люди стали делиться на две категории: дети боярские, из земщины, и дети боярские, «дворовые и городовые», то есть получавшие государево жалованье непосредственно с «царского двора». Следовательно, опричным войском надо считать не только государев полк, но и служилых людей, набранных с опричных территорий и служивших под начальством опричных («дворовых») воевод и голов. Введение опричнины ознаменовалось массовыми репрессиями: казнями, конфискациями, опалами. С помощью опричников, которые были освобождены от судебной ответственности, Иоанн IV насильственно конфисковывал боярские и княжеские вотчины, передавая их дворянам-опричникам. Самим боярам и князьям предоставлялись поместья в других областях страны, например в Поволжье, причем далеко не всем. Напротив Кремля на Неглинной (территория нынешней РГБ) был построен каменный Опричный двор, куда переселился из Кремля царь.

В начале сентября 1567 года Грозный вызвал к себе английского посланника Дженкинсона и через него передал королеве Елизавете I просьбу о предоставлении убежища в Англии. Это было связано с известием о заговоре в земщине против него. По этому делу последовал ряд казней, а конюший боярин Иван Фёдоров-Челяднин, крайне популярный в народе своей неподкупностью и судейской добросовестностью, был сослан в Коломну. Вскоре его обвинили в том, что с помощью слуг он якобы собирался свергнуть царя. Фёдоров-Челяднин и еще 30 человек, признанные его сообщниками, были казнены, их поместья разгромлены, а все слуги перебиты. В целом, однако, репрессии носили беспорядочный характер. Хватали без разбора друзей и знакомых Челяднина, уцелевших сторонников Адашева, родню находившихся в эмиграции дворян и т. д. Побивали всех, кто осмеливался протестовать против опричнины. В подавляющем большинстве случаев казнили даже без видимости суда, по доносам и оговорам под пыткой. Как утверждают, Федорову-Челядину, например, царь собственноручно нанес удар ножом, после чего его изрезали опричники. В 1569 году Грозный покончил со своим двоюродным братом князем Владимиром Андреевичем Старицким: он был обвинен в намерении отравить царя и казнен вместе со своими слугами, а его мать Ефросинию Старицкую утопили вместе с 12 монахинями в реке Шексне.