Генеральный штаб в предвоенные годы

Танковые корпуса, стрелково-пулеметные бригады и стрелково-пулеметные батальоны танковых частей подлежали расформированию. В танковых бригадах сокращались обслуживающие подразделения.

Необходимо заметить, что постановление Главного военного совета осенью 1939 года не имело целью отвергнуть и не отвергало идею и наши взгляды на боевое применение крупных танковых и моторизованных соединений в современных операциях. Речь шла лишь о принятии более приемлемых организационных форм подвижных войск с учетом боевого опыта начавшейся второй мировой войны, наличного парка боевых машин и уровня подготовки командных кадров. Начавшаяся советско-финляндская война практически отвлекла внимание на решение других организационных задач. Весной 1940 года (т. е. спустя полгода) проблема строительства бронетанковых войск вновь встала на очередь дня, и механизированные корпуса были восстановлены, но уже на иных организационных началах. Однако факт попытки ликвидировать управления танковых корпусов нельзя признать оправданным, так как он не вызывался объективной необходимостью и противоречил передовым, прогрессивным взглядам советской военной теории на использование бронетанковых и механизированных войск.

К концу 1939 года резко обострилась обстановка у северо-западных границ Советского Союза. Реакционные правящие круги Финляндии, находившиеся в союзе с Германией, подобно немецким фашистам, мечтали расширить свои владения на восток за счет территории Советского Союза. На подступах к Ленинграду крупнейшему промышленному и культурному центру нашей страны - финская военщина создала сильно укрепленный плацдарм с долговременными оборонительными сооружениями (так называемую линию Маннергейма), позволявший быстро сосредоточить крупную группировку войск л коротким ударом овладеть Ленинградом.

Советское правительство, проводя миролюбивую внешнюю политику, обратилось к правительству Финляндии с предложением заключить договор о взаимопомощи и ненападении, но это предложение было отвергнуто.

Тогда Советское правительство вынуждено было просить правительство Финляндии отодвинуть границу на Карельском перешейке несколько севернее, с тем чтобы исключить возможность обстрела Ленинграда дальнобойной артиллерией, а также сдать Советскому Союзу в аренду полуостров Ханко для улучшения обороны Финского залива. Взамен этого Финляндии предлагалась значительно большая территория севернее Ладожского озера. Однако и это предложение было отвергнуто. Подстрекаемая англо-французскими и немецкими реакционными кругами, Финляндия объявила всеобщую мобилизацию, стала подтягивать войска к советской границе. Провокационные действия особенно усилились в ноябре 1939 года, когда финская артиллерия обстреливала нашу территорию, а отдельные отряды пытались перейти советско-финляндскую границу.

Правительство СССР вынуждено было порвать с Финляндией дипломатические отношения, укрепить свои северо-западные границы и усилить Ленинградский военный округ войсками.

В связи с активными военными приготовлениями на Карельском перешейке и преднамеренным обострением обстановки со стороны правящих кругов Финляндии Военному совету округа были даны указания подготовить план отражения возможной агрессии.

Военный совет Ленинградского военного округа представил в Генштаб следующие соображения.

Считалось, что Финляндия, закончив мобилизацию к 21 октября 1939 года, призвала в армию 260 тыс. человек.

На Карельском перешейке было сосредоточено четыре пехотные дивизии, три самокатных егерских батальона, кавалерийская бригада, три пулеметных батальона укрепрайопа и два пограничных батальона; севернее Ладожского озера (на видлицком направлении) - пехотная дивизия, мотоотряд, дивизион тяжелой артиллерии; на остальных участках к северу до Петсамо (Печенга) располагались мелкие подразделения полевых войск; в районе Петсамо пехотный батальон с артиллерийской и зенитной батареями.

Таким образом, к советско-финляндской границе было выдвинуто до шести пехотных дивизий; три-четыре пехотные дивизии находились в резерве: из них три - на Карельском перешейке и видлицком направлении, а одна - в северной части Финляндии.

Отмечалось, что на границе и в глубине Финляндии уже длительное время непрерывно ведутся инженерные работы. В стране завершался перевод промышленности на военное положение; в городах строились убежища, заканчивалась эвакуация части населения в глубь страны; осуществлялась перевозка вооружения из Швеции.

Военный совет считал, что наши войска, стоящие непосредственно у границы, готовы к отражению нападения противника, к выполнению поставленных задач, а части, расположенные в глубине на расстоянии 4-5 километров, способны начать действия через четыре-пять часов, необходимых для занятия исходного положения.

Подстрекаемая империалистами США, Англии и Франции, финская военщина усилила провокационные действия у границы СССР, угрожая безопасности Ленинграда.

30 ноября 1939 года начались военные действия между финской и нашей армиями, которые продолжались почти четыре месяца.

Слабые темпы наступления и отдельные неудачи наших войск под Ленинградом и Петрозаводском беспокоили Генеральный штаб и Наркома обороны.

Однажды в начале декабря 1939 года мне позвонил Б. М. Шапошников и сказал: "Зайдите ко мне. Вызывает нарком. Он интересуется нашим мнением по боевым действиям на финском фронте".

Я почувствовал, что разговор предстоит довольно трудный. В свое время Б. М. Шапошников удерживал членов Главного военного совета от чрезмерного оптимизма и недооценки возможностей финской армии. И. В. Сталин и К. Е. Ворошилов не посчитались тогда с его мнением и полностью доверились командованию Ленинградского военного округа. А командование округа, недостаточно оценив обстановку, не учло особенностей ведения боевых действий на северо-западе (наличие долговременных укреплений, мощных оборонительных полос в сочетании с естественными препятствиями, тяжелые природные условия). Оно нечетко определило район приложения главных усилий, тяготело на первом этапе к кексгольмскому направлению, которое не выводило к важным центрам противника.

Будучи уверенным в правильности решения, предложенного ранее Генеральным штабом (главный удар наносить на выборгском направлении), я был намерен твердо отстаивать его и сейчас, у К. Е. Ворошилова.

"Бон на финском фронте, - сказал оп, когда мы прибыли, - принимают затяжной характер. Похоже, что Мерецков утратил перспективу и не ищет других решений. Вы хорошо знаете Северо-Западный театр военных действий. Какие, по вашему мнению, надо предпринять шаги, чтобы выправить создавшееся положение?"

Конечно, конкретный и обоснованный ответ на этот вопрос можно было дать только после детального и внимательного изучения сложившейся обстановки непосредственно на месте боев, и главным образом на Карельском перешейке, Поэтому мои предложения свелись к тому, что нужно изменить направление главного удара и улучшить систему управления войсками.

Мои соображения поддержал Б. М. Шапошников. Тогда К. Е. Ворошилов решил командировать меня в качестве своего представителя в Ленинград, чтобы на месте вскрыть причины неудачных действий войск.

В тот же день я отбыл в Ленинград. За сравнительно короткий срок мне удалось побывать в штабах, поговорить с командирами частей и соединений, тщательно изучить характер боевых действий и особенности театра войны. Вернувшись с франта 16 декабря, в личном докладе и записке я изложил наркому состояние дел на Карельском перешейке и свои предложения. Основное содержание их сводилось к следующему.

1. Направление главного удара выбрано без учета обстановки; сведения о якобы достигнутом успехе на Кивнииеми не отвечают действительности.

2. Главный удар надо наносить на выборгском направлении.

3. Прорыв укрепленного района необходимо организовать по методу, рекомендованному Наставлением по прорыву УР (укрепленных районов).

4. Для лучшего управления войсками целесообразно создать два фронта: Северо-Западный (на Карельском перешейке) и Карельский (от Ладожского озера до Мурманска).