Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 1

Помимо вербовки и отправки бывших офицеров в район расположения белой армии заговорщики занимались засылкой своих людей в советские воинские части. Таким путем комплектовались контрреволюционными кадрами 2-й кавалерийский полк, с помощью которого Буренин намеревался открыть фронт казакам, батальон связи при штабе 4-й армии и 3-я минно-подрывная рота. Заговорщики собирали шпионские сведения для передачи противнику, готовили взрывы мостов и крушения воинских поездов.

Так на основании показаний Ракина, Максимова, Панфилова и других была раскрыта подпольная эсеровская антисоветская организация. Во главе заговорщиков стояли видные эсеры — И. С. Куликовский [25], Д. И. Нечкин, Г. И. Васильев, В. К. Рейзнер. Они-то и вовлекали белогвардейцев в деятельность своей организации. К примеру, под видом артели грузчиков была создана железнодорожная группа во главе с эсерами Д. И. Нечкиным и И. Г. Львицыным, занимавшаяся подготовкой крушений поездов. В качестве исполнителей в этой группе действовали бывшие офицеры В. М. Трынкин, В. М. Горбунов и другие «грузчики».

Расследование дела саратовской организации позволило чекистам раскрыть петроградскую и московскую подпольные эсеровские организации.

В обвинительном заключении по этому делу, составленном Н. В. Крыленко, говорилось: И. С. Куликовский, Д. И. Нечкин, Г. И. Васильев, В. К. Рейзнер и Н. И. Панфилов обвиняются «в том, что они, будучи членами партии социалистов-революционеров (правых), т. е. лицами, называющими себя убежденными социалистами и сторонниками, следовательно, интересов рабочего класса и трудового крестьянства, сознательно, по взаимному между собою соглашению, вошли в тайную организацию, имевшую свои отделения в Москве, Петрограде, Аткарске, Покровске (ныне Энгельс) и других городах… в целях свержения власти рабоче-крестьянского правительства в России, для чего, пользуясь имевшимися в их распоряжении паспортными бланками, подложными документами, а также динамитом и другими взрывчатыми веществами и при помощи личных связей и знакомств с отдельными лицами, занимавшими те или другие посты в Рабоче-Крестьянской Красной Армии, систематически занимались транспортировкой своих сторонников из явно белогвардейских элементов, из состава бывшего офицерства, по ту сторону фронта, к чехословакам, в целях нанесения наибольшего ущерба Советской власти путем оказания военной помощи внешнему неприятелю; во-вторых, в тех же целях занимались транспортированием взрывчатых веществ из Петрограда в Саратов, в целях организации железнодорожных крушений, взрыва мостов и повреждения железнодорожных путей, пользуясь для этих целей теми же белогвардейскими элементами или привлеченными ими рабочими, привлекая их на службу в товарную станцию в Саратов и понуждая их собирать и засим подпиливать железнодорожные гайки; в-третьих, в тех же целях, при помощи связи с воинскими частями, занимались насыщением красноармейских частей своими сторонниками, а именно: 2-го кавалерийского полка, 3-й минно-подрывной роты и службы связи и штаба 4-й армии… в-четвертых, распространяли при помощи своих сторонников контрреволюционного содержания литературу среди воинских частей в тех же целях подготовки свержения Советского правительства…»

Еще 34 членам подпольной эсеровской организации предъявлялись обвинения в соучастии в контрреволюционной деятельности. Трудящиеся еще раз убедились в контрреволюционном характере эсеровского псевдосоциализма.

5. Левоэсеровский мятеж. Измена Муравьева

Левые социалисты-революционеры после Октябрьской революции порвали с правым большинством своей партии. В конце ноября — начале декабря 1917 г. они вошли в состав Советского правительства. Вскоре, однако, они начали борьбу с большевистским руководством, выступив против заключения Брестского мира. Когда же IV Всероссийский съезд Советов в марте 1918 г. большинством голосов ратифицировал мирный договор, левые эсеры вышли из состава Совета Народных Комиссаров (они остались, однако, в составе ВЦИК и в других советских учреждениях, в том числе и в Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией). Возникли разногласия и по другим вопросам политики Советской власти.

4 июля в Москве открылся V Всероссийский съезд Советов. Левые эсеры вели себя крайне агрессивно. Они выступили против организации в деревне комитетов бедноты, против посылки туда продовольственных отрядов и против других мероприятий Советской власти. Не считаясь с тяжелым состоянием страны, разоренной изнурительной четырехлетней войной, левоэсеровские лидеры истерически призывали к разрыву мирного договора с Германией и возобновлению военных действий.

6 июля, около двух часов дня, в германское посольство в Москве явились двое неизвестных. Один из них назвался членом ВЧК Блюмкиным, а другой — членом революционного трибунала Андреевым. Они предъявили удостоверение с печатью ВЧК, подписанное председателем ВЧК Ф. Э. Дзержинским и секретарем И. К. Ксенофонтовым, и требовали личного свидания с Мирбахом для переговоров по служебному делу. Мирбах после некоторого колебания согласился принять явившихся. В приемной посольства собрались Мирбах и его сотрудники — советник К. Рицлер и лейтенант Мюллер. Блюмкин стал рассказывать о деле арестованного ВЧК по обвинению в шпионаже офицера австрийской армии Роберта Мирбаха, являвшегося будто бы племянником посла. Мирбах, прервав Блюмкина, заявил, что это дело его не интересует. Тогда Блюмкин спросил:

— Видимо, графу интересно, какие меры будут приняты с нашей стороны?

Вслед за этим Блюмкин и Андреев вскочили с мест и открыли стрельбу. Мирбах кинулся из комнаты, но Блюмкин последовал за ним и бросил бомбу. Мирбах был убит, а его сотрудники ранены. Воспользовавшись поднявшейся суматохой, террористы выскочили через окно во двор и скрылись, уехав в ожидавшем их автомобиле.

Это чрезвычайное происшествие было чревато серьезными политическими осложнениями. Убийство германского посла лицами, назвавшимися работниками советских органов, могло отразиться на взаимоотношениях между Советским и германским правительствами. Столь нужный тогда стране мир ставился под угрозу.

В тот же день В. И. Ленин вместе с Я. М. Свердловым приехал в германское посольство и, выразив соболезнование от имени Советского правительства, заявил, что дело об убийстве будет немедленно расследовано и виновные понесут заслуженную кару.

Для расследования происшедшего в посольство прибыл председатель ВЧК Ф. Э. Дзержинский. Осмотрев оставленное убийцами удостоверение, он установил, что подписи на нем подделаны, хотя печать ВЧК и бланк удостоверения — подлинные. Яков Блюмкин был известен Дзержинскому; левый эсер, он работал тогда в ВЧК начальником секретного отдела, а Николай Андреев был фотографом ВЧК. Возникло подозрение, что убийство Мир-баха является левоэсеровской провокацией.

Сотрудники ВЧК узнали, что Блюмкин скрывается в отряде ВЧК, находившемся под командованием левого эсера Д. И. Попова в Трехсвятительском переулке (ныне Б. Вузовский пер.). Чекисты потребовали выдачи Блюмкина, но Попов ответил отказом. Тогда Ф. Э. Дзержинский сам отправился в отряд. В докладе правительству он рассказывал: «…в сопровождении нескольких десятков вооруженных матросов подошли ко мне члены ЦК левые эсеры Прошьян и Карелин, заявив мне, что я напрасно ищу Блюмкина… что Блюмкин убил графа Мирбаха по распоряжению ЦК партии эсеров. В ответ на это заявление я объявил Прошьяна и Карелина арестованными, сказав присутствовавшему при этом начальнику отряда Попову, что если он, как подчиненный мне, не подчинится и не выдаст их, то я моментально пущу ему пулю в лоб, как изменнику.

Прошьян и Карелин тут же заявили, что они повинуются моему приказанию, но, вместо того чтобы пойти в мой автомобиль, они вошли в соседнюю комнату, где заседал ЦК, и вызвали Спиридонову, Саблина, Камкова, Черепанова, Александровича, Трутовского и начальника их боевой дружины Фишмана и других. Меня окружили со всех сторон матросы; вышел Саблин и приказал мне сдать оружие. Тогда я обратился к окружающим матросам и сказал: позволят ли они, чтобы какой-то господин разоружил меня, председателя ЧК, в отряде которой они состоят. Матросы заколебались. Тогда Саблин, приведший 50 матросов из соседней комнаты, при помощи Прошьяна (который схватил меня за руки) обезоружил меня. После того, когда отняли у нас оружие, Черепанов и Саблин с триумфом сказали: вы стоите перед совершившимся фактом. Брестский договор сорван, война с Германией неизбежна».