Опричнина

14 бояр на соборе не присутствовали. Большинство из них выполняли воеводские и наместничьи функции. П.В. Морозов в июле 1561 г. был наместником в Смоленске [989]. Возможно, А.И. Ногтев был боярином у князя Владимира [990], а Ф.А. Куракин — в Новгороде [991]. П.С. Серебряный мог находиться «в полках» на театре военных действии [992]. В Юрьеве Ливонском в 1566 г. воеводой был близкий царю П.Д. Пронский [993]. Из бояр только двое, М.И. Вороной-Волынский и Ф.И. Умной-Колычев (опричник уже к концу 1566 г.), во время собора находились в Москве, но в соборных заседаниях не участвовали [994].

Отсутствие имен П.А. и Д.А. Куракиных (позднее казненных) объясняется тем, что после пострижения в монахи И.А. Куракина в феврале 1565 г. [995] ряд его родичей находились в опале. Возможно, в частности, что в «почетной ссылке» находились и двое названных выше Куракиных (на казанском и псковском воеводствах) [996].

По неизвестным причинам не названы братья Я.А. и Л.А. Салтыковы (последний опричником стал лишь к 1570 г. [997]. Только один явный опричник, А.Д. Плещеев-Басманов, не присутствовал на соборе. Но он вообще после октября 1564 г. не выполнял никаких разрядных и сходных с ними служб.

Итак, из разбора состава бояр нельзя сделать вывода о какой-либо «дискриминации» опричников. То же следует сказать и в отношении окольничих. На соборе присутствовало трое окольничих [998]. Не было на соборе шестерых окольничих; все они (кроме И.И. Чулкова) были опричниками, но время поступления их в «царскую гвардию» остается неясным. З.И. Очин-Плещеев, как уже говорилось выше, среди опричников упоминается лишь в сентябре 1567 г. Тогда же впервые названы опричниками окольничие В.П. Яковлев, В.А. Сицкий и В.И. Умной-Колычев [999]. Если о первых двух более ранних сведений об их разрядных службах нет, то В.И. Умной-Колычев в марте 1565 г. и несколько позднее получил ряд воеводских назначений в Коломне, Торопце и т. п. [1000], которые не дают оснований считать его опричником. Еще позднее, осенью 1570 г., опричником стал Н.В. Борисов [1001]. До этого, в 1566/67 — 1569/70 гг., он упоминается в земских разрядах и ведет большую земскую деятельность [1002].

Явились на собор и высшие дворцовые чины. Здесь были дворецкий Н.Р. Юрьев, казначей H.A. Фуников-Курцев, печатник И.М. Висковатый. Правда, особенно приближенных к царю дворцовых деятелей-опричников (кравчий Ф.А. Басманов, оружничий А.И. Вяземский, ловчий Г.Д. Ловчиков, думный дворянин П. Зайцев) на соборе незаметно.

Из шестерки думных дьяков только Иван Ишук Бухарин-Наумов может быть прямо связанным с опричниной: во всяком случае уже в 1569 г. он числился опричником [1003], однако он же ведал земским Белоозером в 1568 г.

Во второй группе дьяков и приказных людей приговора 1566 г. поименовано 33 человека. Среди них только один дьяк в 1569 г., несомненно, был опричником. Это — Д.М. Пивов [1004]. Но о его деятельности в 1565–1568 гг. данных у нас нет. Зато отсутствуют упоминания о восьми опричных дьяках. Федор Рылов уже в ноябре 1565 — июле 1566 г. возглавлял опричную (Каргопольскую) четь [1005]. С августа 1566 г. его преемником стал Дружина Владимиров [1006], который в июне-июле 1566 г., вероятно, был еще вторым дьяком Посольского приказа [1007], т. е. мог и не входить в состав опричников. По мнению В.Б. Кобрина, он определенных функций не имел [1008]. Дворцовый дьяк Петр Григорьев уже в феврале 1566 г. выдавал «из опричнины» жалованные грамоты [1009]. О службе в опричнине дьяков Н.С. Путилова (сын Путилы Михайлова), В.В. Дядина, Т. Нардуковаи Л.В. Ефимиева (конюшенного) сохранились сведения осеннего разряда 1567 г. О их деятельности в 1565–1566 гг. мы не располагаем никакими данными [1010]. Наконец, трудно сказать, когда стал опричником приближенный, по словам Штадена, к царю дьяк Осип Ильин [1011]. К сожалению, не сохранилось прямых сведений о деятельности в 1562–1568 гг. дьяка У.Л. Пивова, который в 50-х годах возглавлял приказ Большого дворца, а с 1569 г. был опричным казначеем. По предположению П.А. Садикова, он мог быть в это время печатником [1012].

Конечно, в приговоре отсутствуют не только опричные дьяки. Нет, например, ни известного дьяка Юрия Сидорова, который в 1562–1569 гг. находился в Пскове, ни дьяка Казарина Дубровского, нет также дьяка Григория Шапкина и многих других.

Фрагментарность сохранившихся источников не позволяет и на этот раз сделать категорический вывод о специальной «дискриминации» опричников на соборе 1566 г. Некоторые опричные дьяки могли отсутствовать потому, что находились в Александровой слободе, будучи заняты текущими делами по устройству государева двора.

Среди участников Земского собора около десятка лиц в разное время входили в опричный двор. В их числе назовем М.В. Годунова. В опричнине, по данным В.Б. Кобрина, служили пять Годуновых и, возможно, все остальные. Прямые данные об их опричных службах относятся ужо к сентябрю 1567 г. [1013] Ф.М. Денисьев-Булгаков упомянут как опричник только в сентябре 1570 г. [1014] Данных о его службе в 1564–1569 гг. у нас нет. Поэтому трудно сказать, был ли он к моменту заседаний собора опричником или нет. С 1571 г. входил в государев двор опричник P.M. Пивов [1015]. Наиболее ранние сведения об опричной службе А.М. Старого-Милюкова относятся к 1571 г. [1016] П.И. Барятинский опричником был в 1569–1570 гг. [1017] О его более ранних разрядных службах ничего не известно. Р.В. Алферьев, несомненно, был среди опричников в октябре 1567 г. [1018] О его службе в 1566 г. сведений не сохранилось. К 1570 г. относит В.Б. Кобрин включение в опричнину князя Н.Р Одоевского [1019], считая, что в 1569–1570 гг. и в более раннее время он еще был земским воеводою [1020]. Четверо Охлябининых служили в опричнине. Один из них, князь Роман Васильевич, участвовал в соборных заседаниях 1566 г. Был ли он опричником или земским в 1566 г., мы ничего определенного сказать не можем. Самые ранние сведения о его опричной службе относятся к сентябрю 1567 г. К сожалению, нет никаких сведений о службах в 1566–1568 гг. В.И. Телятевского, который в 1569 г. уже, бесспорно, был опричником. Его племянник А.П. Телятевский вошел в опричнину при ее учреждении. В опричнине со времени ее введения находился Федор Семенович Черемисинов и во всяком случае с 1570 г. его племянник Демид.