Жертвы Ялты

В Дувре один репатриируемый бежал. В Голландии пытался бежать другой. Его поймали и вернули назад, но наутро обнаружился еще один побег, а на другой вечер разыгралась трагедия:

Всего по пути было совершено восемь попыток побега, из них только две оказались удачными. В бараках в Люнебурге, где был устроен сборный пункт для репатриируемых, 140 человек были по приказу советских властей помещены под строгий арест *356.

В Англии репатриация русских подходила к концу. 12 ноября 1945 года военное министерство организовало в лагерях для военнопленных «последний розыск» советских граждан *357. Было обнаружено 66 человек, которых 12 декабря отправили через Остенде в Союз. Но попытка советских представителей включить в эту группу еще 60 украинцев польского происхождения провалилась. Англичане на сей раз решили твердо держаться буквы Ялтинского соглашения *358.

Однако для пленных, остававшихся в Англии, этот «последний розыск» отнюдь не означал, что все их волнения и страхи позади. Так, в декабре 1946 года, т. е. более чем через год, через Дувр и Кале в лагерь для советских граждан под Парижем была под вооруженной охраной отправлена группа из четырнадцати человек *359.

Всего в 1944–46 годах в Англии содержалось и было отослано в СССР 32 295 русских военнопленных *360. Большинство их составляли члены «восточных легионов» и трудовых батальонов Тодта, взятые в плен в Нормандии и привезенные в Англию до сентября 1944 года *361. Многих из них можно было счесть «предателями», но другие таковыми не были и быть не могли, особенно женщины и дети, составившие немалую часть репатриированных *362.

А. Солженицын упрекнул английский народ в том, что тот без всяких протестов позволил совершиться преступлению — насильственной репатриации. Примечательно, однако, что об этой огромной операции, охватившей тысячи человек и сопровождавшейся грубыми нарушениями английских законов, самоубийствами и похищениями людей, знали лишь немногие. Если хотя бы часть общественности узнала о том, что происходит в их стране, и выразила протест, возможно, британская политика в этом вопросе была бы пересмотрена, по крайней мере — на территории Англии. Но бдительность МИД, в сочетании с изоляцией пленных в «преддверии» ГУЛага, позволила сработать весьма двусмысленному «Закону о союзных вооруженных силах». Нам остается лишь надеяться, что в Англии больше не повторятся времена, когда сотрудники СМЕРШа свободно рыскали по стране в поисках добычи, поскольку в следующий раз их жертвами едва ли станут русские.

7. Казаки в Лиенце

Зимой 1944–45 года союзная разведка в Италии начала получать сведения о крупном поселении казаков на севере страны. Хотя последние упоминания о казаках в этих местах относятся к временам знаменитой альпийской кампании Суворова 1799 года, само по себе присутствие русских в Италии удивления не вызвало. После наступления в Анцио, предпринятого для прорыва линии Густава, англо-американские войска постоянно брали в плен русских, в основном из трудовых батальонов *363. Но история появления казаков в Италии действительно необычна.

В 1914–17 годах казаки покрыли себя славой, самоотверженно сражаясь на Восточном фронте. Октябрьскую революцию большинство казаков встретило в штыки: даже двадцать лет спустя они с гордостью вспоминали царское время и героические битвы против узурпаторов-большевиков. После установления на Кубани в 1920 году советской власти там периодически вспыхивали восстания, и когда в 1942 году немецкая армия вошла в этот район, большая часть населения приветствовала оккупантов как освободителей от большевистского ига.

Немцы вели себя на Кубани вполне корректно, здесь почти не было случаев дикости и жестокости, столь частых в других оккупированных районах страны. Землевладельцам возвратили землю и имущество, отобранные когда-то советской властью, и казаки спокойно зажили в возрожденных станицах. Многие добровольно пошли на службу в немецкие вспомогательные части. Вряд ли казаки могли считать государственной изменой возобновление борьбы против советской власти теперь, когда избавление, казалось, уже близко *364. Когда в конце 1942 года советские партизаны попытались проникнуть в область, они встретили внушительный отпор. Но после Сталинграда стало ясно, что отступление вермахта не за горами. Немецкие военные власти известили об этом жителей, и начался массовый исход тех, кто боялся советских репрессий.

Тысячи казаков двинулись на запад. Путешествие, несмотря на помощь немцев, было тяжелым. Путь лежал через степь, пожитки везли на телегах. Немцы выделили переселенцам район около города Новогрудка, в ста верстах западнее Минска *365. Здесь они и осели, начали возделывать землю, разводить скот, надеясь, что ход войны вновь переменится в пользу немцев, избавленные от надзора со стороны чекистов и комиссаров. По казацкой традиции, выбрали атамана — офицера инженерных войск Павлова, которого казаки до сих пор вспоминают как истинного народного вождя. Это был человек выдающихся организаторских способностей, и во многом именно благодаря его руководству казакам удалось проделать трудный путь от берегов Черного моря к границе Польши. Под его началом в Новогрудке были построены церковь, больницы и школы.

Но 17 июня 1944 года атаман Павлов был убит в окрестностях города при невыясненных обстоятельствах: то ли с ним свели счеты партизаны, то ли застрелил казачий часовой, которому атаман неверно ответил на пароль. Под руководством немецкого офицера связи майора Мюллера был выбран новый походный атаман, Тимофей Иванович Доманов, бывший майор Красной армии. Человек добрый и совестливый, он не был, однако, такой яркой личностью, как Павлов. Многие казаки до сих пор уверены, что останься Павлов в живых — он смог бы спасти свой народ от уготованной ему участи.

Казачий стан в Новогрудке, ставший прибежищем для казаков с Кубани, Дона и Терека, жил по старым казацким законам. Мужчины снова надели черкески, кое-кто даже щеголял в военной форме, оставшейся со времен Николая II. Возродились обычаи, зазвучали старые песни, появились на свет сбереженные царские ордена и медали. Приезжали сюда и эмигранты-казаки из Западной Европы, жаждущие участвовать в освобождении своей страны. Среди них выделялись прославленные участники первых битв с большевиками в 1918–1921 годах: генералы Петр Краснов, бывший атаман донских казаков, и Вячеслав Науменко, бывший атаман кубанских. То был короткий период возрождения прежней жизни, которой суждено было вскоре кануть в вечность.

Военную форму надевали не для того, чтобы покрасоваться. Леса вокруг Новогрудка кишели партизанами, против которых оказался бессилен вооруженный до зубов вермахт. Атаман Павлов организовал мужчин в военные группы, и хотя в их распоряжении был всего лишь скудный запас стрелкового оружия, которым снабдили их немцы и который пополнился советским оружием, захваченным в боях, казаки сумели держать партизан на расстоянии. Впрочем, несмотря на сохранение традиционных полков и чинов, казацкие формирования в Новогрудке были не более чем полувоенными отрядами самообороны.