Эксодус (Книга 3, 4 и 5)

Роберт Дюбюэ, возраст - 16 лет, французский подданный. Английские войска нашли Роберта в лагере Берген-Бельзен. Ему было тогда тринадцать лет, весил он двадцать девять килограммов. До этого на его глазах умерли отец, мать и брат. Сестру, впоследствии покончившую с собой, забрали в публичный дом. Мальчик нелюдим, агрессивен...

Самуил Каснович, возраст - 12 лет. Из Эстонии. Неизвестно - выжил ли кто-либо из родственников. Его прятала христианская семья, потом ему пришлось скрываться в лесах в продолжение двух лет...

Роберто Пуччели, возраст - 12 лет. Из Италии. Родственники неизвестны. Освобожден из Освенцима. Рука искалечена в результате побоев...

Марсия Класкин, возраст - 13 лет. Из Румынии. Родственники неизвестны. Ее нашли в Дахау...

Ганс Бельман, возраст - 10 лет. Из Голландии. Родственники неизвестны. Найден в Освенциме...

И так без конца. "Из родственников никто в живых не остался".

"...этой девочке снятся те же сны, что и большинству детей из Освенцима. Ей снится, что она укладывает чемодан. Мы знаем теперь, что чемодан символизирует смерть, так как чемоданы укладывались обычно накануне отправки в газовые камеры в Биркенау".

"Сны об удушливом дыме символизируют запах горелого мяса в крематориях".

Мочится под себя.

Проявляет агрессивность.

Кошмары.

Нелюдимость.

Китти достала копию с письма, которое она как-то написала Харриэт Зальцман.

Дорогой друг!

Вы как-то спрашивали, чем объяснить то обстоятельство, что мы добиваемся таких поразительных результатов у этих детей, находящихся на грани безумия. Так вот, я думаю, вы не хуже моего знаете, в чем тут дело. Вы сами подсказали мне ответ в тот день, когда я познакомилась с вами в Иерусалиме. Это чудодейственное средство называется "Эрец Исраэль". Дети здесь до того сильны духом, что это представляется прямо сверхъестественным. Они мечтают лишь об одном: жить и сражаться за свою страну. Я никогда не видела такой энергии и такого подъема у взрослых, не говоря уже о детях...

Китти Фрэмонт закрыла картотеку.

Она встала, оглядела кабинет, затем быстро потушила свет и вышла.

У подъезда она остановилась на минуту. Наверху, на полпути к Форт Эстер горел большой костер. Дети из Гадны, эти десяти, двенадцати и четырнадцатилетние бойцы, должно быть, поют там и пляшут "хору".

Она зажгла фонарик, посветила себе под ноги и пошла по газону. В ее отсутствие вырыли новые окопы. У домиков, где жили дети, построили более просторные бомбоубежища.

Статуя Дафны по-прежнему стояла на посту.

- Шалом, геверет Китти, - радостно крикнула ей кучка детей, промчавшихся мимо.

Она отперла дверь своего коттеджа. Чемоданы стояли в ряд около двери, на всех уже были ярлыки. Комната, лишенная тех пустяков, которые принадлежали ей и Карен и которые придавали ей личные нотки, производила тягостное впечатление.

- Карен, ты дома, родная? На кухонном столе лежала записка. "Дорогая Китти!

Ребятам захотелось устроить мне прощальный костер. Я скоро приду. Целую.

Карен".

Китти закурила сигарету и принялась ходить по комнате взад и вперед. Она затянула шторы, чтобы не видеть огней в долине. Вдруг она поймала себя на том, что не выпускает из рук занавески, которую сшили для нее дети. Человек десять из них уже успели оставить Ган-Дафну и уйти в Пальмах, эту миниатюрную армию евреев.

В комнате стояла духота. Она вышла к калитке. В воздухе благоухали розы. Китти прошла по дорожке мимо рядов коттеджей, обсаженных газонами, кустами и деревьями. Она дошла до конца дорожки, затем повернулась и пошла назад. В коттедже доктора Либермана горел свет.

Бедный старик, подумала Карен. Его сын и дочь оставили университет и служили сейчас в Пальмахе, в бригаде Негева. Она подошла к двери и постучала. Его домохозяйка, такая же старая и чудаковатая, как и сам доктор Либерман, повела ее в кабинет. Старый горбун сидел и списывал какой-то древнееврейский текст с черепка. Из радио лились негромкие звуки симфонии Шуманна. Доктор Либерман поднял голову и, увидев Китти, положил на стол увеличительное стекло.

- Шалом, - сказала Китти. Он улыбнулся. Никогда до этого она не здоровалась с ним на иврите.

- Шалом, Китти, - ответил он. - Какое это чудесное слово и как оно подходит для прощания добрых друзей.

- Шалом действительно чудесное слово, но оно еще лучше подходит для приветствия.

- Китти... моя дорогая...

- Да, доктор Либерман... Шалом... Я остаюсь в Ган-Дафне. Именно здесь мое место.

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

ВОСПРЯНЬ ВО СЛАВЕ

Помилуй меня, Боже, помилуй меня; ибо на тебя уповает душа моя, и в тени крыл Твоих я укроюсь, доколе не пройдут беды. Воззову к Богу всевышнему, Богу, благодетельствующему мне;

Он пошлет с небес, и спасет меня; посрамит ищущего поглотить меня; пошлет Бог милость Свою и истину Свою. Душа моя среди львов; я лежу среди дышащих пламенем, среди сынов человеческих, у которых зубы - копья и стрелы, и у которых язык - острый меч. Приготовили сеть ногам моим; душа моя поникла; выкопали предо мной яму, и сами упали в нее.

Воспрянь, слава моя... Я встану рано...

Псалом 56

Глава 1

ОСЕНЬ 1947 ГОДА.

ОБЪЕДИНЕННЫЕ НАЦИИ, НЬЮ-ЙОРК.

Шеститысячелетнее дело еврейского народа было поставлено на обсуждение перед человеческой совестью.

Хаим Вейцман, от имени мирового сионизма, и Барак Бен Канаан, один из ведущих политических деятелей Ишува направились во главе делегации из двенадцати человек в Нью-Йорк. Делегация эта, наученная долголетним горьким опытом, не строила себе никаких иллюзий.

В номере доктора Вейцмана, расположенном в центре Манхэттена, был создан информационный штаб. Задача делегатов заключалась в привлечении как можно большего числа голосов. Сам Вейцман взял на себя задачу расшевелить евреев во всем мире и заставить их действовать и оказывать давление на свои правительства.

Барак Бен Канаан работал без шума за кулисами. Его обязанностью было следить за ежечасно меняющимся соотношением сил, анализировать ситуацию и обнаруживать слабые места противников, маневрировать своими людьми и, перестраивать их на ходу в соответствии с изменившимися обстоятельствами в зале заседаний комитета.

После обычной дискуссии о процедуре, на повестку дня был поставлен Палестинский вопрос.

Арабы явились в ООН уверенные в победе. Они добились принятия в члены ООН двух мусульманских государств: Афганистана и средневекового королевства Йемен. Это увеличило число голосов арабско-мусульманского блока на Генеральной Ассамблее до одиннадцати. Все это были страны, которые не принимали активного участия в войне против гитлеровской Германии, а вступили в войну только в последний момент, дабы обеспечить себе место в Организации Объединенных Наций. Палестинское еврейство, внесшее такой важный вклад в победу Союзников, не имело права голоса.

Арабы пользовались своими одиннадцатью голосами как приманкой для малых стран. В обмен на голос, поданный против раздела Палестины, они предлагали свою поддержку при голосовании по множеству других вопросов стоявших на повестке дня.

Арабы ловко воспользовались также холодной войной между обоими гигантами: Соединенными Штатами Америки и Советским Союзом, хитро натравливая их друг на друга. С самого начала было ясно, что резолюция о разделе Палестины пройдет лишь в том случае, если обе эти страны дадут на это свое согласие. До этого Соединенные Штаты и Советский Союз еще ни разу не были одного мнения, и было маловероятно, что они сойдутся во мнении сейчас.

Чтобы резолюция о разделе Палестины прошла, необходимо было большинство в две трети голосов. Таким образом, только для того, чтобы уравновесить одиннадцать арабских голосов, евреям нужно было набрать двадцать два голоса. Затем они должны были перекрывать каждый новый голос в пользу арабов двумя другими. Арифметически арабы нуждались всего лишь в шести дополнительных голосах, чтобы провалить резолюцию о разделе. Имея в запасе такой козырь, как нефть, это не представлялось таким уж трудным.