Эксодус (Книга 3, 4 и 5)

- Нет, я не могу. Я не врач.

- Вы должны.

- Да тут и нечем...

- Все равно вы должны.

- Я не могу... Вы понимаете, не могу... Вы просто не выдержите. Чего доброго, еще шок схватите. Нет, нет, Ари, мне страшно даже подумать.

Она упала на стул. Она вспомнила о том, что Ари возглавлял нападение на тюрьму, и что он совершенно прав, считая, что англичане его повесят, если схватят. Она подумала о Дове, о том, что перенесла Карен. Она знала, что ему не на кого больше надеяться, кроме как на нее. Если она ему не поможет, это будет все равно, что приговорить его к смерти. Она вцепилась зубами в крепко сжатые пальцы и тут же рывком поднялась. На тумбочке стояла бутылка коньяка.

- Пейте. Когда вы выпьете эту бутылку, достанем еще одну. Пейте... вы должны напиться до потери сознания, потому что когда я начну вас кромсать, вы сойдете с ума от боли.

- Спасибо, Китти...

Она быстро распахнула дверь.

- Муса!

- Я вас слушаю.

- Где можно достать кое-какие медикаменты?

- В кибуце Ягур.

- Сколько потребуется, чтобы человек добрался туда и обратно?

- Добраться туда просто. Но вот вернуться... По шоссе нельзя; значит, нельзя и на машине. Пешком по горам... мы можем и не успеть к ночи.

- Так вот, послушайте. Я набросаю список того, что мне нужно. Вы должны немедленно послать человека в кибуц.

Китти задумалась. Посыльный может вернуться только ночью, а может и совсем не вернуться. В медпункте кибуца могли быть нужные ей обезболивающие средства, а могли и не быть. Так или иначе, а ей ждать больше нельзя. Она написала, что ей нужны два литра плазмы, пенициллин в ампулах, морфий, перевязочные материалы, термометр и кое-какой инструмент. Муса тут же отправил одного из часовых в Ягур.

- Карен, ты мне должна будешь помочь, но предупреждаю - будет очень трудно.

- Я все сделаю.

- Умница. Муса, неужели у вас тут ничего нет из медикаментов?

- Кое-что есть, но очень немного.

- Ладно. Обойдемся тогда тем, что у нас в аптечке. Карманный фонарь есть? И несколько неиспользованных лезвий или острый ножик?

- Найдем.

- Чудно. Прокипятите мне эти вещи в течение получаса.

Муса вышел и распорядился.

А теперь расстелите несколько одеял на полу. Кровать чересчур неустойчивая. Его придется положить на пол. Пока мы его положим на пол, ты, Карен, убери эти грязные простыни и расстели свежие. Муса, велите принести ей чистые простыни.

- Еще что-нибудь нужно?

- Да, нам понадобится человек шесть или восемь, чтобы не дать ему шевельнуться.

Приготовления шли вовсю. На полу расстелили одеяла, а Ари тем временем пил. Четверо друзов мягко приподняли его и уложили на пол. Карен быстро сменила окровавленные простыни и привела в порядок постель. Принесли лезвия и ножик. Китти тщательно вымыла руки, затем обмыла рану и обмазала ее кругом йодом. Она подождала еще немного, пока, напившись коньяку, Ари забормотал что-то невнятное, затем подложила ему подушку под голову и всунула чистый платок в рот, чтобы ему было что кусать.

- Все, - сказала она. - Я готова. Теперь держите его крепко и давайте начнем.

Один мужчина держал Ари за голову, по два - каждую руку, двое - здоровую ногу, а один - раненую. Восьмерка друзов крепко пригвоздили Ари к полу. Карен стояла рядом, держа в руках фонарь, коньяк и убогий инструментарий. Китти опустилась на колени и нагнулась над раной. Карен светила ей фонарем.

Китти взяла лезвие и подала знак, что она начинает действовать. Она нажала острием лезвия на бедро, выбрала направление и одним быстрым движением рассекла мышцы, сделав над раной глубокий надрез длиной в пять сантиметров. Ари весь задрожал. У него потекло из носа, из глаз потекли слезы. Друзы с трудом удержали его.

Карен заметила вдруг, что Китти смертельно побледнела, а глаза у нее закатились. Она схватила Китти за волосы, запрокинула ее голову и вылила ей в рот коньяк. Китти сначала задохнулась, но тут же пришла в себя и сама отпила еще один глоток. У Ари закатились глаза: он впал в благодетельное забытье.

Карен снова направила фонарь на надрез. Одной рукой Китти держала открытыми края надреза, а большим и средним пальцами второй руки прощупала окрестности раны. Она задела ногтем какой-то твердый предмет. Из последних сил она вцепилась пальцами в пулю и вытащила ее из раны.

Она села на пол, подняла пулю, осмотрела ее и захохотала. Друзы тоже захохотали. Китти тут же зарыдала; с ней чуть не сделалась истерика.

- Муса, - распорядилась Карен. - Положите его живо на кровать. И чтобы никто не дотронулся до раны.

Карен помогла Китти встать и усадила ее на стул. Она вынула пулю из ее рук и начисто вытерла ей пальцы. Затем девушка подошла к кровати, всыпала в рану порошок сульфамида и сделала свободную перевязку. Смочив тряпку, она обмыла его, как могла. Китти все еще сидела, скорчившись на стуле и всхлипывала.

Затем Карен велела всем выйти из комнаты, налила Китти еще рюмку и вышла тоже.

Китти выпила рюмку, подошла к Ари и пощупала пульс. Она приподняла его веки и посмотрела на цвет его лица.

Да... все хорошо, он поправится...

Она положила голову к нему на грудь.

- Ари... Ари... Ари... - шептала она сквозь рыдания.

ГЛАВА 18.

Адские боли Ари не унимались. Друз, посланный в кибуц за медикаментами, все не возвращался. Китти не могла оставить больного ни на секунду. Несколько раз ей приходилось позвать Мусу и других мужчин, чтобы удержать Ари и не дать ему повредить открытую рану.

Наверху, в центре села, песни, пляски и веселье шли своим чередом. Невесту, которая с самого утра сидела взаперти, вывели наружу. Жених, во фраке и цилиндре, сел на коня и подъехал к ней по усеянной цветами улице, по обеим сторонам которой вооруженные друзы образовали нечто вроде почетного караула.

После свадебной церемонии многие еврейские гости, а также дети из Ган-Дафны, разложили костер и затеяли "хору" и песни. Под звуки флейты и барабана исполнялись еврейские пляски, затем в круг вошли и друзы и исполнили свои пляски.

Карен неотступно сидела в передней. Она входила в спальню только для того, чтобы сменить Китти ненадолго. К утру они обе изнемогали от бессонницы и напряжения. Китти сидела на краю кровати и вскакивала каждый раз, когда Ари стонал или делал какое-нибудь движение.

Медикаменты все еще не прибыли.

- Вам, пожалуй, придется отвезти детей назад в Ган-Дафну, - сказала Китти Мусе. - У вас тут есть еще кто-нибудь, кто говорит по-английски?

- Да. Я пошлю его сюда в ваше распоряжение.

- Хорошо. Нельзя ли поставить сюда еще одну койку или кушетку? Мне придется остаться здесь некоторое время.

- Будет сделано.

Китти прошла в переднюю, где Карен сидела на скамейке и дремала. Она нежно погладила девочку по щеке. Карен тут же вскинулась и протерла глаза.

- Он в порядке?

- Нет. У него очень сильные боли. Ты вернешься сегодня с детьми в Ган-Дафну.

- Но, Китти...

- Не спорь, пожалуйста. Скажи доктору Либерману, что я останусь здесь, пока не станет ясно, что он вне опасности.

- Но ведь мы же послезавтра должны улететь.

Китти покачала головой.

- Верни билеты. Мы потом купим новые. Мне нельзя уехать отсюда, пока не пришлют кого-нибудь, кто сможет ходить за ним. Трудно сказать, когда это будет.

Карен обняла Китти и собралась выйти.

- Еще вот что, Карен. Съезди, пожалуйста, в Сафед и скажи Брусу Сатерлэнду, что я здесь. Попроси его, чтобы он приехал в Хайфу. Пускай он снимет номер в лучшей гостинице. Я его найду, где бы он ни поселился. Дай ему кое-какие вещи для меня, а то переодеться мне не во что.

В полдень многочисленные гости стали разъезжаться по домам: друзы - в свои горные деревни, а евреи - в кибуцы и в Хайфу. Муса повез детей на машине назад в Ган-Дафну.

Когда все уехали, друзы немного ослабили охрану вокруг Ари. Друз, говоривший по-английски, сидел в комнате рядом.