Война и мир Михаила Тухачевского

Участник польского восстания 1918 года за независимость Польши против Австро–Венгрии. Руководил восстанием «на территории 6—7 районов, вошедших впоследствии в состав Краковского, Люблинского и Львовского воеводства »40. С 1918 года Домбаль находился уже в жесткой оппозиции к «пилсудчиковским» организациям. Он все больше увлекался коммунистической идеологией. «После восстания начальник созданной им польской жандарме рии г. Тарнобрега, затем — майор, комендант округа организованного им восстания и командир формируемого им Сандомирского стрелкового полка. После двух поездок в Краков на встречи с руководством «Польской организации войсковой» (ПОВ) 6 ноября 1918 года перешел на революционные позиции и возглавил крестьянское восстание против польского правительства» (т. наз.

«Национального комитета») в Кракове под «лозунгом рабочекрестьянской власти». Результатом стало создание «Тарнобрегской советской республики». В начале 1919 года по «самостоятельному крестьянскому списку» избран в сейм. В 1920 году в сейме «в момент наступления советских войск на Варшаву выступил с приветствием по адресу Красной Армии»41. В это время Томаш Домбаль познакомился с Михаилом Тухачевским. Уже после окончания польской кампании, переехав как политэмигрант в Москву, Домбаль продолжал контактировать с Тухачевским.

«Домбаль был принят в Советский Союз как член парламента, который выступал за поражение польской армии и за призыв в Красную Армию при вступлении ее в Варшаву… я знал его как члена ЦК польской компартии»42.

Эти контакты стали «уликой» на процессе 1937 года, где Тухачевского судили как «польско–немецкого шпиона» [ 23 ].

23 июля 1920 года Польское информационное бюро в Москве приняло решение о создании Временного революционного комитета всей Польши (ВРКП). В период до создания постоянного рабоче–крестьянского правительства Польревком должен был заложить основы «будущего советского строя Польской Советской Социалистической Республики»43. Председателем Польревкома был назначен Юлиан Мархлевский. Вероятнее всего это, столь важное идеологически, назначение произошло по личной рекомендации Ленина: они были знакомы с 1900 года, когда в Мюнхене Мархлевский помог Ленину найти типографию для издания «Искры». Впоследствии Мархлевский и внутри РСДРП, и на конгрессах Второго Интернационала выступал абсолютным сторонником позиции Ленина по всем вопросам44. В Польревком вошли также Карл Радек, Феликс Дзержинский, Иосиф (Юзеф) Уншлихт, Феликс Кон. В качестве представителя РКП(б) с контрольными функциями в него вошел Иван Скворцов–Степанов.

Польский ревком разместился в Белостоке — крупнейшем польском городе, занятом красными.

«ВРКП заявил о непризнании легального польского

правительства и о замене органов власти на территории, занятой частями Красной Армии, на революционные комитеты »45.

Фактически большевики попытались через Польревком совершить внутренний политический переворот. Иосиф Уншлихт заявил:

«Поднимая боевой дух, обучая и просвещая подчиненные вам части Красной Армии, вы должны помнить, что захват Варшавы не является нашей конечной целью, а лишь только исходным пунктом на пути к действительно великой цели — европейской революции, революции всемирной»46.

Польревком сослужил дурную службу Москве, фактически дезинформировав руководство страны и РККА, характеризуя внутриполитическую ситуацию в Польше. Оценки отличались чрезмерным преувеличением революционной готовности масс. Так, 6 августа Дзержинский в своей телеграмме на имя В. И. Ленина сообщал, что «буржуазия чувствует себя бессильной», «армия, кроме повстанцев, разваливается, дезертирство огромное», выражая уверенность в быстром создании пролетарской польской Красной армии. Даже 17 августа, когда польские войска уже вели успешное контрнаступление, Дзержинский оптимистично информировал Ленина о том, что «польские крестьяне безучастно относятся к войне, уклоняются от мобилизации, варшавские рабочие ожидают прихода Красной Армии»47. Иллюзии по поводу ситуации в Польше наложили свой отпечаток и на действия РВС. Основываясь на информации Польревкома, РВС принимал решения о наступ лении на Варшаву, полагая, что население в массе своей поддержит наступавших. Практика показала обратное:

не только 100% подлежащих мобилизации в регулярную армию приходили на призывные пункты — создавались добровольческие отряды.

Тухачевский, анализируя в 1923 году польскую кампанию, был вынужден признать субъективность восприятия польскими коммунистами объективной ситуации:

«Положение в Польше… рисовалось в благоприятном для революции свете… Многие польские коммунисты считали, что стоит только нам дойти до этнографической польской границы, как пролетарская революция в Польше станет неизбежной и обеспеченной»48.

Политорганы Красной армии совместно с польскими коммунистами создавали Советы, отряды польской милиции.

В середине августа началось формирование польской Красной армии, впрочем, весьма малоуспешное. Одновременно со вступлением войск под командованием Тухачевского на польские земли польские коммунисты начали призывать солдат Войска Польского к невыполнению приказов командования, склонять их к переходу на сторону Красной армии49. В обращении к «Польским рабочим, крестьянам и легионерам», распространенном на территории, занятой советскими войсками, говорилось:

«Мы призываем вас переходить к нам — в лагерь Красной Армии, переходить с оружием; если невозможно, то без оружия. Вы будете встречены, как братья. Переходите к нам. В одиночку или целыми частями, с оружием или без оружия, переходите под верную, надежную братскую защиту рабоче–крестьянской армии»50.

Неудачи в Спа и на фронте привели к отставке кабинета Грабского, и 24 июля начало работу новое коалиционное правительство национальной обороны под руководством Винцента Витоса. Оно, как и предыдущее, поставило главной целью остановить наступление Красной армии и подписать мирный договор на выгодных для Польши условиях, предполагающих сохранение ее сильно расширившихся, как уже упоминалось, к 1920 году границ.

Единственная партия, оппонировавшая курсу правитель ства, — Коммунистическая рабочая партия Польши. Одновременно с критикой прежнего правительства усилилась и критика главного командования Войска Польского и, соответственно, самого главы государства — Пилсудского.

В связи с этим начальником Генерального штаба под давлением Антанты был назначен генерал Тадеуш Розвадовский, только что вернувшийся из Спа. Розвадовский был креатурой маршала Франции Фердинанда Фоша [ 24 ], председателя Военного совета Антанты. Таким образом еще более усилилась позиция постоянной военной миссии Антанты, которую в должности советника Главнокомандующего Войска Польского возглавлял генерал Максим Вейган, начальник штаба Фоша51.

Фош был в равной мере ненавистен и России — как глава Антанты и протагонист Версальских соглашений, не признаваемых большевиками, и Германии — также по причине унизительного для нее версальского мира и явной антигерманской позиции в Рапалло. (Этому маленькому городку впоследствии суждено было стать родиной порожденного Версалем и «Чудом на Висле» военно–политического союза Советской России и догитлеровской Германии.) Именно Фош на Версальской конференции 1919 года потребовал усиления Польши в противовес России. И об этом Советы помнили.

«Французский акцент» в военно–политическом руководстве Польши подтолкнул Германию к внятному обозначению позиции в отношении России. В Германии и, особенно, в руководстве рейхсвера (главнокомандующий генерал–полковник X. фон Зект, начальник генерального штаба генерал В. Хайе, начальник оперативного отдела генштаба полковник О. Хассе) усилились настроения в пользу «восточной ориентации» и военного союза с «советским большевизмом». В случае победы России над Польшей (но не ранее) Зект призывал объединиться с Советской Россией с целью ликвидации позорных для Германии условий Версальского договора и восстановления общей границы между Германией и Россией на возможно более длинном протяжении52.