Война и мир Михаила Тухачевского

Жизнь и судьба Радека достойны отдельного упоминания и при рассмотрении темы «экспорта революции». Радек в 1920 году — главный и, пожалуй, самый опытный среди большевиков специалист по «революционной контрабанде ». Во время Первой мировой войны он сблизился с В. И. Лениным, став по его предложению после февральской революции 1917 года членом Заграничного представительства РСДРП в Стокгольме. Радек — одно из главных действующих лиц в криминально знаменитой истории переезда Ленина и его соратников в Россию через Германию в запломбированном вагоне. После захвата большевиками власти прибыл в Петроград, с ноября 1917 года — зав. отделом внешних сношений ВЦИК. С декабря 1917 года — член советской делегации в Брест–Литовске; противник мира с Германией.

В конце 1919 года находился в командировке в Германии — участвовал в германской революции 1918—1919 годов, помогая объединить все фракции, вошедшие в Германскую компартию29, арестован, почти сразу же освобожден и прибыл в Польшу — политическим «впередсмотрящим ». И — контактером с Генштабом Германии.

В одном из своих выступлений в Гамбурге в 1920 году Зект говорил:

«Ни один немец не должен пошевелить и рукой ради спасения от большевизма Польши, этого смертельного врага Германии, творения и союзника Франции, разрушителя немецкой культуры, и если бы черт побрал Польшу, нам бы следовало ему помочь»30.

В меморандуме Зекта, посвященном перспективам отношений с советской Россией, читаем:

«Только в сильном союзе с Великороссией у Германии есть перспектива вновь обрести положение великой державы… Англия и Франция боятся союза обеих континентальных держав и пытаются предотвратить его всеми средствами — т. о., мы должны стремиться к нему всеми силами… Наша политика как по отношению к царской России, так и по отношению к государству во главе с Колчаком и Деникиным была бы неизменной. Теперь придется мириться с Советской Россией, — иного выхода у нас нет»31.

Имя Зекта стало ключевым для всего догитлеровского периода советско–германских отношений. (Активным участником первых контактов по «антиверсальскому сближению» был адъютант и доверенное лицо Зекта — Э. Кестринг, впоследствии германский военный атташе в Москве.) Зект занял прочное место в структуре политических сил Германии как руководитель рейхсвера — опоры власти в Веймарской республике. И не в последнюю очередь — благодаря жесткой «великогерманской» позиции, которую он продемонстрировал, работая в составе немецкой делегации сначала в Версале, затем — в Спа32. 20 июля 1920 года германское правительство объявило о своем полном нейтралитете в польско–советской войне.

Это заявление было обусловлено как успешным наступлением Красной армии, быстро продвигавшейся к Варшаве, так и тем, что на конференции в Спа германскому канцлеру К. Ференбаху не удалось убедить премьеров стран Антанты в целесообразности наличия у Германии вооруженных сил численностью в 200 тыс. человек, а не в 100 тыс., как предписывалось Версальским договором33.

Германский министр иностранных дел В. Зимонс заявил о запрете транзита Францией оружия через Германию в Польшу; в вольном городе Данциге докеры отказывались разгружать суда, груженные французским оружием для Польши; германские добровольцы (по словам Тухачевского, их были «сотни и тысячи») сражались в рядах Красной армии против армии Пилсудского.

В 1920—1926 годах и особенно в 1920—1923 годах, когда Германия, охваченная восстаниями, вызванными разрухой, экономическим кризисом и политической нестабильностью, нуждалась в «твердой руке» для сохранения конститу ционного порядка, главнокомандующий вооруженными силами страны Зект являлся одной из главных политических фигур. Характерно в этом отношении свидетельство главы советской дипломатии Чичерина, считавшего, что по ключевым вопросам решение германского правительства ничего не значит, «если Зект не даст согласия»34. Зект относительно «проблемы России» писал, что в качестве «незыблемой цели» германской политики в будущем он видит «политическое и экономическое объединение с Великороссией», и поэтому Германии, по его мнению, следовало постараться «по крайней мере, не превратить Россию в своего врага»35.

В дальнейшем эта тема «проявлялась» в политике обоих государств, перманентно выходя на первый план в период обострения внешнеполитической ситуации.

Конференция в Спа обязала Польшу немедленно подписать соглашение с Советской Россией о прекращении боевых действий. Границей должна была стать так называемая линия Керзона [ 22 ], предложенная еще 8 декабря 1919 года.

Премьер Грабский подписал в Спа и соглашение, обязавшее Польшу пойти на серьезные территориальные уступки, передав Литве Вильно и прилегающую к нему территорию.

В обмен Польша получила обещание Антанты оказать давление на Советы, чтобы добиться подписания договора о прекращении боевых действий с Польшей на грядущей Лондонской конференции.

11 июля британский министр иностранных дел лорд Керзон направил ноту Совету народных комиссаров, в которой содержалось не только предложение о прекращении военных действий и начале мирных переговоров с Польшей на основе принципов, сформулированных в Спа, но и завуалированная угроза. Керзон предупреждал: действия на этнической польской территории вынудят Антанту оказать Польше помощь для защиты государственного суверенитета36. Англия предлагала посредничество в советско–польских переговорах.

Россия от посредничества Великобритании отказалась, но вынесла предложение провести прямые двухсторонние переговоры в случае, если сама Польша проявит такую инициативу. (В ответе говорилось также, что линия Керзона — результат «соглашательской» позиции западных держав.) Успешные действия Западного фронта на Варшавском направлении вынудили поляков 22 июля обратиться к России с предложением о мирных переговорах.

Прибывшая 1 августа в Барановичи польская делегация имела полномочия лишь на ведение переговоров о перемирии, что стало предлогом для сворачивания диалога.

Председатель Реввоенсовета республики Троцкий обратился к войскам:

«Герои! Вы нанесли атаковавшей нас белой Польше сокрушающий удар. Тем не менее, преступное и легкомысленное польское правительство не хочет мира… Польское правительство уклоняется от мирных переговоров… Его делегаты не являются к сроку, а если являются, то без полномочий. Варшавская радиостанция не принимает наших ответов или польское правительство притворяется, что не видало их, даже тогда, когда есть расписки варшавской радиостанции. Сейчас, как и в первый день войны, мы хотим мира…

Красные войска, вперед! Герои, на Варшаву! Да здравствует победа! Да здравствует независимая и братская Польша!»37 Воодушевленные военными успехами и — как их следствие — успехами дипломатическими, большевики в это время всерьез задумывались о немедленном распростране нии революции. 23 июля 1920 года Ленин с конгресса Коминтерна направил Сталину, тогда члену РВС Юго–Западного фронта, телеграмму:

«Положение в Коминтерне превосходное. Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы поощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное/мнение/, что для этого надо советизировать Венгрию, а может быть, также Чехию и Румынию. Надо обдумать внимательно» .

Заботясь о стратегическом успехе мировой революции, большевистское руководство настойчиво стремилось тактически разрушить защиту «мирового империализма» — Версальские соглашения.

«Приближение нашей армии к Варшаве неоспоримо доказало, что где–то близко к ней лежит центр всей системы мирового империализма, покоящейся на Версальском договоре»39.

На Тухачевского таким образом возлагались не только военные задачи, но и сугубо политические — от его успешности зависела советизация Восточной, а вслед за ней и Западной Европы.

Первым практическим шагом, направленным на реализацию политической задачи — советизации — в Польше, явилось создание так называемых революционных комитетов, которые должны были стать органами государственной власти в стране. В числе первых был создан ревком в галицийском Тарнобреге. Именно здесь еще в 1918 году возникла «Тарнобрегская советская республика». Одним из ее создателей был Томаш Домбаль. Домбаль начинал свою политическую деятельность в 1912 году как «член первой группы (возглавляемой Пилсудским) военной организации «Стржелец», боровшейся за независимость Польши.