Дипломатия в годы войны (1941–1945)

Я уже не распространяюсь о том, – писал в заключение глава Советского правительства, – что это Ваше ответственное решение об отмене предыдущих Ваших решений насчет вторжения в Западную Европу принято Вами и президентом без участия Советского Правительства и без какой-либо попытки пригласить его представителей на совещание в Вашингтоне, хотя Вы не можете не знать, что в войне с Германией роль Советского Союза и его заинтересованность в вопросах второго фронта достаточно велики.

Нечего и говорить, что Советское Правительство не может примириться с подобным игнорированием коренных интересов Советского Союза в войне против общего врага.

Вы пишете мне, что Вы полностью понимаете мое разочарование. Должен Вам заявить, что дело идет здесь не просто о разочаровании Советского Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям. Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы англо-американских войск составляют небольшую величину» [303].

В результате очередной задержки срока открытия второго фронта в Европе гитлеровцы смогли начать свою третью летнюю кампанию против советских войск без какого-либо существенного раздвоения своих вооруженных сил.

Расширение международных связей СССР. Советско-польские отношения

Победа советских вооруженных сил зимой 1943 года способствовала росту международного авторитета СССР и создала хорошие условия для деятельности советской дипломатии. В этот период были установлены и восстановлены дипломатические отношения СССР с Голландией, Австралией, Кубой, Люксембургом, Канадой, Мексикой, Уругваем, Колумбией и рядом других стран. Были достигнуты соглашения между Советским правительством и правительствами некоторых государств о преобразовании на основе взаимности дипломатических миссий в посольства. Значительно расширились контакты между СССР и другими Объединенными Нациями. Весь демократический мир выражал свое восхищение советскому народу в связи с его героической борьбой против фашизма.

Политика националистического и реакционного эмигрантского польского правительства в отношении Советского государства представляла собой резкий контраст на фоне общей тенденции улучшения и укрепления связей с СССР. Заключив с Советским Союзом ряд союзнических соглашений, польское правительство на деле неоднократно уклонялось от выполнения своих обязательств. Заняв с самого начала непримиримую позицию по вопросу о границе между СССР и Польшей, польские реакционные круги в Лондоне превратили указанный вопрос в краеугольный камень всей своей внешней политики. В самый тяжелый для Советского государства период, когда гитлеровские войска достигли берегов Волги и Красной Армии приходилось прилагать гигантские усилия для того, чтобы сдержать натиск врага, польские войска, сформированные на советской территории при поддержке советской стороны, были выведены в Иран.

Одновременно с указанными действиями польское эмигрантское правительство усилило свою дипломатическую активность в США и Англии. Польские представители ходатайствовали перед Вашингтоном и Лондоном, чтобы было оказано давление на Советское правительство с целью передачи Польше ряда украинских и белорусских земель.

Таким образом, не стремление к дружественному взаимопониманию между двумя соседями, не желание ликвидировать историческую несправедливость, допущенную после первой мировой войны при определении судьбы западных украинцев и белорусов, не добрая воля к развитию истинно союзнических отношений между СССР и Польшей, а единственная цель – во что бы то ни стало сохранить за собой украинские, белорусские, литовские земли – вот что руководило польским правительством в Лондоне. Если к этому добавить многочисленные случаи привлечения к ответственности различных польских должностных лиц в СССР за шпионаж, антисоветскую пропаганду, спекуляцию, станет ясным то ненормальное состояние, в котором находились советско-польские отношения по вине польских эмигрантских кругов.

Казалось бы, что после решительных побед советских вооруженных сил зимой 1942/43 года, когда Красная Армия начала свое победоносное продвижение на запад, с каждым днем приближаясь к границам Польши и неся освобождение ее народу, польское правительство должно было серьезно пересмотреть свою позицию и найти пути к улучшению советско-польских отношений. В действительности произошло нечто противоположное. Весной 1943 года польское правительство в Лондоне немедленно подхватило клеветническую кампанию, начатую фашистской пропагандой и имевшую целью вызвать раскол среди союзников, и всячески подогревало антисоветские страсти. При этом польское правительство даже не сочло нужным обратиться к Советскому правительству с какими-либо вопросами или разъяснениями по поводу измышлений гитлеровских палачей, которые стремились клеветой на СССР замести следы своих собственных злодеяний в районе Смоленска.

Учитывая неизменно враждебную позицию польского правительства к Советскому Союзу, правительство СССР решило порвать с ним дипломатические отношения. 25 апреля 1943 г. польскому послу в Москве была вручена соответствующая советская нота. В этой ноте Советское правительство высказало уверенность в том, что «враждебная кампания против Советского Союза предпринята Польским Правительством для того, чтобы путем использования гитлеровской клеветнической фальшивки произвести нажим на Советское Правительство с целью вырвать у него территориальные уступки за счет интересов Советской Украины, Советской Белоруссии и Советской Литвы». За несколько дней до этого правительство Советского Союза известило Черчилля и Рузвельта о принятом им решении. И первый, и второй, в особенности Черчилль, всячески старались отговорить СССР от разрыва с правительством Сикорского. Черчилль для видимости признавал ошибочность действий польского правительства. Он писал в Москву: «Его (польского правительства. – В.И.) обращение к Международному Красному Кресту было явной ошибкой, хотя я убежден в том, что оно не было сделано в сговоре с немцами». Обещав «навести должную дисциплину в польской прессе в Великобритании», Черчилль просил главу Советского правительства «оставить мысль о каком-либо перерыве отношений» [304].

Черчилль счел возможным даже упрекнуть Советское правительство в том, что своим решением оно якобы нарушило дух англо-советского договора 1942 года, в соответствии с которым оба правительства должны были консультироваться друг с другом по важнейшим международным вопросам. Советское правительство отклонило этот упрек как совершенно необоснованный. В своем ответе в Лондон Советское правительство отмечало, что, сообщая англичанам о своем решении прервать отношения с польским правительством, оно исходило из того, что начатая еще 15 апреля поляками известная антисоветская кампания в печати, усугубленная сперва заявлением польского министерства национальной обороны, а затем заявлением польского правительства 17 апреля, «не встретила чьего-либо противодействия в Лондоне, причем Советское Правительство не было предупреждено о готовящейся антисоветской кампании со стороны поляков, хотя трудно представить, что Британское Правительство не было информировано о проектировавшейся кампании». Советское правительство указывало, что с точки зрения духа англо-советского договора было бы вполне естественно удержать одного из союзников от нанесения удара другому союзнику, особенно когда такой удар оказывал прямую помощь общему врагу. В заключение советского послания говорилось: «Поскольку поляки продолжали все больше раздувать клеветническую антисоветскую кампанию, не встречая противодействия в Лондоне, нельзя было ожидать, что терпение Советского Правительства может быть безграничным» [305].