Рассказы (-)

Жирное лицо князя приняло человеческое, воодушевленное выражение, глаза заблестели.

- На людишек на своих я уж и смотреть не мог. Как будто на разных языках говорим. Девке приказываю вымыть палубу, а она на меня глаза таращит. Велю плотнику починить трап на крыльце, а ему невдомек, что я про лестницу. Что ни слово, то загвоздка. А по весне явился в мою деревню ротмистр с драгунами с мужичишек моих недоимку доправить. Что тут началось! Стон стоит по деревне. А ротмистр, немец белоглазый из курляндцев, того и гляди, и меня самого выпорет. Я ему, дескать: "Ты, сударь, тут у меня паруса не распускай, я сам флотский офицер и государю тридцать лет отслужил", а он меня срамить, что я мужиков до того разбаловал, что за пять лет недоимки наросли...

- Вот тут-то вы, сударь, из деревни и сбежали, - сказал Штроле усмехаясь.

- В марте месяце бросил все к чертям собачьим да и сбежал! подтвердил князь.

- А теперь слоняетесь и не знаете, как дневное пропитание себе добыть.

- Ну, это-то пока нет. Деньжат еще немного осталось. Но мысли приходят, мысли приходят... Не знаю, куда податься...

- Такое наше дело, князь, - сказал Штроле. - Кто с юности надышался морским соленым воздухом, кто многие годы провел в плаваниях, тот на берегу жить не может.

- Удивительно прямо, - грустно согласился князь. - Тридцать лет мечтал вернуться в деревню, так мечтал, аж в груди болело. А вот теперь обратно. Тоскую и тоскую. И во сне все слышу, как паруса шумят и вода у форштевня шипит и плещет...

- Вот что, князь, - сказал Штроле и уперся своим волчьим взглядом в глаза Борода-Капустина. - Хочешь ко мне на судно третьим лейтенантом?

- Что ты, милый, ведь ты швед, - князь даже откинулся на спинку стула.

- Я-то швед, да команда у меня со всего света набралась. И судно мое под датским флагом плавает.

- Ведь я человек русский, мне неловко, - продолжал князь.

Штроле пристально глядел на Борода-Капустина, и бегающие глаза князя никак не могли уклониться от этого неподвижного, прозрачного, бездонного какого-то взгляда. "Колдун, ей-богу, колдун!" - растерянно думал князь

Капитан между тем заговорил медленно и внушительно:

- Было время, я думал, что я швед и что отечество превыше всего. Много лет я жил этой мыслью и нажил себе только шрамы, увечья, а также ссылку в Сибирь. Когда же, проведя там много лет, я вернулся домой, то как я был увечный лейтенант без роду и племени, так и остался. Отечество ничем не наградило меня за верную службу. И всего достояния у меня имелось несколько соболиных шкурок и чернобурая лиса, что я из Сибири вывез. "Почему я должен проводить жизнь в скудости и в вечном подчинении? - подумал я. - Почему тебе не нравится в твоем отечестве, Штроле? Потому, что ты беден. Богатому везде хорошо, ему везде отечество".

- Что правда, то правда, - со вздохом подтвердил князь.

- И вот я продал свои меха, нашел еще несколько отважных ребят с малыми деньгами, и купили мы на паях бригантину. А на этой бригантине, дорогой мой князь, стали мы возить всякую контрабанду. И в Швецию, и в Россию, и куда угодно. И тут-то я и получил сам все то, что мне причиталось от моего отечества за верную службу. Понял?

- Понять-то понял... да что-то оно не того...

Князь мучительно размышлял. На лбу его легли толстые горизонтальные складки.

- Год шел за годом, - продолжал Штроле, - и набралось у меня денег столько, что в Балтике показалось мне тесновато, а бригантина наша уж очень маленькой. Вот я и купил, опять на паях, фрегат "Реизенде Тобиас". Прямо со стапеля купил. Не судно, а птичка. Подводная часть обшита медью, ходит быстрее любого военного фрегата. А знаешь, с каким намерением я его купил?

- Откуда мне знать? - насупясь, отвечал князь.

- О! - воодушевлено сказал Штроле. - Я на нем большие дела буду делать. Все моря мира открыты передо мною. Команда у меня отборная. Начну я с того, что пойду в Африку за черным деревом и отвезу полный груз в Новый Орлеан или на остров Кубу. Там этот товар имеет хорошую цену.

- Черное дерево? - недоумевая, опросил князь.

- Да, - усмехнулся Штроле, шрам его зазмеился, и левый глаз сверкнул алчно и свирепо. - Вот такое, - и Штроле указал пальцем в сторону негра-швейцара в алом турецком костюме.

- А! - протянул князь, тупо рассматривая негра

- А потом бог пошлет какую-нибудь войну. Тогда я беру себе каперское свидетельство той стороны, которая будет посильнее, и начну рыскать по морям за добычей. Одного мне для этого не хватает...

- Знаю я, чего, - пробурчал князь.

- Сомневаюсь, - возразил Штроле.

- Пушек тебе не хватает и артиллерийских припасов. Вот в чем у тебя недостача.

Штроле озадаченно посмотрел на князя.

- А я, признаться, думал, что ты тюлень, - сказал он.

- Тюлень не тюлень, а видел: как я про пушки, что на песке лежат, сказал, тебя точно кто шилом в бок кольнул.

- Ну, вот и хорошо, что догадался, - усмехнувшись, сказал Штроле и вылил залпом стакан вина. - А как ты полагаешь, - продолжал он, - там ли пушки (заметь, я не спрашиваю, где именно?), там ли они, где их вытащил на песок мичман?

- А кто их знает, - сказал князь, - наверное, там! Куда им деваться? Навряд за ними посылали судно при нынешних обстоятельствах... Да там не только пушки. Там и паруса, и канаты, и много чего... Узнать это не трудно, там ли они или нет...

Штроле задумался.

- Вот что, князь, - сказал он после долгой паузы, - мне третий лейтенант нужен, я тебя и так бы взял. Но если ты мне устроишь, чтобы весь тот груз я поднял бы на "Реизенде Тобиас", ты, кроме жалованья, получаешь пять паев из шестидесяти. Идет?

Князь, собрав на лбу толстые складки, молча глядел в свой стакан, вращая его между пальцами.

- Чего раньше времени шкуру делить, - сказал он наконец. - Надо сперва узнать, там ли еще пушки...

- Ну, а если там?

- Если там, то я с российской адмиралтейств-коллегией за все сквитаюсь: и за свой пенсион и за посрамление, что я невинно претерпел!

- Вот теперь я слышу мужчину! - сказал Штроле. - Ты мне, князь, все больше нравишься!

- Чтобы все дело прояснить, мне надо сто рублей, - вдруг заявил князь.

Штроле возмутился.

- Да брось ты! Куда тебе столько!

Начался торг.