Заговор маршалов. Британская разведка против СССР

В одном из аналитических документов британской разведки, который 25 января 1939 г. министр иностранных дел лорд Галифакс докладывал кабинету министров, так и говорилось, что «…в конце прошлого года (т. е. 1938 г. — A.M.) и в текущем месяце мы начали получать сведения, что мысли руководителей Германии обращены теперь в другую, опасную для нас сторону». А всего через три дня, т. е. 28 января 1939 г., тот же Галифакс секретно отписал президенту США Рузвельту: «Начиная с ноября 1938 г. появились признаки, со временем становившиеся все более определенными, что Гитлер наметил дальнейшие внешние авантюры на весну 1939 г…. Донесения показывают, что Гитлер, поддерживаемый Риббентропом, Гиммлером и другими, рассматривает возможность нападения на западные державы в качестве предупредительной операции, за которой последуют действия на Востоке».

Естественно, что один на один или даже совместно с той же Францией разбираться в кровавой драке со столь «любовно» выпестованным коричневым диктатором корыстно мудрым англичанам ой как не хотелось. Уж если и суждено таковому быть, то лучше всего это делать совместно с США, ибо после мюнхенской сделки с Советами было бы очень трудно договориться, хотя, как известно из истории, и в тех условиях Москва не захлопывала двери. А о том, чтобы США пристегнулись бы к британской колеснице, «добрая старая» Англия мечтала столь откровенно, что это не прошло мимо внимательных глаз советской разведки еще в начале января 1937 г. Однако как сдвинуть Рузвельта с этой мертвой для Великобритании позиции изоляционизма, как вынудить его сделать то, о чем он говорил еще в январе 1937 г. в конфиденциальной беседе со специальным представителем премьер-министра Великобритании сэром Рэнсименом? Поскольку конфиденциальной эта беседа была только для них, но не для советской разведки, то уже тогда, в конце января 1937 г., было известно, что в ответ на откровенное признание Рэнсименом того, что Лондон ожидает войны не позднее 1938 г., Рузвельт, в частности, ответил следующее: «Если произойдет вооруженный конфликт между демократией и фашизмом, то Америка выполнит свой долг».

Но более всего камнем преткновения было это самое «если», потому как на невинную овцу Великобритания после Мюнхена явно не тянула, к тому же после этого события ни один более или менее нормальный политический деятель на Западе не доверял правительству Н. Чемберлена и ему лично. А в США и вовсе существовал острый дефицит доверия к тогдашнему британскому правительству, в каждом действии которого и Рузвельт, и его ближайшее окружение с едва скрываемым возмущением усматривали попытку любым путем добиться односторонних выгод для Британской империи. А вот укреплял Рузвельта и его ближайшее окружение в этом не кто иной, как экс-президент раздавленной Гитлером под патронажем Чемберлена Чехословакии — Эдуард Бенеш. Он едва ли не каждый день встречался то с Рузвельтом, то с различными представителями его ближайшего окружения, особенно же с имевшим тогда колоссальное влияние и на президента лично, и вообще на администрацию Белого дома министром финансов Генри Моргентау. Естественно, что очень часты были и встречи с советским послом Уманским.

Именно в тот момент Бенеш был не только экс-президентом преданной Англией и Францией Чехословакии, но и до крайности оскорбленным той же Англией и человеком, и главой государства, отчего он и эмигрировал в США. Дело в том, что не без помощи Сталина ему стали известны на редкость нелестные характеристики Чехословакии, ее народа и его самого, которые британская дипломатия под одобрение лично Н. Чемберлена выдавала в канун Мюнхена. Не впадая в дипломатические изыски, британская дипломатия тогда вовсю оперировала такими определениями, как например, «чехословаки — самая свиноголовая раса», а Бенеш — выпускник трех престижнейших университетов Европы — «самый свиноголовый в своем стаде».

…Не следует думать, что Париж: сильно отставал от Лондона по части хамства — в одной из французских газет в первых числах мая 1938 г. было опубликовано не менее «лестное» для Праги выражение о том, что-де «кости одного французского солдатика стоят больше, чем все чехословаки вместе». И это Франция, которая была обязана защищать Чехословакию?!

Именно по этой причине Бенеш эмигрировал не в Англию, а в США, — в Лондон он вернулся только после 10 мая 1940 г., когда пало правительство Чемберлена, а премьер-министром стал Уинстон Черчилль.

К тому же и Сталин помог самому экс-президенту — советская разведка под расписку выдала ему на «мелкие расходы» 10 тысяч долларов США (большие тогда деньги), а также спасла людей из ближайшего окружения Бенеша и даже помогла вывезти архивы чехословацкого правительства.

Британская разведка прекрасно знала об этом — и у нее в окружении Бенеша была своя агентура, не говоря уже о том, что его всю жизнь «пасли» лучшие британские разведчики.

Но британская разведка знала еще и то, что Эдуард Бенеш еще со времен Первой мировой войны являлся ее агентом, в первую очередь, если по-современному, агентом влияния — в одном из секретных меморандумов известного в те годы британского разведчика-специалиста по психологической войне — Уикхэма Стида — он так и назван: агент британской разведки…

И вот теперь этот весьма исправно помогавший Великобритании и ее разведке в осуществлении многих политических и прочих интриг агент влияния чуть ли не с четвертьвековым стажем сотрудничества — с 1915 по 1939 г. — употребляет все свои силы и влияние фактически против Великобритании!

Как переломить ситуацию? Как заставить Бенеша помалкивать? Как максимально полно дезавуировать ценность всего того, что он наговорил Рузвельту, в т. ч. и с подачи советского посла Уманского, а следовательно, и самого Сталина? Как склонить Рузвельта к разочарованию в оценках европейской ситуации, выдававшихся Бенешем, в том числе и по согласованию с Уманским (британская разведка преотлично понимала, что это так)?

Как заставить главу Белого дома принять британскую точку зрения и открыто солидаризироваться с политикой Лондона? Как вообще расшатать саму основу, а если удастся, то и вовсе ликвидировать этот, в представлении Лондона, до нельзя некстати сформировавшийся дискуссионный клуб-трио: Рузвельт — Бенеш — Уманский?…

В высшей мировой политике, точнее, в высших мировых интригах есть только два способа решить подобные вопросы — либо убийство, либо неограниченный в грубости шантаж сверхубойным компроматом. Третьего не дано по определению…

На убийство Бенеш еще «не тянул» — даже гитлеровцы подобного не планировали, так что все подозрения пали бы сразу на англичан.

А вот на ничем не ограниченный в своей грубости шантаж сверхубойным компроматом — на это он определенно «тянул», во-первых, потому, что еще и сгодиться мог в дальнейшем — как-никак, но в мировой политике тех лет он был весьма крупной и значимой фигурой.

А во-вторых, и это самое главное, весь сверхубойный компромат был в руках британской разведки.

Потому что именно она, британская разведка, рекомендовала ему, Бенешу, передать Сталину всю поступившую в Прагу по агентурным каналам чехословацкой военной разведки информацию о заговоре советских военных!

… Чехословацкая военная разведка с момента получения информации о заговоре советских военных еще осенью 1936 г. немедленно проконсультировалась по этому вопросу с британской разведкой, благо за ней далеко и ходить-то не надо было — региональный резидент СИС, майор Гибсон, вообще подолгу сидел в Праге. К тому же в Злату Прагу часто наведывался и Р. Б. Локкарт, который на пару с другим известным британским разведчиком — Гарольдом Никольсеном (впоследствии стал известен как специалист по истории дипломатии) — вплоть до Мюнхена активно «пас» и Бенеша, и все челословацкоеруководство…

Именно на основании рекомендаций британской разведки Бенеш принял крайне опасное для себя и Чехословакии решение о передаче информации о заговоре Сталину.

Опасное, потому что очень трудно понять, чем же он и в самом-то деле руководствовался, принимая такое решение, — ведь не мог же он, опытнейший европейский политик, не понимать, что в итоге будет разрушена и без того достаточно хрупкая система советско-франко-чехословацкого союза о взаимопомощи от 1935 г., что и случилось ровно через год.