Восточный фронт. Черкассы. Тернополь. Крым. Витебск. Бобруйск. Броды. Яссы. Кишинев. 1944

Лейтенант Клотц пишет: «Мы лежали на небольшом мысу. Бомбы падали в море. Рядом с нами лежали артиллеристы и разведчики, которые ждали погрузки много дольше нас. В морской дали вдруг вспыхнуло пламенем какое-то судно. Вскоре оно уже все было объято огнем. Что там происходит?! Судов для нас по-прежнему нет. Нас просто-напросто забыли, как груду ненужного хлама. Море совершенно спокойно. Проходит еще полчаса, начинает темнеть. Море по-прежнему пусто! Где же обещанные суда, где эскадрильи германских самолетов? Некоторые, охваченные отчаянием, пытаются пуститься вплавь в море, чтобы избежать неминуемого плена. Разрывы вражеских снарядов кладут конец этим попыткам».

Теперь стало ясно, что сюда, где ждут эвакуации бойцы 98-й дивизии, суда так и не подойдут. Правда, в других местах можно еще погрузиться на суда, которые вскоре должны выйти в море. Но они совершенно недостижимы. Как позднее станет известно, транспортные суда военно-морских сил достаточной вместимости стояли в этот момент на рейде Севастополя. Однако сильный огонь врага нарушил всю деятельность морского командования. Поэтому на большей части причалов не имелось никаких переправочных средств, так что готовые к погрузке части простояли в напрасном ожидании.

Подполковник Лау, начальник оперативного отдела штаба дивизии, отказался занять место на отходящем последнем катере, загруженном до предела, поскольку еще не все сотрудники его штаба были отправлены на суда. Он повел остававшихся на берегу 50 человек к другому причалу, где стоял готовый к отходу катер обеспечения безопасности полетов. Благодаря энергий подполковника ему удалось посадить на катер пятнадцать своих людей. С остальными подполковник Лау остался на берегу. После этого он пропал без вести.

Под крутым обрывом ждала эвакуации небольшая группа солдат — все, что осталось от 198-го пехотного батальона. К ним подошел морской паром и стал принимать солдат. Командовал погрузкой капитан доктор Мауль, командир пехотинцев. Кому-то надо было прикрыть отход. Со словами «Я и не подумаю бросить своих людей на произвол судьбы!» капитан скрылся в темноте. По приказу моряка, управлявшего паромом, он после краткого ожидания отчалил от берега. Капитан доктор Мауль пропал без вести, как и многие, многие другие...

Когда темноту ночи сменили первые проблески рассвета, в небе снова появились русские самолеты. Заработала и вражеская артиллерия. «Сталинские органы» дали несколько залпов по водной глади, ставя заградительный огонь.

Полностью рассвело, наступило утро 12 мая. Русские танки двинулись вперед широким фронтом, ведя непрерывный огонь. Закричали раненые. Кто-то из солдат остался на месте, словно отрешившись от всего происходящего, кто-то бросился навстречу вражескому огню. Какой-то офицер произнес: «Ясно, что никакие суда не придут! Нас просто-напросто списали, предали. Все бессмысленно. Остается только одно — сдаваться».

Вальтер Винклер описывает последние часы 50-й пехотной дивизии ^[60]:

«К вечеру 9 мая стало известно, что Гитлер наконец-то отдал приказ об отходе из Крыма. Всем было совершенно ясно, что этот приказ отдан слишком поздно. Эвакуация на судах теперь могла быть осуществлена только непосредственно из зоны боевых действий под огнем врага. Атака русских силой до дивизии была отбита по всему фронту на Херсонесе со значительными потерями. Из Констанцы пришло судно с выписанными из госпиталей солдатами, которые были тут же отправлены на передовую.

Это придало войскам новые силы и уверенность. Назначенное в ночь на 11 мая начало эвакуации из-за волнения моря было перенесено. В течение наступившего дня германский фронт оставался на месте. С позиций на Херсонесе из состава XXXXIX корпуса была отведена одна дивизия. Противник этого перемещения не заметил, поскольку его внимание отвлекли две боевые группы, пошедшие в атаку на его позиции. Теперь на позициях на Херсонесе оставалась только примерно одна треть личного состава. Отошедшие подразделения в сопровождении офицера-уполномоченного по эвакуации были препровождены к местам погрузки в бухты Круглая и Омега, откуда они на десантных баржах были переправлены на транспортные суда, стоявшие на якорях на рейде. Погрузка первых боевых частей прошла без каких бы то ни было осложнений.

Незадолго до полуночи майор Тешнер, командовавший арьергардом на правом фланге херсонесских позиций, получил сообщение, что в бухте Омега раненые и тыловики уже много часов ожидают погрузки, находясь на десантных баржах. Его предложение о переносе отхода с позиций на 24 часа для проведения посадки на суда в лучших условиях командованием дивизии было отвергнуто. Это означало, что следует еще ожидать подхода судов. После полуночи майор Тешнер со своими людьми отошел с позиции, покинул передовую и арьергард правого фланга. Подразделение Тешнера заняло отсечную позицию на подходе к бухтам, в которых должна была осуществляться посадка на суда, чтобы не дать врагу помешать этому процессу. Но на места погрузки он смотрел теперь без всякой надежды. Там стояли только несколько десантных барж, на которых можно было перевезти лишь несколько сотен солдат. Напротив них на берегу стонали раненые, толпились тыловики и обозные части. Он видел, что и у соседей справа (336-й пехотной дивизии) дела обстоят не лучше. Лишь 121-й полк 50-й дивизии переправлялся более или менее планомерно, хотя и там на берегу множество солдат ожидали своей очереди на погрузку. Около 2.00 к причалу снова подошла баржа. Очередная партия солдат заняла на ней места, и баржа спокойно отчалила, хотя стало известно, что это ее последний рейс. Он и в самом деле стал ее последним рейсом.

 Ближе к рассвету 12 мая, когда больше ни одно транспортное судно у причалов не появилось, майор Тешнер со своими людьми занял позицию в форме полумесяца, защищающую бухты погрузки. Он надеялся, что, возможно, будущей ночью сюда еще подойдут суда для эвакуации. Он попытался также договориться с соседями справа, чтобы они подтянулись к его позициям и расширили оборонительный заслон далее к югу. Однако у соседей осталось совсем немного боеспособных солдат, которые располагали только легким стрелковым оружием. Когда русские с рассветом после сокрушительного огневого налета пошли в атаку на заслон, то удержать там линию обороны не удалось, и майор со своими людьми смог пробиться южнее и добраться до бухты Омега. Находившиеся там румыны сдались в плен русским. Продвинувшись еще южнее, немцы узнали, что там уже формируются большие группы из военнопленных.

Красноармейцы снова пошли в атаку на группу Тешнера. Положение становилось явно безвыходным. В 12.00 Тешнер отдал приказ прекратить сопротивление. Печальная участь германских частей, которые уже было невозможно эвакуировать, начала сбываться...»

Донесение военнослужащего 1-й батареи 86-го дивизиона легких зениток:

«Несколько дней тому назад еще можно было сказать — под Севастополем. Теперь же остался только мыс Херсонес, мыс Тысячи Проклятий. Мы не знали, что пришел наш последний день, но мы все это чувствовали. Не переставая била вражеская артиллерия, ведя огонь по крошечному, еще остающемуся у нас пространству, без перерыва падали бомбы.

На прибрежных обрывах тысячами сидели солдаты частей, которых уже не существовало, ожидая эвакуации. В каждой скальной нише, за каждым камнем укрывался человек. Русские штурмовики с интервалом в полчаса обрушивали свой смертоносный груз на свои беззащитные жертвы. Потерявшие всякую надежду солдаты еще сдерживали врага, но грядущая ночь обещала быть последней. Кое-где у побережья находились плавсредства — два понтона, за ними платформа, катер. Они ждали сумерек, поскольку весь день почти без перерыва налетали русские штурмовики Ил-2 и большие бомбардировщики. Еще прошлой ночью они выходили на акваторию бухты, но ни одно судно не вошло с моря в бухту, чтобы принять на борт человеческий груз, так что им пришлось вернуться к берегу. Большей частью солдаты, которые сделали эту попытку, были зенитчиками. Их орудия были уничтожены, боеприпасы израсходованы, по плану они уже несколько дней тому назад должны были быть эвакуированы.