На Днепровском рубеже. Тайна гибели генерала Петровского

Для сравнения: 33-я армия под командованием генерал-лейтенанта Ефремова, оборонявшаяся в битве под Москвой на наро-фоминском направлении, имела в своем составе по состоянию на 1 декабря 1941 года всего 32 035 бойцов и командиров ^{61}.

По количеству конского состава, тяжелого вооружения и средств связи 63-й стрелковый корпус по состоянию на 1 августа 1941 года также явно превосходил своих соседей ^{62}:

Таким образом, 63-й ск был наиболее укомплектованным и, как следствие, наиболее боеспособным в составе армии.

Получив приказ на переход к обороне, части и соединения 63-го стрелкового корпуса приступили к инженерному оборудованию занимаемых участков. Отрывались окопы полного профиля, возводились командные пункты, на танкоопасных направлениях сооружались танковые ловушки и лесные завалы, перед передним краем и на флангах устанавливались минные поля и малозаметные препятствия. Одновременно по приказу генерала Л.Г. Петровского в подразделениях проводились занятия по боевой подготовке — ив тех, которые находились в первом эшелоне, и в тех, что составляли резерв и находились в тылу. Особое внимание обращалось на обучение бойцов и командиров применению гранат и особенно бутылок с зажигательной смесью, которые в силу различных объективных причин становились главным противотанковым средством пехоты.

По воспоминаниям очевидцев, Леонид Григорьевич побывал практически во всех частях, проверяя ход инженерных работ и качество проводимых занятий. В некоторых подразделениях командир корпуса лично показал бойцам пример, как надо обращаться с «новым противотанковым средством», для того чтобы уничтожить танк противника. И пусть, конечно, это не дело командира корпуса — заниматься метанием бутылок с зажигательной смесью, но все-таки, когда боец видел, что и командир корпуса не чурается подобной «работы», это добавляло морального духа войскам, да и каждый стремился быть на высоте положения. А по корпусу постепенно распространялась молва о том, что командир не в штабе сидит, а постоянно находится рядом с ними.

В приказе командира 63-го ск № 22, изданном 4 августа 1941 года, отмечалось:

«...Не должно быть ни одного командира и бойца, не охваченного боевой учебой. Все свободное время и моменты затишья на передовой линии должны быть использованы только в целях упорной и качественно высокой организации боевой подготовки.

В основу подготовки положить исключительно практический метод обучения, уделив в первую очередь особое внимание тому, кто в чем особенно слаб, и главное — умению правильно применить и использовать в бою то оружие, которое имеется в руках, и прежде всего оружие автоматическое и минометы.

Боевую подготовку подразделений, находящихся в резервах и в тылу, проводить с полной нагрузкой рабочего дня по подробно разработанным расписаниям.

Находящихся на передовой линии фронта обучать применительно к условиям их боевой службы.

Командирам соединений и частей тщательно продумать и спланировать порядок и время поочередного вывода в резерв и в тыл подразделений (взвод, рота), стоящих на передовой линии, для организации с ними занятий по тактике, гранатометанию, осмотру и ремонту оружия...

Наряду с занятиями по боевой подготовке все занятия должны быть подчинены одной задаче: воспитанию наступательного духа и стремления бойцов и командиров к решительному уничтожению фашистских разбойников в Отечественной войне советского народа...» [28]

Из журнала боевых действий 21-й армии:

«...3.8 63 СК продолжал производить укрепление рубежа ХОМИЧИ-ЗАПОЛЬСКИЕ, МАРУСИНО, ТОРФЗАВОД, ПАПОРОТНИК.

Изготовлено: танковых ловушек — 90, МЗП — 3220, фугасов — 22, колючей проволоки — 3510 м. Потери; 6 убиты, 53 ранены» ^{63}.

3 августа 1941 года по решению генерал-лейтенанта Л.Г. Петровского было проведено совещание с руководящим составом артиллерийских частей и подразделений, а также с начальниками артиллерии дивизий. В целом артиллерийские подразделения неплохо проявили себя в период боев за Рогачев и Жлобин. Да и на остальных участках артиллеристы в значительной степени способствовали выполнению поставленных задач стрелковыми подразделениями. Тем не менее в ходе боевых действий частей и соединений 63-го стрелкового корпуса обнаружилось, что организация взаимодействия между стрелковыми частями и подразделениями с поддерживающими и приданными артиллерийскими подразделениями, мягко говоря, желает быть лучше. Кроме того, было выявлено, что подавление обороны противника артиллерийским огнем на отдельных участках было явно недостаточным. Ряд подразделений с большим трудом справились с поставленной задачей.

Командир корпуса генерал Петровский и начальник артиллерии генерал Казаков, пользуясь небольшим затишьем, решили провести подобное совещание, с тем чтобы повысить уровень командирской подготовки артиллеристов и заодно обменяться передовым опытом. В артиллерийских частях имелось немало грамотных специалистов, отличившихся в последних боях.

В ходе совещания артиллерийские командиры высказали свое мнение о причинах недостаточной эффективности артиллерийского огня. Ряд претензий было высказано в адрес артиллерийской разведки. Сохранившаяся в архиве стенограмма совещания (ее вел начальник штаба артиллерии корпуса майор Рубинштейн), местами несколько запутанная, составленная, по-видимому, впопыхах, тем не менее в достаточной степени передает атмосферу, царившую в корпусе в тот период, и желание командиров-артиллеристов разобраться в причинах отдельных недостатков.

Из стенограммы совещания:

«Майор Воронин. 66 ГАП.

Слабо подготовлена разведка — отсюда слабая разведка противника, только сейчас этот вопрос наладился. 3-й дивизион только сейчас научился вести огонь по танкам.

Слабая разведка целей приводила к стрельбе по площади, и это вело к большому расходу снарядов. То же самое является результатом стрельб по карте. Действия немецкой артиллерии и минометов ведутся главным образом с временных ОП, маневрирующих и очень часто меняющих ОП. Большую помощь оказывает немцам его авиация, сигнализирующая ему ракетами и бортовыми огнями. После чего немцы открывают огневой налет по эти целям.

Необходимо сделать: улучшить подготовку разведку, ближе ее подводить к противнику.

Майор Лихачев 620 ГАП.

До сих пор разведка не научилась обнаруживать минбатареи пр-ка. Первые дни боя имели помехи связи т.к. при порыве связи телефонисты не умели находить порывы и боялись выходить из окопов. Теперь это уже не является помехой.

Недостатком у нас является плохая маскировка НП. У немцев хорошо работает звукоразведка.

Пехота не пользуется временем артогня для сближения с противником.

Майор Попов 576 ЛАП.

Тоже говорит о плохой подготовке разведки, особенно остро этот вопрос стоит по прибытии пополнений, учебу пришлось вести на войне. Радиодело до сих пор поставлено плохо, тоже и вычислители. Пехота не использует времени артподготовки на сближение с противником...» ^{64}

Ряд офицеров-артиллеристов высказали мнение, что одной из причин низкой эффективности огня артиллерии явились слабая подготовка отдельных командиров, неполная укомплектованность артиллерийских подразделений воинами дефицитных специальностей, плохая обеспеченность частей средствами связи, неумелое использование в бою минометов, а также неудовлетворительная организация взаимодействия с пехотными подразделениями.

Из выступления командира артдивизиона 580 ГАП (фамилия не указана. — Примеч. автора):

«Полк имеет очень мало связи, что затрудняет иметь связь с пехотой. Неувязка в действиях между артил. и пехотой. Неумело и даже совершенно не используются минометы. Минометы становятся очень далеко от пехоты. Необходимо добиться чтобы пехота использовала время артподготовки для сближения с противником» ^{65}.