Бедствующая земля

Концентрация сельскохозяйственного производства привела к возникновению крупнейших монополий. Характерна, например, монополистическая организация «Калифорния пэкинг корпорейшн» с капиталом в 65 млн. долл. — крупнейшая компания по переработке и заготовке фруктов. Она имеет 50 консервных заводов, филиалы во всех крупных городах страны, 21 тыс. акров фруктовых садов в Калифорнии, в которых занято около 5 тыс. рабочих. Монополистическая организация «Калифорния лэндс, инкорпорейтед» владеет 600 тыс. акров земли; в ее руках находятся закладные на 7398 ферм с общей площадью земли свыше 1 млн. акров и с общей задолженностью в 40,3 млн. долл. «За этими же компаниями, в свою очередь, стоит уже ничем не прикрытая власть финансового капитала. При такой системе сельскохозяйственной экономики фермер становится пешкой в руках промышленности, а ферма превращается в сельскую потогонную мастерскую».

На свекловичных плантациях Колорадо господствует крупнейшая монополия «Грейт вестерн шугар К°», на долю которой приходится одна треть всего свекловичного сахара, производимого в стране. Ее основной капитал составляет 25,5 млн. долл., а актив 75,8 млн. долл. Она выплачивала акционерам ежегодный дивиденд — 43,2 %! Во Флориде действует в области свекловичного производства «Юнайтед Стейтс шугар корпорейшн», имеющая собственные плантации сахарной свеклы в 25 тыс. акров и нанимающая в страдную пору до 5 тыс. рабочих, почти исключительно негров. Крупные монополистические организации имеются во всех отраслях сельскохозяйственного производства. Их список можно значительно расширить. Например, крупнейшей компанией по производству и сбыту натурального молока, сыра, мороженого является «Нейшнел дэйри продактс К°», на долю которой в ряде крупнейших городов США приходится 30–50 % сбыта натурального молока [7]. Согласно данным Бюро внутренних доходов, 4 крупнейшие компании, в том числе «Свифт» и «Армур», сосредоточили в своих руках 45 % суммы продаж мясной промышленности. Они объединяют все стадии мясной промышленности, от закупки скота у фермеров до розничной продажи готовой продукции [8].

Капиталистические монополии овладевают сельским хозяйством по линии финансирования, сбыта свеклы на основе кабальных контрактов с фермерами; они сосредоточивают в своих руках земли, имеют свои собственные плантации с большим количеством наемных рабочих или фермы, на которых работают арендаторы.

В общем в сельском хозяйстве происходит тот же процесс овладения монополиями сферой обращения и производства, какой происходил и происходит в промышленности. Монополистические компании буквально грабят фермеров посредством монопольных цен. Имеется огромная разница между ценами, уплачиваемыми фермерам, и розничными ценами, по которым монополии реализуют продукцию. В период с 1923 по 1938 г. розничные цены на молоко снизились на 20 %, а за это же время цены, уплачиваемые монополиями фермерам, снизились на 50 %. В то время как сотни тысяч мелких ферм во время кризиса разорились, упоминаемая выше компания «Нейшнел дэйри» получала в среднем 13 % прибыли на свои капиталовложения. С каждого доллара, уплачиваемого за молоко потребителем, фермеры получали лишь 35, а компания — 65 центов [9]. Мак-Вильямс приводит такой факт. Потребители платили при розничной продаже 4,08 долл. за ящик в 24 банки консервированных персиков. А за 45 или 50 фунтов свежих персиков, из которых были приготовлены консервы, садоводы получали 20 центов, или около 5 % розничной цены. Роль финансового капитала в американском сельском хозяйстве выросла настолько, что Мак-Вильямс не без основания характеризует его как «монополистическое земледелие».

Колоссальная армия разорившихся фермеров, полуголодных и оборванных, именуемых «дорожными скитальцами», «черными дроздами» и т. п., с одной стороны, крупные монополистические организации и капиталистические фермы, наживающие огромные прибыли, с другой — вот два полюса — нищеты и богатства, разоблачающие миф об устойчивости мелкого и среднего фермерского хозяйства. «Получается парадокс, — пишет Мак-Вильямс, — богатая земля, но бедный народ».

В среде разоренного и разоряемого фермерства все более пробуждается классовое самосознание. В сельском хозяйстве, особенно в Калифорнии, перед войной прошла широкая волна забастовок сельскохозяйственных рабочих.

Буржуазные лицемеры пропагандируют, что Фермерская ассоциация якобы призвана защищать интересы мелких и средних фермеров. Мак-Вильямс характеризует эту организацию как фальшивый фасад, так как в действительности она финансируется заправилами капиталистических монополий. Во главе любого отделения Фермерской ассоциации стоят те же тузы финансового капитала или их представители. Львиная доля государственных субсидий фермерам попадает в руки капиталистических фермеров.

Книга Мак-Вильямса вышла в свет в годы второй мировой войны. Военная конъюнктура американского хозяйства привела к увеличению занятости рабочей силы, к сокращению безработицы. Миллионы мигрантов из сельского хозяйства устремились в 1941 г. в военное производство. Часть их была мобилизована в армию. Военная конъюнктура создала повышенный спрос на сельскохозяйственные продукты. Индекс физического объема сельскохозяйственной продукции в 1945 г. превысил довоенный уровень на одну треть. Цены на сельскохозяйственные товары возросли более чем в 2,5 раза.

Буржуазные экономисты на основе этих излюбленных ими «средних» показателей, скрывающих действительное положение вещей, усилили пропаганду о росте благополучия мелкого и среднего фермерства. В действительности же война не только не прекратила роста концентрации сельскохозяйственного производства и вытеснения семейных ферм, а, наоборот, усилила эти процессы.

По неполным данным сельскохозяйственной переписи, проводимой в США, общее число фермеров за десятилетие 1935–1945 гг. уменьшилось почти на 1 млн. Процесс классовой диференциации американского фермерства виден и из того факта, что число крупных ферм неуклонно растет, а вместе с тем увеличивается число мелких и мельчайших фермерских хозяйств. Что касается роста денежных доходов фермеров, то надо иметь в виду, что покупательная способность американского доллара за время войны вследствие инфляции понизилась, по официальным данным, на 70 %. Соответственно этому возрос и индекс стоимости жизни. В книге Ли Фрайра «Американский фермер», вышедшей после второй мировой войны, указывается, что из 6 млн. фермеров 2 млн. находятся в тяжелой нужде, а 2 млн. — в «умеренной» нужде. В качестве иллюстрации положения фермера второй категории, т. е. находящегося в «умеренной» нужде, он приводит пример фермерской семьи Тома Джонса, которая имеет валовой годовой доход в 995 долл. Но для достижения нормального американского прожиточного минимума, по расчетам Ли Фрайра, необходимо иметь валовой доход не менее чем в 2500 долл., чтобы семья имела на свои денежные расходы 1400 долл. Ясно, что положение фермеров первой категории еще хуже. Всего фермерского населения насчитывается 30 млн. человек. «Около двух третей этого фермерского населения, т. е. 20 млн. человек, как правило, не могут добиться нормального американского жизненного минимума. Свыше 10 млн. из них живут в жестокой нужде». Далее необходимо иметь в виду, что в связи с ростом цен выросла арендная плата за землю и цена земли. Индекс цены акра земли возрос с 83 в среднем за 1935–1939 гг. до 142 в 1946 г., т. е. более чем на 70 % (1912–1914 гг.= 100). Наряду с этим возросли и цены на товары, покупаемые фермерами. Ипотечная задолженность фермеров банкам, несколько снизившаяся во время войны, после войны вновь стала расти, достигнув 8,5 млрд. долл. против 6,6 млрд. долл. в 1940 г.

О концентрации сельскохозяйственного производства свидетельствует тот факт, что, по подсчетам американских экономистов, одна треть всех ферм производит 79 % валовой продукции сельского хозяйства, а на долю двух третей ферм приходится только 21 %. В действительности концентрация еще выше. Крупные производители дают около 90 % всей товарной продукции сельского хозяйства. Подсчитано, что в США около 60 % всех ферм получают только 10 % всего фермерского дохода. От повышения цен во время войны нажились крупнейшие капиталистические фермы и монополии. Например, среднегодовая прибыль пищевых монополий, составлявшая за период 1935–1939 гг. 435 млн. долл., возросла за период 1941–1945 гг. до 1382 млн. долл., т. е. в три раза.