Шуя и окрестные монастыри (СИ)

Относительно событий в Шуе было привелчено к суду 19 человек. Четверо приговорены к расстрелу, остальные -- к разным срокам заключения (в последний момент одному из четырёх, Похлёбкину, заменили расстрел на 5-летнее заключение). Неожиданно председатель ВЦИК Калинин предложил помиловать приговорённых к смерти. Но Ленин, Троцкий, Сталин и недавно введённый в ЦК по инициативе Сталина Молотов дружно подняли руки за расстрел. Что ни говори, неудобные результаты голосования для современных сталинистов, пытающихся противопоставить своего патриотичного и чуть ли не "православного" кумира "антирусскому" интернационалисту Троцкому. Кстати, репрессированные впоследствии Рыков, Томский и Каменев голосовали за помилование, но остались в меньшинстве.

10 мая 1922 г. приговор был приведён в исполнение. В 2000 году Юбилейный Архиерейский Собор РПЦ причислил к лику святых 7 новомучеников Шуйских: четырёх убитых во время самой бойни 15 марта и троих расстрелянных. Вот их имена: священники Павел Светозаров и Иоанн Рождественский, миряне Пётр Языков, Николай Малков, Авксентий Калашников, Сергей Мефодиев и девица Анастасия (к сожалению, фамилию последней установить не удалось).

В 2007 г. в центре площади Зелёной, у подножия колокольни, был поставлен символический памятник всем новомученикам Российским ХХ века. О многом могла бы рассказать сама колокольня, если бы, по словам Христа, её "камни возопили", ведь это место самой настоящей духовной гражданской войны! Одной из её знаковых битв. В маленькой, провинциальной Шуе сошлись и невидимыми фронтами два мира. Великая колокольня стала свидетельницей трагедии, по реальным масштабам несравненно превосходящей небольшое количество убитых и пострадавших в тот день.

Может быть, Шую (в смысле нарицательном) можно назвать одной из ступенек Голгофы ХХ века.

Разорение шуйских святынь продолжалось и после 1922 г. Снесли до основания Спасский собор и огромный храм Всехсвятского единоверческого монастыря. Изуродовали до полной неузнаваемости Крестовоздвиженский собор метрах в 150 от Воскресенского -- а ведь, судя по фотографиям, это был самый красивый в городе храм: идеальное, совершенное пятиглавие и изумительная шатровая колокольня.

После этих потерь облик Шуи сильно обеднел: она перестала быть таким роскошным "лесом церквей", как другие города Золотого Кольца. Храмы сохранились в её застройке лишь разбросанными малыми островками. Слава Богу, что главный "остров" и главный маяк -- Воскресенский собор и колокольня, -- по-прежнему видны почти со всех концов. Впрочем, и их не миновало разорение -- снос крестов и куполов. Очевидцы вспоминают, что при попытке снять кресты с колокольни двое вызвавшихся энтузиастов сошли с ума. Один из них, зацепившись за шпиль, висел несколько дней, жутко вопил и махал руками. Это было воспринято как настоящее знамение всеми жителями города: Бог поругаем не бывает.

Восстановлен был собор практически из руин в 90-е годы. С 1991 г. он действует и как главный городской храм, и одновременно -- как подворье Николо-Шартомского монастыря.

Что ещё можно увидеть в городе кроме Воскресенского собора и колокольни?

Отстояв на следующее утро праздничную службу Рождества Иоанна Предтечи, я отправился в прогулку по центру старого городка.

Буквально в сотне метров от Воскресенского собора, по той же улочке Театральной, стоял обезглавленный остов другого большого храма. Уже упомянутый Крестовоздвиженский собор 1693 года -- самая древняя из сохранившихся церквей Шуи, хотя сохранность эта весьма относительная. Единственный в городе архитектурный памятник XVII века. Судя по старинным фотографиям, до разорения это было настоящее чудо, без всяких преувеличений! Дореволюционную Шую просто невозможно без него представить.

Это наиболее классический для XVII века силуэт изящнейшей белой церкви с пятью главами и тонкой шатровой колокольней (колокольню тоже снесли, и теперь в Шуе нет ни одного каменного шатра). Приделами этой большой церкви были Тихвинский и Борисоглебский. Последний -- в честь более древней, когда-то стоявшей здесь церкви, от которой, очевидно, и произошло первое "доисторическое" название Шуи -- Борисоглебская слобода. Ежегодно рядом с Крестовоздвиженским храмом проходила известная во всей округе Борисоглебская ярмарка.

Главной святыней прихода была прославившаяся многими чудесами, редчайшая Кипрская икона Божией Матери, написанная в XVII веке преп. Иоакимом Шартомским (см. о нём во II части очерка).

Да, когда-то эту маленькую улочку осеняли с двух концов сразу два великолепных пятиглавых храма в стиле Московской Руси: Воскресенский и Крестовоздвиженский. "Между ними" поместилось всё XVIII столетие -- но вот вкусы и стили той эпохи, на удивление, обошли Шую стороной. В этом любопытнейшем городке, как ни странно, памятников барокко не встретишь нигде! Здесь задержавшийся (как и всюду в провинции) посадский стиль XVII века сразу, без паузы, сменяется классицизмом. А позже -- нарядной кирпичной эклектикой рубежа XIX - ХХ веков.

С Театральной улицы я снова вышел на пешеходную Белова. Здесь особенно интересны два одинаковых, словно отражённых друг в друге корпуса Гостиного двора с фронтонами и колоннами. Только цвет разный: один дом крашен нежно-розовым, другой -- светло-оранжевым.

Вообще здесь сохранилось немало памятников классицизма I половины XIX века: лучшее свидетельство о колоссальном расцвете города в тот период. Владимирский губернатор князь И. М. Долгоруков (именно в его губернию входила тогда Шуя) записал любопытные наблюдения: "Шуя -- небольшой, но значущий город, и многих губернских богаче. Там все почти обыватели капиталисты, и роскошь наполнила домы их... Чего у них нет! Чем они не хвастают! Церквей до шести, но все иконостасы залиты золотом. В соборе царские двери серебряные. Купчихи унизаны жемчугами, мужья их или не затевают ничего, или если уж затевают, то всякое предприятие их огромно и с большим иждивением совершается".

Улица переходит в сквер, где стоит Поклонный крест в память варварски разрушенного Спасского собора.

Дальше открывается одно из красивейших мест Шуи. Слева раскинулось роскошное здание бывшей городской управы. Справа таинственно сбегает куда-то в глубь летней пучины узенькая дорожка. Лишь начав спускаться, понимаешь, что попал не в случайную ложбинку, а вышел на один из древних сходов к реке, над которым нависает могучая бровь крепостного вала. Это остатки деревянно-земляного шуйского кремля XVI-XVII веков. Позже и административный, и церковный центр города сместился к востоку. Потому и опоясывают валы не могучий Воскресенский собор, а всего лишь маленькую, затерянную в застройке Покровскую церквушку (о ней ещё скажем чуть попозже).

Уголок получился очень живописный. Казалось, дикая, опьянённая июльским вином природа хоть маленьким отрядом да ворвалась в самый центр города, опоясав его этими кипящими от цветов травяными буграми. Бугры застыли над рекой, которую та же всепобеждающая сила жизни зарастила кувшинками, стрелолистом и осокой. Какая-то зелёная окрошка получилась!

А поднимешься от реки назад -- упрёшься в совсем другой водоём, искусственный. Остаток бывшего рва. Крепостные валы неплохо сохранились во многих древних городах. А вот рвы, до сих пор заполненные водой -- чрезвычайная редкость. Второй такой (правда, гораздо больший по размерам) я видел лишь в Смоленске.

Высокие травы вымахали по берегам, а на противоположной стороне прильнули к самой воде деревянные частные дома, живописно отражаясь в тёмной, крапчатой глади. Дремотный пруд, стрекозы, июль... -- кажется, это просто уголок природы где-нибудь на деревенской околице. И ничто (кроме чересчур уж правильной, вытянутой формы водоёма) не напоминает, что это древнее оборонительное сооружение.

Интересно, что ров с водой был прокопан метров на двадцать выше уровня Тезы: ров и река никак не сообщались друг с другом. Крепость не превратилась в полный искусственный остров: оставались небольшие сухопутные перемычки с двух сторон. Там как раз размещались восточные и западные ворота.