Пакт, изменивший ход истории

Официально объявленная международно-правовая преемственность между Россией советской и постсоветской много шире, охватывая различные сферы общественно-политической жизни страны. Включая историю и — что особенно примечательно — предысторию Второй мировой войны. При изучении которой сразу сталкиваешься с тем, что, как ни странно, все еще сохраняют силу грифы «Секретно» и «Совершенно] секретно», проставленные на партийно-государственных материалах советского времени, когда на многое вводился запрет.

Практически недоступны для рядового исследователя материалы Президентского (бывшего Кремлевского) архива. В том числе, по-видимому, большая часть знаменитой «особой папки» — документов с грифом наивысшей секретности, которым помечены более 60 тысяч таких папок ^{12}. По данным составителей сборника документов «Сталинское Политбюро в 30-е годы», остается в закрытом «ведомственном» Президентском архиве и весь комплекс особых протоколов Политбюро ЦК КПСС ^{13}. Бывший пресс-секретарь Президента Российской Федерации С.В. Ястржембский свидетельствовал: «Архив президента располагает многими еще не известными общественности материалами» ^{14}. [5]

Важное свидетельство, учитывая, что остаются засекреченными не предназначенные для публикации партийные документы КПСС, тем более — имеющие отношение к внешней политике. Рассмотрение «вопроса НКИД» на заседаниях Политбюро ЦК, судя по его протоколам, неизменно сопровождалось припиской: «особая папка». В одной из таких папок в конце концов — через полвека! — и был обнаружен оригинал секретного дополнительного протокола к советско-германскому пакту 1939 г. на русском языке.

Но и сегодня о переговорах в Кремле в августе-сентябре 1939 г. с участием И.В. Сталина, В.М. Молотова и министра иностранных дел нацистской Германии И. Риббентропа, предшествовавших заключению двух советско-германских договоров, приходится судить по записям немецкой стороны. Другая сторона, по советской традиции, продолжает уверять, что записи ее переговоров то ли не велись вообще, то ли не сохранились. В то же время, например, опубликован советский документ о том, что в октябре 1939 г. по запросу германского посла в СССР Ф. Шуленбурга ему были переданы «цитаты из высказываний т. Сталина в беседе с Риббентропом» на переговорах в сентябре 1939 г., результатом которых стал советско-германский договор о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г. ^{15} Значит, советская запись переговоров все-таки существовала. Вместо публикации нашей записи переговоров (со сталинскими «цитатами») составители соответствующего, 22-го тома серии «Документы внешней политики СССР» отсылают исследователя к помещенной в примечаниях в конце тома немецкой версии хода переговоров, видимо, вполне заслуживающей доверия как исторический источник ^{16}. Невольно вспоминаются ленинские слова о тайне, в которой рождаются войны, на этот раз в применении к скрытному механизму выработки и принятия внешнеполитических решений в бывшем Советском Союзе, решений, определявших судьбы целых народов, а то и всего мира.

В ноябре-декабре 1993 г. Институт всеобщей истории РАН дважды обращался с запросом в Президентский архив с просьбой предоставить мне возможность ознакомиться с документами Политбюро, отражающими как подготовительный этап, так и ход переговоров о заключении советско-германских договоров от 23 августа и 28 сентября 1939 г. ^{17} Безрезультатно. Последний отказ (после настойчивой просьбы ответить письменно) сопровождался ссылкой на то, что запрашиваемые материалы заседаний Политбюро переданы в Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ — в то время РЦХИДНИ) и после рассекречивания будут предоставлены для открытого использования ^{18}. Действительно, секретные материалы Политбюро — так называемые «особые папки» — были переданы в РГАСПИ в 1995 г., но только подписные протоколы, неполные по сравнению с протоколами подлинными. И первоначально только за 1923–1939 гг. в количестве 25 дел ^{19} (позднее эта практика была расширена). Мало того, что передача осуществлялась, мягко выражаясь, неспешно. Часть полученных архивных материалов была помещена в восстановленный спецхран, доступ куда, как и в советские времена, нужно оформлять особо [6]. Некоторые другие материалы, помимо «особой папки», переданы в копиях, без резолюций лиц, которым они адресовались.

Наивысшей тайной окружена деятельность Сталина. Из 1703 дел архивного фонда Сталина, переданного из Президентского архива в РГАСПИ, свыше 300 до сих пор отсутствуют. Моя попытка обнаружить письмо И. Эренбурга, направленное им Сталину в марте 1949 г. (в разгар кампании против «безродных космополитов»), ничего не дала, кроме подтверждения того, что переданные в РГАСПИ материалы фонда Сталина перед этим прошли отбор. Запрещен доступ ко всей переписке Сталина с карательными органами, ведомствами обороны, иностранных дел и т.д. ^{20}

Имеется немало свидетельств целенаправленной чистки архивных документов, связанных с советско-германским пактом. Комиссия Съезда народных депутатов СССР установила, что после войны Сталин и Молотов «заметали следы» существования приложенного к пакту секретного дополнительного протокола ^{21}. Архивный фонд В.М. Молотова, чья подпись стоит и под самим пактом, и под секретным дополнительным протоколом, передан в РГАСПИ без документов по советско-германским отношениям предвоенного периода. Более двух десятков дел (точнее — 23 дела) по разделу НКИД СССР, согласно описи фонда, были «расформированы» во время его передачи в РГАСПИ из Президентского архива (по словам работника которого эти дела изъяты секретной службой уже в наше, постсоветское время). Во многих других архивных делах отсутствуют материалы критически важного периода 1938–1940 гг. [7]

Странности наблюдаются и в работе Архива внешней политики Министерства иностранных дел Российской Федерации. Там исследователям отказывают в самом элементарном (как и в Президентском архиве) — в ознакомлении с описями имеющихся архивных дел — под тем предлогом, что для размножения описей нет средств. Автору, принимавшему, как уже говорилось выше, участие в подготовке ряда томов «Документов внешней политики СССР», известно, что экземпляров описей несколько. К тому же от исследователя требуют, чтобы он сказал «конкретно», что ему нужно, фактически лишая его надежд на научные открытия в процессе архивных поисков. А ведь многие исторические открытия так и делаются.

Но даже если конкретизировать запрос с указанием сути дела, лиц и дат, то и тогда шансы на результат проблематичны. Чаще всего вам предоставят кое-что несущественное [8], давая знать, что вопрос исчерпан. Был случай, когда не удалось получить архивный оригинал записи беседы Сталина с президентом США Ф. Рузвельтом, в которой Сталин имел неосторожность противопоставить советско-германский пакт 1939 г. «антисоветскому сговору» в Мюнхене в сентябре 1938 г., признав тем самым антизападную направленность соглашения с Германией.

Случай, заслуживающий того, чтобы остановиться на нем, поскольку речь идет о заявлении Сталина, по которому можно предметно судить о скрытых мотивах его решения заключить пакт с Гитлером.