Морской путь в Индию

Португалия стремилась тогда закрепить свои дипломатические позиции в борьбе за южные морские пути в Гвинею, а затем — в Индию с помощью главы католической церкви, римского папы, в основном — против Кастилии.

От начала деятельности принца Генриха Мореплавателя (1415) до так называемого «первого раздела мира» между Португалией и Кастилией (1493) известно, по крайней мере, пять булл четырех римских пап (Мартина V, Николая V, Каликста III и Сикста IV), в которых так или иначе подтверждались монопольные, «права» Португалии на африканские страны и острова. Из пяти булл три были изданы в середине XV века (1452–1456 годы), когда на путях в Гвинею особенно обострилась португало-кастильская борьба (после того, как португальцы захватили несколько кораблей андалузских работорговцев). Этот этап борьбы завершился буллой папы Каликста III от 13 марта 1456 года, в которой он пожаловал португальским королям «острова, селения, гавани, земли, местности, как уже приобретенные, так и те, которые будут приобретены, от мысов Бохадор и Нан вплоть до всей Гвинеи и далее вдоль южного берега вплоть до индийцев («usque ad Indos»)» [11].

Позднее это папское пожалование легло в основу португало-кастильского соглашения 1479 года в Алькасовасе. Соглашение это было выгодно прежде всего Португалии, ставшей уже сильной на море. Но правительство Изабеллы считало достижением уже то, что Кастилии, слабой тогда морской державе, удалось закрепить за собой Канарские острова, лежащие в «преддверии» к Гвинее. Через два года португало-кастильское соглашение было подтверждено буллой папы Сикста IV от 21 июня 1481 года.

Последней буллой Кастилии запрещалось посылать корабли для торговли или иных целей на юг от закрепленных за нею Канарских островов [12].

Другой морской путь в Индию — на запад от Канарских островов — и тогда уже рассматривался как теоретически возможный: об этом свидетельствует переписка приближенного Жуана II с итальянским ученым Тосканелли. Но практически проект западного пути в Индию казался неосуществимым.

Экспедиции Диогу Кана доказали, что морской путь в Индию вокруг Африки, если он и возможен, очень долог; экспедиция Бартоломеу Диаша доказала, что такой путь, хотя и длительный, возможен. Возникает вопрос: почему же Жуан II, пославший Диаша на поиски прямого морского пути в Индию через год после возвращения Кана, выжидал девять лет после возвращения Диаша, пока не послал Васко да Гаму по открытому уже пути.

В рассказах современников, в исторических сочинениях XVI века, в позднейших публикациях архивных документов встречаются) очень противоречивые ответы на этот вопрос. Остаются только предположения, а из них самое вероятное следующее: рассчетливых советников (в последние годы царствования Жуана II ив первые годы правления его преемника Мануэла «Счастливого»), как об этом свидетельствует Дамиан Гоиш, останавливала именно продолжительность и, следовательно, невыгодность торгового морского пути в Индию вокруг Африки — или недостаточная его выгодность при сравнительно высоких расходах и большом риске. Монопольная торговля с Гвинеей — добыча золота в Сан-Жоржи-да-Мина, скупка слоновой кости и, главным образом, работорговля — была более надежным источником дохода для королевской казны.

Жуан II вышел из состояния бездействия только через пять лет, в 1493 году, после возвращения Христофора Колумба из только что открытой им, как он говорил, «Западной Индии». Как известно, отогнанный бурей одинокий корабль Колумба («Нинья») случайно оказался близ устья Тежу, вошел в реку, остановился у Лиссабона, и 9 марта 1493 года Жуан II дал первую аудиенцию ранее отвергнутому им генуэзскому мореплавателю. Внешне король принял очень любезно торжествующего кастильского «адмирала моря-океана» [13]. Но все же Жуан II не удержался от замечания, что «по договору, заключенному им с королем Кастилии, земли, открытые адмиралом, должны относиться к его владениям». На это Колумб дипломатически ответил, что «он не видел этого договора и знает только, что короли (Фердинанд и Изабелла. — И. М.) повелевали ему не заходить ни в Мину, ни в иное место в Гвинее…»

Еще любезнее вел себя король при приемах «адмирала моря-океана» в следующие два дня Возможно, что он еще сомневался в правдивости генуэзца, которому и раньше не доверял. Но португальские шпионы уже имели возможность беседовать со многими людьми из команды «Ниньи», видели предметы, привезенные с новооткрытых островов, видели на корабле и «индийцев». Несомненно, Колумб достиг какой-то земли на западе Атлантического океана.

Немедленно после отъезда Колумба Жуан II приступил к подготовке дипломатической схватки с Кастилией. Но политическая обстановка на Пиренейском полуострове и в Риме к тому времени резко изменилась — к явной невыгоде для Португалии.

Жуану II теперь пришлось вести переговоры не с одной только Кастилией, как это было в 1479 году, а фактически с объединенной Испанией, которая за год до этого успешно закончила Реконкисту, завоевав Гранаду (1492). А «святой престол» в Риме занимал под именем Александра VI испанский дворянин Родриго Борха (по-итальянски — Борджа), который — опять-таки за год до возобновления португало-кастильского спора — благодаря активной поддержке «католических королей» Испании из епископа провинциального испанского города Картахены стал римским папой. Признательность вовсе не была характерной чертой этого папы, способного совершать и совершавшего самые отвратительные преступления. Но Александр VI в 1493 году еще нуждался в поддержке испанской королевской четы, особенно Фердинанда, короля Арагона, в то время самой мощной средиземноморской христианской державы.

Учитывая сложившееся положение, испанские короли теперь первые обратились к римскому папе, который в 1493 году подписал четыре буллы, и все в пользу Кастилии.

Среди этих булл наиболее интересна в историко-географическом отношении так называемая «вторая Inter caetera», подписанная Александром VI в июне 1493 года, но датированная по «дипломатическим» соображениям задним числом, 4 мая 1493 года. Именно в этой булле «Александр, епископ, раб рабов божиих», обращаясь к испанским государям, впервые определил португало-кастильскую демаркационную линию в Атлантическом океане.

«…По собственной воле, а не по вашей просьбе и не по просьбе лиц, действующих от вашего имени [14], даруем в вечное владение… вам и вашим потомкам все острова и материки, найденные и те, которые будут найдены.. к западу и к югу от линии, проведенной и установленной от арктического полюса, то есть севера, до антарктического полюса, то есть юга… по направлению к Индии или по направлению к иной какой-либо стороне; названная линия должна отстоять на расстоянии ста лиг к западу и к югу от любого из островов, обычно называемых Азорскими и Зеленого мыса…»

«…И любым особам, какого бы они ни были звания, пусть даже императорского и королевского… мы строжайшим образом запрещаем, под страхом отлучения… ходить для приобретения товаров или по иной причине без специального на то разрешения, данного вами или вашими наследниками и потомками, к островам и материкам… к западу и к югу от линии, проведенной и установленной от арктического до антарктического полюсов…»

Не только с нашей, но и с тогдашней географической точки зрения определение папской демаркационной линии в одном отношении поражает своей нелепостью. Что, в самом деле, могло означать выражение, дважды повторенное (следовательно, это не была случайная описка): «к югу от линии, проведенной и установленной от арктического до антарктического полюса» (то есть к югу от меридиана)? Но как ни бессмысленно было указанное выражение, цели, которые преследовали составители буллы, совершенно ясны. Формально испанские короли одержали — в папской канцелярии — двойную бескровную победу над португальским королем.