Дядя Русаков и мальчики

К удивлению мальчиков, Русаков объявил:

- А одного мне мало. Хочу, чтобы служили мне и токарный, и фрезерный, и строгальный, и сверловочный!

- Так много? - вырвалось у Саши.

- А я жадный! - Русаков рассмеялся и сказал уже серьезно: - Вон у нас в цехе станки. Посмотрите. Все мои помощники.

Мальчики кивнули. Станки салатного цвета; там они уже побывали.

Но оставалось непонятным, как это столько станков помогают одному человеку.

Русаков стал объяснять.

- Вот тут, - говорит, - на плашке, согласно чертежу, должна быть канавка. И довольно глубокая. Вручную мне ее и за полдня не пропилить. Но есть строгальный станок...

С этими словами Николай Николаевич развинтил тиски. Плашку взяли на станок - и через несколько минут канавка была готова.

Ребята потянулись к плашке.

- А можно руками попробовать?

- Попробуйте.

- Какая ровная канавка... И тепленькая!

Русаков отправил плашку в новое путешествие: на фрезерный станок.

Теперь появился на плашке как бы маленький колодец с крохотным отверстием.

- Заметьте, - сказал Николай Николаевич, - отверстие круглое. Так делает станок. А по чертежу надо квадратное. Значит?..

Он подмигнул ребятам и пошел к умывальнику.

Долго и старательно мыл руки.

- ...Значит, - закончил он, - от ручной работы не уйти. Да еще посмотрите, какой мелкой.

И тут началось самое интересное.

Русаков разложил инструмент. Кроме напильников мальчики увидели какие-то лопаточки, шильца, совочки... Будто блестящий веер засиял на верстаке.

Из этого веера Николай Николаевич стал брать то одно, то другое.

Но даже не взглянет перед собой. Каждый инструмент на своем месте словно сам прыгает в протянутую руку.

Только и поднимет глаза - чтобы свериться с чертежом.

От всего этого работа у Николая Николаевича пошла быстро-быстро.

Иные инструменты совсем крохотные - из-за пальцев рабочего и не разглядеть, что они там делают... И мальчики (я улавливаю их шепот) уже не пальцы инструментальщика видят перед собой: им представляется, что это сказочные гномы - ловкие и проворные - за добычей своей руды.

Временами Николай Николаевич, нацеливаясь инструментом в отверстие колодца, придерживает дыхание.

Замирают и мальчики. Они уже знают: чуть царапнешь, вводя инструмент в глубину, и квадрат может быть испорчен...

- Дед у вас какой бритвой бреется? - неожиданно спросил Николай Николаевич, не прерывая работы.

Алеша взглянул на меня. Я улыбнулся: мол, отвечай.

- А он не признает безопасной. У него бритва как сабля.

- А как он точит свою саблю? Ты видел?

- Ага. На брусочке. И поливает маслом. Чтобы ни-ни... никакой зазубринки. Даже невидимой.

Николай Николаевич кивнул.

- Вот и я, - сказал он, - должен закончить маленький колодец без зазубрин внутри. У вас масло - а у меня медный купорос. - Он наклонил бутылочку и пустил в отверстие колодца несколько зеленых капель. - Теперь, продолжал он, - беру вот этот напильничек, называется "бархатный"...

А напильничек-то, глядят ребята, чуть потолще иголки. Насечку на нем и не рассмотришь - глаза заслезятся.

Мальчики следят за руками инструментальщика. Ждут...

Однако бархатный напильник не успел опуститься в колодец.

Русакова окликнули

По цеху быстро шел человек в пиджаке и галстуке. В руках у него был свернутый в трубку чертеж. На ходу кивком головы он здоровался с рабочими.

Не дойдя до верстака, круто остановился и подозвал Русакова.

Между ними завязался разговор. Но и к нам долетали беспокойные слова.

- В Индию еще не отправили? - с удивлением сказал Русаков. - Вот так раз!

Вошедший загорячился:

- Да готова машина, совершенно готова! Но на испытании застопорилась. Пришлось забраковать одну из деталей. Совсем по-новому надо ее сделать, вот глядите! - И он развернул перед Русаковым чертеж.

Николай Николаевич заинтересовался чертежом, принялся его разглядывать.

Потом вздохнул и показал в сторону верстака:

- Но у меня еще своя работа не закончена...

- Отложите! - перебил вошедший. - Сейчас самое главное для нас отправить машину в Индию!

Русаков пожал плечами:

- Отложить, товарищ директор, недолго. Но ведь есть у нас инструментальщики и посвободнее меня. А я терпеть не могу оставлять работу незаконченной.

Директор завода перебил:

- И слышать не хочу! Никто, кроме вас. Штамп надо сделать за десять дней. Часа не могу прибавить!

Русаков даже попятился, изумленный:

- Что вы... Такая сложная деталь... Нет, это невозможно.

- Не верю, - настаивал директор, - не верю. Для вас, Николай Николаевич, нет невозможного. Руки у вас золотые!

Тут я снял своих мальчиков с подставки. Шепнул им: "Николаю Николаевичу теперь не до нас..."

И мы ушли с завода.

Наши тревоги

Вот мы и дома.

Прошел день - мальчики возвратились из школы.

И сразу ко мне:

- А что дядя Русаков? Так и оставил нашу плашку? А Индия - это важно?

Я порылся у себя в записной книжке.

- Вечером, - говорю, - узнаем, как у него дела. Вот его телефон.

Застал Русакова дома. Он отдыхал после работы, но все же охотно взял трубку и на все мои вопросы ответил.

Про плашку сказал так: "После вас, в тот же вечер, доделал ее и сдал куда следует. Спасибо, - говорит, - Алеше и Саше, трудолюбивые ребята, всем интересуются. В их, - говорит, - компании мне и работалось веселее".

- А что еще сказал Русаков? - заинтересовался Саша. - Отбился он от директора? Вот смешной? За десять дней чтоб... Я бы отбился...

- Нет, - говорю, - не отбился. Николай Николаевич думает немножко иначе, чем ты. Чертеж индийской детали он взял домой. Теперь сидит над ним и раздумывает, как бы невозможное сделать возможным...

Алеша захлопал в ладоши:

- Значит, за десять дней надеется!

Еще день прошел.

Наступил вечер. Саша и Алеша опять тянут меня к телефону.

Не хотелось мне беспокоить уставшего человека - да разве от мальчишек отвяжешься? Позвонил, узнал, что делается на заводе.

Объявляю ребятам:

- На десять дней Русаков не согласился.

Тут уже Саша обрадовался:

- Ага, по-моему выходит, по-моему! Там не десять, а, наверно, двадцать надо!

- Да, - снова говорю я, - на десять дней не согласился. Изучил чертеж и обнаружил, что штамп можно сделать быстрее, не за десять, а за девять дней с половиной.

Саша от удивления только рот разинул. Впрочем, и Алеша не сумел произнести ни слова.

Я продолжаю:

- Суть в том, что Николай Николаевич знает, что такое Индия. Бывал там как депутат Верховного Совета. Ведь наше Советское правительство крепит дружбу со всеми народами. Теперь послушайте, что нашего депутата там глубоко опечалило.

И я рассказал ребятам о бедах и несчастьях этой великой страны. В Индии плодородная земля. Щедрое солнце, яркое голубое небо. Но редко выпадает дождь. Из-за этого чуть не каждый год у крестьян гибнут посевы. Одно спасение: надо поднять воду из рек и пустить ее ручейками на поля. А это под силу только крупным машинам...

- Значит, нужны электростанции! - подхватил мой рассказ Алеша. - И они обратились к нам, на завод "Электросила". Потому что в Индии знают, что мы им поможем... Все ясно!

Вставил слово и Саша. Но у него свои мысли:

- А как, скажите, пожалуйста, Русаков убавил полдня? Даже непонятно. Спросить бы его по телефону.

- А разве я не сказал? Эх... - посетовал я на стариковскую забывчивость. - Николай Николаевич, - говорю, - пошел на очень смелый шаг. Готовя штамп, инструментальщик - сами видели - то и дело заглядывает в чертеж. Казалось бы, пустяковая задержка в работе: минута-другая - есть о чем говорить! Но штамп для детали в индийскую машину особенно сложен, и как подсчитал Русаков - на этих минутках за десять дней он потеряет полдня!