Представление древнерусского человека о мире, о месте Руси в нём (СИ)

Иларион настойчиво выдвигает вселенский, универсальный характер христианства ("благодати") сравнительно с национальной ограниченностью иудаизма ("закона"). Подзаконное состояние при Ветхом завете (иудаизме) сопровождалось рабством, а "благодать" (Новый завет) - свободой. "Закон" сопоставляется с тенью, светом луны, ночным холодом; "благодать" - с солнечным сиянием, теплотой. Время Ветхого завета символизирует образ рабыни Агари, время Нового завета - свободной Сарры. Подобная наглядность способствует лучшему пониманию достаточно сложной мысли автора. Она вносит художественный элемент в научные богословские изыскания, что делает произведение интересным и лёгким по восприятию. Но всё-таки это научно-философский труд, что подтверждают постоянные ссылки автора на Священное Писание.

Изначалие божьего промысла ("И Бог изначально хотел и думал сына своего послать в мир и тем явить благодать") перекликается у Илариона с понятием закономерности исторического процесса. Конфликт крещения "благодатного" и обрезания "законного" породил отделение христианской церкви от иудейской. "Благодать" сменила "закон" правомерно, и эту правомерность объясняют цели данных религиозных систем: "У иудеев - совершенствование, у христиан - спасение. Совершенствование - в этом мире, спасение - в будущей жизни". Отсюда неизбежно возникает мысль об объединяющей роли христианства. Иларион неоднократно повторяет её, как бы подготавливая читателя к той части своего произведения, где он будет говорить об истории христианства на Руси. "Спасение же у христиан, благое и щедрое, простирается на все края земли", "И Христова благодать всю землю обняла, покрыла её, как вода морская" и "Прежде в одном Иерусалиме кланялись Богу, ныне по всей земле".

Однако здесь немаловажное значение придаётся и национальному моменту. "Закон" имел временное и ограниченное значение, "благодать" же вводит всех людей в вечность. Ветхий завет был замкнут в еврейском народе, а Новый имеет всемирное распространение. Иларион приводит многочисленные доказательства того, что время замкнутости религии в одном народе прошло, что наступило время свободного приобщения к христианству всех народов без исключения; все народы равны в своём общении с богом.

Далее следует восхваление бога, неотъемлемая часть всех богословских трактатов. Иларион раскрывает и анализирует двойную сущность Христа-богочеловека ("... один из Троицы в двойном естестве - Бог и человек"). В деяниях Христа опять же усматривается проявление закономерного и справедливого конца "закона": "И сами напророчествовали свою погибель... Так и стало. Пришли римляне, пленили Иерусалим и разбили его до основания. Иудейство с тех пор пало, и закон, как вечерняя заря, угас, и рассеяны были иудеи по странам, чтобы зло не пребывало вместе". Эта достаточно своеобразная трактовка падения Иерусалима содержит также исторические сведения: завоевание его в 63 г. до н.э. Помпеем и разрушение римлянами в 66 г. н.э.

Мысль о том, что не народ израилев стал наследником новой веры, подкреплена цитатой из Библии: "Подобает благодати и истине сиять на новых людях, ибо "не вливают, - по слову Господню, - вина нового благодатного учения в мехи старые, в иудействе обветшавшие, - если прорвутся мехи, то вино прольётся"".

Переходя ко второй части своего произведения, Иларион в религиозном свете рисует исторический путь Руси, как та "спотыкалась" на пути язычества и как пришло к ней "человеколюбие Божие", т.е. христианство. Здесь звучат и патриотические настроения автора, гордость за свою родину: "Ведь не в слабой и безвестной земле владычествовали, но в Русской, о которой знают и слышат во всех четырёх концах земли". Это заявление отнюдь не было безосновательным. Выход Руси с принятием христианства на внешнеполитическую арену в качестве равного сильнейшим государства, активная внешняя политика Святослава и тонкая дипломатия Ярослава Мудрого действительно сделали Русь сильной страной и опасным соперником для соседей. Приближенный к княжескому двору Иларион не мог не знать всех политических тонкостей, но в задачу этого произведения не входило их описание, а потому он ограничился короткой, но уверенной похвалой.

Органическим переходом от второй части к третьей служит изложение средневековой богословской идеи, что каждая из стран мира имела своим просветителем одного из апостолов (13). Однако Руси не посчастливилось в этом отношении, ибо бог берёг её до последнего часа. Далее приводятся сведения о жизни Владимира - "внука старого Игоря, сына славного Святослава", и следует небольшой рассказ о Святославе. То, как Владимир пришёл к мысли о крещении, описывается с чисто канонических позиций: "и воссиял разум в сердце его, чтобы понять суетность идольской лжи и обрести единого Бога".

Факты о крещении Владимира и Руси достаточно достоверны: христианство пришло непосредственно из Византии - "Греческой земли"; Владимир выступил инициатором крещения всего народа: "... но ещё и потрудился, велев по всей земле креститься... быть всем христианами - незнатным и знатным, рабам и свободным, юным и старым, боярам и простолюдинам, богатым и бедным". Здесь можно увидеть начавшееся расслоение русского общества, а также принципы этого расслоения. Ещё упоминается о том, что крещение производилось и не по доброй воле. Если об этом говорит такой заинтересованный человек, как Иларион, поставивший в качестве цели своего произведения возвеличивание достоинств Владимира, то значит, факт этот нельзя было ни скрыть, ни смягчить ввиду его массовости. "... а если кто и не по доброй воле крестился, то из-за страха перед повелевшим, поскольку благоверие того было соединено с властью".

Во всей своей динамичности показан процесс обновления страны в связи с принятием новой веры: "жертвенники были разрушены, а церкви поставлены, идолы сокрушены, а иконы святых предстали", далее: "монастыри на горах поднялись, монахи появились, мужчины и женщины, незнатные и знатные...". И после этого начинается непосредственно похвала Владимиру, в крещении Василию. Прославляется то, что он уверовал во Христа, не видя его, прославляются его милости: "кто поведает о твоих многочисленных милостях и увидит щедрости, которые денно и нощно оказывал ты бедным и сиротам, больным и должникам, вдовам и всем просящим сострадания".

Силу и могущество русских князей, славу Русской земли, "единодержавство" Владимира и его военные успехи Иларион описывает с нарочитой целью - показать, что принятие христианства не было вынужденным, что оно было результатом свободного выбора Владимира. Подчёркивая, что крещение Руси было личным делом одного только князя Владимира, в котором соединилось "благоверие с властью", Иларион явно полемизирует с точкой зрения греков, приписывавших себе инициативу крещения "варварского" народа (14).

Сравнение Владимира с Константином Великим приводится не просто ради наглядности. Этим подчёркивается особая миссия Руси в преемственности христианства от Византии: Русь является наследницей Византии во всех отношениях. "Он со Святыми отцами Никейского собора закон людям установил. Ты же с новыми нашими отцами-епископами часто собираясь, с великим смирением совет держал, как среди людей, только что познавших Господа, закон установить". Преемственность Владимира от Константина подчёркивается даже в сходных фактах биографии: "Тот у эллинов и римлян цесарство Богу подчинил, ты же - в Руси... Он с матерью своей Еленой крест из Иерусалима принёс, по всем владениям части его разослал, веру утвердили. Ты же с бабкою твоею Ольгою принёс крест из нового Иерусалима - града Константинова - по всей земле своей поставил и утвердил веру. Тебя, уподобившегося Константину, единой с ним славы и чести удостоил Господь". Тот факт, что Владимир был похоронен в "церкви Святой Богородицы Марии" стал известен нам из сочинения Илариона.