Стальной век: Социальная история советского общества

Удары обрушились и на правых социалистов, которые в 1920 г. имели возможность действовать легально или полулегально. В 1921 г. развернулись аресты меньшевиков. Отказавшихся подписать заявление в большевистские газеты «об отказе от каких-либо связей с социал-демократической партией» арестовывали, ссылали на Соловки, в Суздаль, Сибирь и Туркестан. Многие видные лидеры партии предпочли эмигрировать. В 1922 г. репрессии рас­пространились на эсеров. В феврале было объявлено, что 47 виднейших деятелей эсеровской партии арестованы за участие в подпольной заговор­щической деятельности и предстанут перед судом. Несмотря на протесты зарубежных социалистов, суд, открывшийся в июне, вынес большинству из 34 представших перед ним суровые приговоры. 15 человек были приго­ворены к смертной казни (В.В.Агапов, А.И.Альтовский, М.Я.Гендельман, Л.Я.Герштейн, А.Р.Гоц, Д.Д.Донской, Н.Н.Иванов, Е.А.Иванова, Л.В.Ко- ноплева, М.А.Лихач, С.В.Морозов, Е.М.Ратнер, Г.И.Семенов и Е.М.Ти- мофеев), 2 оправданы, остальным вынесен приговор от 2 до 10 лет за­ключения (в действительности, смертная казнь была заменена заключе­нием, а 12 из 32 приговоренных помилованы). Хотя Президиум ВЦИК заявил, что партия эсеров использует «заговорщические, террористиче­ские приемы борьбы» с «правительством рабочего класса» [236], официально она запрещена не была. Но это не помешало фактически разгромить ее. Наконец, власти решили избавиться и от ряда видных инакомыслящих- интеллектуалов. Осенью 1922 г. большевистское правительство выслало из страны около 200 философов (Н.А.Бердяева, П.А.Сорокина, Л.П.Кар- савина, Н.О.Лосского, С.Л.Франка и др.), деятелей науки и культуры. Как вспоминал один из высланных Ф.А.Степун, им «разрешалось взять: одно зимнее и одно летнее пальто, один костюм, по две штуки всякого белья, две денные рубашки, две ночные, две пары кальсон, две пары чулок. Золотые вещи, драгоценные камни, за исключением венчальных колец, были к вывозу запрещены; даже и нательные кресты надо было снимать с шеи. Кроме вещей разрешалось, впрочем, взять небольшое количество валю­ты, если не ошибаюсь, по 20 долларов на человека; но откуда ее взять, когда за хранение ее полагалась тюрьма, а в отдельных случаях даже и смертная казнь» [237].

Тайная полиция большевистского режима (Всероссийская Чрезвы­чайная комиссия, ВЧК) создавалась формально как орган временный, по­рожденный особыми (военными) обстоятельствами. Ее не только ненави­дели в народе, но и недолюбливали в партийных кругах. «Враждебное отношение к ВЧК, - отмечал историк Карр, - исходило от двух источни­ков, довольно широко представленных в партии: первый - это идеалисты, не одобрявшие террор и внесудебные дела как регулярный правительст­венный инструмент, хотя и признававшие их необходимость в крайних случаях; второй - законные права других сфер управления, возражавших против посягательства этого привилегированного и самовластного инсти­тута на их нормальное функционирование» [238]. С окончанием гражданской войны надобность в чрезвычайном органе, на первый взгляд отпала. Еще осенью 1920 г. была предпринята попытка ограничить власть ВЧК, но, по свидетельству американской анархистки Э.Гольдман, находившейся в Рос­сии в годы революции, «сразу же умножилось число преступлений в Моск­ве и участились «заговоры». ЧК, разумеется, должна была доказать, что она настоятельно необходима большевистскому государству». Одним из таких мнимых заговоров, по ее мнению, был т.н. «заговор Таганцева» в Петрогра­де летом 1921 г.: «Как, к примеру, 68 человек могут участвовать в заговоре так, чтобы об этом не знал весь город?» [239].

В декабре 1921 г. IX съезд Советов все же высказался за пересмотр «Положения о Всероссийской Чрезвычайной Комиссии и ее органах в направлении их реорганизации, сужения их компетенции и усиления на­чал революционной законности». В феврале 1922 г. ВЦИК упразднил ВЧК и ее местные комиссии и заменил их Государственным политиче­ским управлением (ГПУ) Наркомата внутренних дел и политотделами на местах. «Реорганизация..., подразумевавшая передачу квазисудебных функ­ций ВЧК судам, - замечал Карр, - фактически полностью вывела полити­ческие преступления за пределы судебной процедуры и для борьбы с ни­ми дала ГПУ полномочия большие, чем те, которые имела и на которые претендовала упраздненная ВЧК» [240]. Отныне у режима была «постоянная» тайная полиция.

Собрав в ходе гражданской войны большую часть распавшейся Рос­сийской империи, большевистские лидеры должны были теперь решить, как организовать и привести к единообразию управление государством.

Большевики традиционно считали «лоскутность», разнородность им­перской структуры, состоявшей из множества разнородных территорий, народов и культур, серьезной помехой на пути модернизации России. Ле­нин, еще до революции занимавшийся проблемами, связанными с «нацио­нальным вопросом», признавал за нациями, населявшими Российскую им­перию, «право на самоопределение вплоть до отделения» и создание собст­венных государств под руководством отдельных национально-буржуазных элит. При этом он предупреждал, что не следует «право» на отделение сме­шивать с «целесообразностью» такого шага. Предполагалось, что большая часть территории удастся сохранить в составе нового Российского государ­ства. Известно, что Ленин высказывался в пользу т.н. «американского пути» модернизации. В области межнациональной эта логика означала, по суще­ству, создание новой российской нации, при том, что принадлежность к той или иной культурной или этнической группе должна была остаться вне об­ласти государственно-политического устройства - в сфере гражданского общества (образование, развитие языка и культуры и т.д.). Ясно, что подоб­ной нации предстояло сложиться на основе «этноса большинства» - вели­короссов, и Ленин, возражая против принудительной ассимиляции народов, открыто высказывался за ассимиляцию «добровольную».

Однако все эти планы и схемы были похоронены Русской революцией 1917-1921 гг. В ходе ее на территории бывшей империи сложились самые разные территориальные и этнополитические образования: автономные образования внутри Российской Федеративной республики (РСФСР), а также республики, управлявшиеся большевистской партией и находившиеся в договорных отношениях с РСФСР - Украина, Белоруссия, три закавказские республики (Азербайджан, Армения и Грузия, объединенные в 1922 г. в Закавказскую федерацию), Дальневосточная республика (в 1922 г. вклю­чена в РСФСР), Хорезм и Бухара. Статус их сильно отличался друг от друга. По словам наркома по делам национальностей Иосифа Сталина, дистанция простиралась «от узкой, административной автономии (немцы Поволжья, чуваши, карелы)... к более широкой, политической автономии (башкиры, татары Поволжья, киргизы), от широкой, политической автономии - к еще более расширенной ее форме (Украина, Туркестан), наконец, от украин­ского типа автономии - к высшей форме автономии - к договорным отно­шениям (Азербайджан)» [241].Положение усугублялось тем, что гражданская война сопровожда­лась невиданным дотоле взрывом национализма и кровавыми межнацио­нальными столкновениями, которые активно использовали самые разные претенденты на власть на территориях бывшей империи, не исключая и большевиков. В большевистских партийных иерархиях отдельных авто­номий и республик также формировались свои национальные элиты, ко­торые стремились стать хозяевами на управляемых ими территориях. За­щищая свои привилегии, они нередко вступали между собой в острую борьбу за власть.

Так, например, в Грузии партийное руководство во главе с П.Г.Мди- вани противилось давлению из Москвы и не торопилось соглашаться на превращение рыхлой Закавказской федерации в более унитарную струк­туру с реальными общими органами управления. В 1922 г. оно ввело в республике законы, которые ограничивали проживание на ее территории негрузин и смешанные браки, приступило к «разгрузке» Тбилиси от ар­мян. ««Пролетарии всех стран соединяйтесь» - это совсем не значит: «все армяне, в Тифлис собирайтесь!»», - острили партийные вожди Грузии [242]. Правительство Украины выразило в мае 1922 г. протест РСФСР против того, что Россия представляла его в международных делах. Оно добилось права сохранить собственных дипломатических представителей в Праге, Берлине и Варшаве. А виднейший татарский коммунист М.Х.Султан-Галиев, выдвинувший концепцию диктатуры колоний над метрополиями и идею мусульманской Советской республики и мусульманской компартии, при­зывал фактически уравнять автономные образования с договорными рес­публиками. В декабре 1922 г. он заявил: «Мы, представители союзных рес­публик и областей, считаем, что пора кончать игру в эту (мнимую, - В.Д.) независимку» [243]. В 1923 г. Султан-Галиев был смещен со всех постов и отправлен в ссылку.