Освободители

Однако, вернувшись в Каракас после победы под Апуре, Боливар узнал, что Бовес выжил и всего за несколько недель собрал новый легион, по численности равный половине того, что был у него раньше. Легионеры опустошали отдаленные деревни, а 8 декабря напали на гарнизон патриотов в городке Сан-Маркос и убили его защитников. Теперь эта варварская орда могла беспрепятственно двинуться в горы.

Боливар скажет о Бовесе: «Он вскормлен не молоком женщины, а кровью диких фурий… Этот демон утопил Венесуэлу в крови».

О’Лири, который позже станет ближайшим сподвижником Боливара, рассказывал такую историю о Бовесе:

Армия Бовеса увеличилась до восьми тысяч человек. Яньес продолжал угрожать с запада. Он вновь захватил Баринас, спалив дотла город с десятитысячным населением. Восемьдесят солдат городского гарнизона были казнены. Но возмездие настигло Яньеса — в битве под Успино он потерпел поражение и сам был искалечен.

На севере Себальос и Соломон, несмотря на ряд поражений, все еще были сильны. В их распоряжении было около четырех тысяч солдат в Коро и Пуэрто-Кабельо. На востоке Кахигаль командовал трехтысячной армией. Неподалеку, в долине Туй, находилась армия испанского генерала Росете. В ней насчитывалось около тысячи человек. Армия Росете оккупировала город Окумэре, что недалеко от Каракаса. Все его жители были убиты. Кровожадный Росете приказал солдатам обезглавить даже людей, собравшихся в церкви на молитву. Росете не уступал Бовесу в жестокости, он любил сам сдирать кожу с живых людей, глумиться над женщинами, выкалывать глаза детям, а затем отрубать им головы.

Боливар и его солдаты противостояли неожиданно обрушившимся на них трудностям с необычайным мужеством. На равнинах и в горах они отражали одну атаку за другой. Под Карабобо войска патриотов, руководимые Боливаром, разбили испанцев и загнали их обратно в Пуэрто-Кабельо. Однако роялисты продолжали атаковать. У них было много укреплений в прибрежных долинах, в бесплодных, выжженных солнцем льянос и во влажных низинах на востоке страны. Отовсюду они наносили мощные удары по войскам патриотов.

Британцы — главная надежда Миранды — цинично выжидали. Они не хотели обострять отношения с Испанской империей. Соединенные Штаты также не помогали. Боливару не хватало дипломатического дара Миранды. Он не вполне осознавал, насколько необходима в таких ситуациях помощь иностранных государств. Боливар, используя только собственные ресурсы, сражался с врагом, постоянно получавшим помощь из-за океана.

В стране, где было всего двести тысяч белых, пятьсот тысяч чернокожего населения и двести тысяч индейцев, испанцы всегда могли найти рекрутов для своих войск. Угнетаемые бедняки ненавидели хозяев и горели желанием поживиться за их счет. Креольская аристократия убедилась, что ее представление о либеральном конституционном правлении совпадает с представлением незначительного числа жителей Венесуэлы и очень отличается от позиции жителей западной горной части страны.

У испанцев было преимущество в велении террористической войны. Хотя Боливар и объявил «войну насмерть», только некоторые из его командиров действовали соответственно его приказу. Совсем иной была ситуация в легионе Бовеса: в жестокости со своим вождем, казалось, соревновались подчиненные ему офицеры — лейтенант Томас Моралес с Канарских островов и Росете.

Переломный момент наступил, когда Бовес одержал победу над Кампо Элиасом под Ла-Пуэртой — стратегическим пунктом, ведущим к Каракасу. Освободитель делает три последних хода: приказывает Рибасу начать наступление и «спасти Каракас любой ценой»; спешно выводит собственное войско из Валенсии и запирается в своем семейном владении в Сан-Матео; настойчиво просит помощи у Мариньо. Но верховный правитель Восточной Венесуэлы вовсе не желал делить славу с Боливаром.

Рибас и его люди с достоинством выстояли в этой сложной ситуации. Армия Рибаса состояла из восемнадцатилетних учащихся колледжей из Каракаса. Эти юноши отчаянно сражались против «дьявольского легиона» Бовеса. Когда на помощь Рибасу подошел Кампо Элиас с остатками своей армии, легионеры Бовеса, непривычные к ведению боевых действий в горах, встретив яростное сопротивление, обратились в бегство. Молодые патриоты сражались храбро и мужественно. Последними словами одного из юношей были: «Ни шагу назад…» Умирая, он просил передать это Рибасу. В этом бою сам Рибас потерял трех лошадей.

Столица получила передышку. Рибас проигнорировал приказ Боливара «расстреливать всех европейцев и жителей Канарских островов в городе». Это разозлило Боливара.

8 февраля 1814 года он приказал казнить всех роялистов, заключенных в тюрьмы Каракаса и Ла-Гуайры, всего тысячу триста человек. Заработала страшная мясорубка. Начальник тюрем Паласьо докладывал Боливару: «Лучший из лучших, Генерал-Освободитель, в соответствии с Вашим приказом об обезглавливании всех испанцев и выходцев с Канарских островов, заключенных в тюрьмы порта, сегодня ночью казнено сто заключенных». 14 февраля: «Вчера после обеда было обезглавлено сто пятьдесят испанцев. К завтрашнему дню будут казнены все оставшиеся». 15 февраля: «Вчера днем было обезглавлено двести сорок семь заключенных». 16 февраля: «Сегодня были казнены все больные заключенные, находившиеся в тюремном госпитале, последние из включенных в Ваш, Ваше Превосходительство, приказ».

Это один из самых неоднозначных поступков в жизни Боливара. Защищаясь, он утверждал, что начальник тюрьмы Каракаса предупредил его о готовящемся мятеже заключенных. Боливар не мог забыть восстания роялистов в тюрьме Пуэрто-Кабельо, которое сломало его едва начавшуюся карьеру. Если бы мятеж удался, армия роялистов увеличилась бы на тысячу триста человек. Сам Боливар говорил об этом так: «Убить одного врага — значит отомстить за сотни павших товарищей и спасти сотни невинных людей от смерти». Многие латиноамериканцы сегодня восхищаются этим поступком Боливара, видя в нем способность лидера действовать жестко ради спасения своих людей. Но на самом деле вряд ли можно оправдать этот приказ Боливара. Говоря образно, этот поступок — грязное пятно на биографии Боливара. Даже в те времена военнопленные имели право на уважение. В конце концов, никакого восстания в тюрьме не произошло. Пленники были безоружны и беспомощны.

…Боливар был подавлен, он страдал от лихорадки и геморроя, вызванного долгим сидением в седле. И все же вопреки всему верил, что победит. Его человеческая природа и дело, которому он служил, были освещены великой идеей свободы и гуманизма, но средства для достижения этой цели он позаимствовал у врага — жестокость и расправы… Боливар опустился до уровня Бовеса, отдав приказ убить тысячу триста заключенных. Необходимо сказать, что этот случай был исключительным — Боливар не был одной породы с Бовесом и Монтеверде, потому так удивляет и шокирует его расправа с безоружными людьми.

Армия Боливара, расположившаяся в Сан-Матео, состояла из полутора тысяч пехотинцев и шестисот кавалеристов, она имела на вооружении пять или шесть пушек. Ривас Викунья так описал местность, где расположился Боливар со своей армией: «Выбранное место было узкой долиной. С севера она была обрамлена горами, самая высокая из них называлась Калварио. На юге располагался дом Освободителя. Южные горы были самыми высокими вершинами хребта».