Заколдованные леса

В Паучьей чащобе

Я свернул в другую часть Леса Духов, но Тревожный участок никак не кончался, а мои преследователи настигали мен.я, и тут я увидел впереди чащобу, густо оплетенную паучьей сетью. Когда я увидел Паучью чащобу-а было до нее ярдов, наверно, восемьдесят,-я сделал вид, что мне страшно туда бежать, и мои преследователи чуть меня не настигли, но в последний момент я рванулся вперед и скрылся от них в Паучьей чащобе, а им-то вход туда был закрыт. Они повернул" и ушли восвояси, а я пробежал ярдов десять или пятнадцать

и, как только увидел, что они ушли, попытался выбраться, да не тут-то было: паутина оплела меня с головы до ног, я начал распутываться, но запутался еще больше, и вскоре оказалось, что я вишу йад землей и меня легонько раскачивает ветер. (Потвму-то яриспешники Безрукого духа и ушли, увидев Паучью чащобу: там всякий пришелец моментально запутывался, а жили поблизости только Духи-паукоеды.) Паучья чащоба затянута паутиной как густым туманом в сезон дождей, и там не живут ни звери, ни птицы, а только огромные мохнатые пауки, которых разводят Духи-паукоеды, потому что с рождения питаются науками как самой любимой и главной пищей. Их город отделен от других городов круговыми зарослями Паучьей чащобы, и прочим духам-не Духам-паукоедам - вход туда строго-настрого запрещен. Ну и вот, а я так запутался в паутине, что даже не мог глубоко вздохнуть, и, когда мне пришло в голову шевельнуться, выяснилось, что это никак невозможно. Я был не в силах позвать на помощь или посмотреть, не подбирается ли ко мне Зловредный Зверь, чтоб убить меня и сожрать: паутина плотно заткнула мне рот и тугой повязкой закрыла глаза.

И вот я беспомощно висел в паутине, и меня легонько раскачивал ветер, и прошло-с тех пор как я запутался и пэ-вис-семь часов, а потом вдруг начался ливень, и он поливал меня три дня подряд, пока туда не явился Дух-паукоед, чтобы полакомиться поутру пауками. Ливень промочил меня до самых костей, паутина намокла и толсто разбухла, а Дух-паукоед, забравшись в чащобу, увидел разбухший моток паутины, подошел поближе и внимательно его рассмотрел-он рассматривал его с близкого расстояния минут пять,- а потом осторожно ощупал руками и понял, что в паутине какое-то существо, но я-то, конечно. Духа не видел, а только слышал, как он подходит, и вскоре почувствовал на себе его руки - когда оя ощупывал моток паутины. Он ощупал моток паутины (меня), на минуту задумался, а потом сказал: "Слава тебе, Господи, я нашел отца, который умер много лет назад, и мне не удавалось его разыскать, а он, оказывается, умер в чащобе, когда отправился есть пауков, и теперь его надо отнести домой для захоронения и прочих обрядов,- слава тебе, Господи, сегодня и навсегда!" Дух очень обрадовался, обнаружив меня, как мертвое тело своего отца: он взвалил моток паутины на голову и пошел домой совершать обряды, а полакомиться пауками в тот дань забыл.

Когда Дух принес паутину в город, горожане стали его с удивлением спрашивать, что за тяжесть он тащит на голове - а ему пришлось-таки попотеть в дороге: до седьмого пота, будто его вымочил дождь,- и он отвечал им, что доставил домой мертвое тело своего отца, который умер в Паучьей чащобе. Горожане радостно его поздравляли, говоря, что теперь-то его покойный отец упокоится истинно, или навеки, бросали свои дела и шли за ним следом. Вот они все явились к нему домой, и он предъявил свой груз семье, и семья признала в паутине покойника, потому что паутина разбухла от ливня, а они решили, что распух труп-из-за смертного разложения и долгого времени. А потом начался похоронный обряд, или ритуальные заупокойные пляски,-они ведь считали меня покойником, который съедал при жизни больше пауков, чем любой другой взрослый житель их города, а это у Духов-паукоедов почетно.

Когда ритуальные пляски закончились, Паукоеду-плотнику заказали гроб, и минут через пятьдесят гроб был готов, и тут я впервые как следует осознал, что они собираются похоронить меня заживо. Осознать-то я осознал, но объяснить им не смог-паутина плотно заткнула мне рот,-и тогда я попробовал встать или шевельнуться, и опять же у меня ничего не вышло. А они положили меня, как труп, в гроб да еще и напустили туда пауков, чтоб я подкреплялся по дороге на небо: им думается, что любой и всякий покойник обязательно подкрепляется по пути к небу. После этого они заколотили гроб, вырыли на заднем дворе могилу, опустили туда гроб и забросали его землей.

Я лежал в гробу и спрашивал себя так: "Спасет ли кто-нибудь меня из могилы?" А когда могилу забросали землей, я решил про себя: "Положусь на Господа, Его милосердие меня спасет". И вот мои мысли обернулись правдой, потому что ровно в час пополуночи Гробограбитель, или Эксгуматор, который видел, как меня хоронили, разрыл могилу, вытащил гроб, сбил с него крышку и вынул меня из гроба. Он взвалил меня, прямо в паутине, на голову и отправился в Очень Отдаленную Чащу. Ему хотелось съесть пауков, а когда они кончатся, полакомиться и мной, как мертвым телом покойного духа. Он очень спешил, опасаясь погони, а на вопросы встречных, зачем ему торопиться, отвечал, что уносит труп своего отца, который скончался, или умер, вчера, в особую Очень Отдаленную Чащу-для спасения города от трупного запаха. Встречные духи жалели Гробограбителя, и он без задержки двигался дальше. В ту ночь я понял, что грабители, или воры, доставляют себе немало мучений, если отваживаются на серьезную кражу,-дух, укравший меня из могилы, дрожал всем телом и заикался от страха, когда отвечал на вопросы встречных; он то и дело с ужасом озирался в панике, что его поймают Паукоеды, и, как только встречные от него отворачивались, торопился скрыться, тайком и украдкой, без отдыха и спокойной беседы в пути.

Он бежал по лесу зигзагообразно да еще и оглядывался все время назад, а поэтому натыкался впереди на деревья или проваливался в глубокие ямы или незамеченно наступал ча колючки, но не мог отдохнуть и позаботиться о себе, потому что боялся погони Паукоедов, которые поймали бы его как

вора. Вскоре он углубился в дремучую чащу, а потом вдруг вышел на большую поляну, расчищенную когда-то неведомым существом, и, не долго думая, положил меня на траву, а сам принялся расхаживать по поляне, собирая сухие веточки для костра, чтобы зажарить меня и съесть. Вот разжег он костер и сунул меня в огонь, но моток паутины промок до нитки, когда на него обрушился ливень и упорно мочил его (а внутри был я) три дня подряд в Паучьей чащобе-еще до того, как голодный Паукоед ошибочно принял меня за отца и принес в свой город, чтобы похоронить. Костер был маленький и не высушил паутину, так что я, к счастью, остался живой, или не зажарился на костре заживо, а сухих веток там больше не оказалось, и Гробограбмтель остался голодный: он не смог развести костер пожарче. А тем временем около двенадцати духов такого же вида, как Гробограбитель, вышли из чащи и спросили его, зачем он развел на поляне костер. Когда они услышали от Гробограбителя, что он украл из могилы Паукоеда, а теперь вот хвчет зажарить и съесть, они запрыгали по поляне от радости, потому что тоже были голодные и решили поесть вместе с Гробограбителем, который вырыл меня из могилы. Но он-то думал попировать в одиночку, и его раздосадовала радость сородичей.