Реформы Ивана Грозного. (Очерки социально-экономической и политической истории России XVI в.)

Пищальники считались «людьми великого князя» [823] и были подведомственны в судебном отношении великокняжескому казначею, а на местах — городовым приказчикам [824]. Так же как и другие великокняжеские люди (например, бортники, пушкари), пищальники могли иметь жалованные грамоты, освобождавшие их от подсудности наместникам и содержавшие те или иные податные льготы [825].

Пищальники, жившие в слободах на посаде, наряду со своим основным делом могли заниматься ремеслом и промыслами [826]. В 1540–1541 гг. один из пищальников в Торопце имел лавку в большом ряду [827]. Набирались пищальники, очевидно, из «охочих» людей (как и другие приборные люди), главным образом из горожан [828].

В сентябре 1508 г. Василий III «велел нарядить з городов пищальников и посошных» [829]. Условия набора были различны. Так, в 1512 г. во Пскове брали одного человека с 6¹/₂ дворов (взято 1000 пищальников с 6500 дворов «Застенья»). В 1545 г. в Новгороде брали одного пищальника с 4 дворов (с 6564 дворов Новгорода и пятин взято 1845 человек) [830]. Согласно распоряжению Новгород должен был нарядить «с дворов», посадов и пригородов 4000 пищальников (конных и пеших), причем каждый из них должен был иметь «по пищали по ручной» [831].

За исправностью выставления пищальников внимательно следили. Летом 1546 г. за то, что «в спорех с сурожаны» не доставили на службу 40 человек пищальников, 25 опальных новгородцев свезли в Москву «и животы у них отписали» [832].

Обеспечивались пищальники, как позднее стрельцы, денежным и хлебным жалованьем. «Пищальные деньги», предшествующие «стрелецким деньгам», шли на жалованье пищальникам. Они известны по источникам уже с 30-х годов XVI в. [833] Когда отряды пищальников вместе с другими войсками посылались «на службу», то они, возможно, снабжались там за счет местного населения [834].

О военной организации пищальников нам ничего не известно. Но если судить по организации стрельцов, то, очевидно, и у пищальников были свои сотские, десятские и пятидесятские. 3а это говорит и сама близость пищальников к посадскому населению: сотские, десятские и пятидесятские были чинами администрации черносошного и посадского населения.

Связь пищальников с позднейшими стрельцами несомненна. Что это так, видно хотя бы из документа 1598 г., в котором упоминается о службе новгородцев в стрельцах лет 50 и больше (т. е. во всяком случае с 40-х годов XVI в.) [835]. Термин «стрельцы» появился не позднее XV в.; им обозначали всякого воина, стрелявшего из лука, а позднее и из пищали [836].

В этой связи особенный интерес представляет рассказ Постниковского Летописца об осаде Казани 1530 г., описывавшего события первой половины XVI в. (до 1547 г.) [837]. Во время осады пошел сильный дождь. Тогда «которой был наряд, пищяли полуторные и семипядные и сороковые и затинные, привезен на телегах на обозных к городу, а из ыных было стреляти по городу, и посошные и стрельци те пищали в тот дожщь пометали. И того ж дни, вылезчи из города, казанци в город обоз и весь наряд взяли».

После этого войска стояли под городом 20 дней, но вынуждены были 30 июля отойти [838].

Таким образом, перед нами самое раннее упоминание о стрельцах как о пеших воинах «огненного боя». Летописец, написавший приведенный выше текст, не мог писать «задним числом», т. е. через лет двадцать, как и не мог писать позднее другие свои сведения: все они носят характер записей современников, изобилуют конкретными данными и подробностями, которые двадцать-тридцать лет не могли храниться в памяти. Итак, несомненно, что в 1530 г. стрельцы уже существовали. По контексту рассказа, особенно, если мы его сопоставим со сведениями автора Казанской истории о борьбе за Казань в 40-х — начале 50-х годов XVI г., напрашивается вывод о том, что стрельцы были другим наименованием (бытовым) пищальников. И. С. Пересветов в своих произведениях, написанных во всяком случае до осени 1549 г., также упоминает о «стрельцах» «огненного боя», что подтверждает не только существование стрельцов до реформы Ивана Грозного, но и близость их к пищальникам.

Появление пищальников — зародыша постоянного войска, вербовавшегося из посадского населения, было событием большого значения. Говоря о перевороте в военном деле, произведенном порохом, Ф. Энгельс писал: «Чтобы добыть порох и огнестрельное оружие, нужны были промышленность и деньги, а тем и другим владели горожане. Огнестрельное оружие было поэтому с самого начала оружием городов и возвышающейся монархии, которая в своей борьбе против феодального дворянства опиралась на города» [839].

Однако, прежде чем постоянное войско доказало свою жизненность и преимущество над дворянской конницей, должно было пройти не мало времени. Появление пищальников, а затем стрельцов было начальным этапом становления постоянной армии на Руси.

Недавно Н. Е. Носов высказал предположение о том, что среди пищальников следует выделять так называемых «казенных людей» и пищальников «з городов», как особые разряды воинских людей. Если первые набирались «с сох», то вторые — с посадских дворов. Казенные пищальники нанимались правительством на собранные им пищальные деньги, а городовые — были ополченцами, как и другие посошные люди, временно набиравшиеся для участия в том или ином походе.

В связи с этим и саму стрелецкую реформу Н. Е. Носов сводит к ликвидации практики набора пищальников-ополченцев и замены ее «пищальными деньгами». Сами стрельцы, по его мнению, были лишь выбором из «казенных пищальников» [840].

Действительно, первоначально к началу XVI в. пищальники встречаются в составе крепостных гарнизонов Новгородской земли наряду с другими казенными людьми. Вероятно, только с 1508 г. получает распространение практика набора пищальников для участия в военных операциях в качестве пехоты. Однако нет никаких оснований проводить резкую грань между этими двумя категориями пищальников ни по способу комплектования, ни по обеспечению. Нельзя противопоставлять «посошный» набор «подворовому», ибо в первой половине XVI в, посадская соха и состояла из дворов. К тому же у нас нет никаких данных, что казенные пищальники набирались с «сох», а не с дворов и не вербовались из среды посадского населения. Не подкреплено также показаниями источников и предположение о том, что пищальники «з городов» были лишь временными ополченцами, а не постоянным войском. Наконец, повинность выставления пищальников-ополченцев не могла быть заменена в 1550 г. платой «пищальных денег» уже потому, что этот налог встречается в источниках 30-х годов XVI в.

Таким образом, мы имеем основание говорить об отрядах пищальников как о непосредственных предшественниках стрелецкого войска. Как и стрельцы, пищальники входили в гарнизоны городов, но также по мере надобности участвовали и в дальних походах.

Настоятельная необходимость реформ особенно чувствовалась, может быть, в области судоустройства и судопроизводства.