Галлоуэй

- Как поживаете, мэм?

- Здравствуйте, - ответила она крайне холодно. А когда я уже был на земле и ступил на ступеньку крыльца, она сказала: - Полагаю, ваш брат весьма собой гордится.

- Галлоуэй? Чем же ему гордиться?

- Тем, что чуть не убил бедного Кудряша Данна. Это было просто ужасно! Как ему не стыдно?!

Я просто изумился и говорю:

- Мэм, вы же просто не знаете, как дело было. Кудряш исподтишка заарканил Галлоуэя и потащил в лес. Кудряш ему угрожал пытками и все такое. Галлоуэй сумел от него освободиться, а Кудряша скинула лошадь и поволокла по земле - вот и все.

- Галлоуэй сумел от него освободиться! По-вашему, это похоже на правду? Кто ему помогал?

- Он был один, мэм. Мы, все - остальные, были за много миль отсюда, со стадом.

В глазах у нее вспыхнуло презрение.

- Это ваш брат так говорит! Я ни единому слову не верю. Кудряш хороший парень, он не мог этого сделать!

- Извините, мэм, но именно так все и было. - Я, видать, вроде как разозлился, потому что добавил: - Кудряш этот гроша ломаного не стоит. У него нет такого мужества, как у Элфа или любого другого из них, а своему старику он вообще в подметки не годится. Просто красавчик - и все, а по-настоящему у него натура подлая.

Она смерила меня взглядом, отвернулась и нетерпеливо кинулась в лавку. А я остался стоять там, мысленно кляня себя самого и все свое счастье. Настраивался, все пытался представить, как встречусь с ней, то так, то этак - но такого я себе представить не мог. Никак я не мог догадаться, что ее настолько взволнует стычка Галлоуэя с Кудряшом, а уж тем более мое отношение к этой истории.

Я думаю, она просто заклинилась на этом Кудряше. Втюрилась в него по уши и ни про кого, кроме него, и подумать не хочет.

Ладно, пусть забирает его себе. Я говорил себе это все, а сам стоял на крыльце - мне хотелось войти в лавку, но не хотел, чтобы она подумала, будто я за ней следом пошел... и в то же время я и вправду хотел идти за ней следом. Но ведь мне надо было войти! Я ведь за этим и приехал в город.

В конце концов я поглубже натянул шляпу, набычил голову и зашел внутрь. Джонни Кайз, лавочник, тут же подошел ко мне и спросил:

- Чем могу помочь вам, Сэкетт?

- Дайте мне футов тридцать сыромятного ремня, - сказал я, - и пару вот этих охотничьих ножей с тонким лезвием.

Еще я купил запасной топорик, немного гвоздей и всякой мелочи. Еще я купил пару штанов из домотканой материи (кусты не шуршат, когда трутся об нее, а об джинсы и даже оленью кожу шуршат). Еще я купил шерстяную шапочку с наушниками, хотя не собирался ими пользоваться. Там, куда я собирался, шляпа с меня будет сваливаться, а потом мне нужен был козырек этой шапочки, чтобы прикрывать глаза от света и лучше видеть.

Мег прошла вплотную мимо меня, хотя могла бы пройти и другой стороной. Подбородок у нее торчал кверху, и она прямо-таки пролетела мимо меня, а я вдруг набрался духу и повернулся вслед за ней.

- Мэм, я бы с удовольствием угостил вас чашечкой кофе в салу... я хотел сказать, в ресторане, если вы будете настолько любезны.

В первое мгновение она, казалось, готова была отвергнуть мое приглашение, но тут в мою пользу сработало кое-что, вовсе от меня не зависящее. Фокус был в том, что она находилась в городе, Городе с большой буквы, а девушке, когда приезжает в Город, положено встретиться с молодым человеком. Посидеть и выпить кофе - это вполне прилично, и она смогла бы почувствовать себя как истинная дама в ресторане у Дельмонико или как там они называются такие места...

Она глянула на меня - холодно, дальше некуда.

- Благодарю вас, мистер Сэкетт. Если вы предложите мне руку...

- Я за всем этим вернусь, - сказал я Кайзу через плечо и вышел из лавки, гордый донельзя, с этой девчонкой под руку, как будто мы шли на бал или еще куда.

Ну, чтоб вы лучше поняли насчет этого салуна... Салун как салун, но с одного боку в нем было устроено такое местечко, чтоб поесть, и туда могли зайти дамы, если пожелают, и в их присутствии мужчины даже орали не так громко - и не так грубо. Собственно говоря, большинству мужчин нравилось видеть их там, как-то оно напоминало о доме и всяком таком, ведь большей частью мы жили вдали от женщин.

Поднялись мы по ступенькам с той стороны, и я был красный по самые жабры, потому что дело для меня было непривычное, и я изо всех сил старался не показать, что занимаюсь таким первый раз в жизни.

Ну, Берглунд к нам подходит с салфеткой через руку, как вроде он заправский первоклассный официант, и спрашивает:

- Чем могу услужить?

Мы, значит, оба заказали кофе, и он его нам принес, а потом - чтоб мне провалиться! - притащил еще пирожных-корзиночек, залитых самым что ни на есть настоящим шоколадом до самого верху, с горкой даже! Я и не знал, что он такие штуковины у себя держит.

А когда я ему про это сказал, он и отвечает:

- Ну, вы, конечно, понимаете, что мы подаем их лишь приличной публике, это только для элитной клиентуры.

Я не знал, элитная я клиентура или нет или, может, это что-то такое, за что его надо пристрелить, ну, я постарался напустить на себя суровый, но в то же время и равнодушный вид, чтоб мог он подумать, что я либо знаю, про что это он толкует, либо рассердился, что он так сказал.

Сидели мы там, попивали кофе, ели эти самые пирожные и беседовали. Она сперва начала про погоду, как вроде других слов мы вообще не знали. Я спросил, как себя чувствует ее папаша, а она спросила у меня, как себя чувствуют Пармали и Логан, а потом ни с того ни с сего она мне начала рассказывать про поэму, которую она читала когда-то, под названием "Королевские идиллии", какого-то парня по фамилии Теннисон ("Королевские идиллии" - цикл поэм английского поэта Альфреда Теннисона (1809-1892) о короле Артуре и его рыцарях; состоит из двенадцати книг.). Знавал я одного ковбоя с такой фамилией в Чероки-Нэйшен, но вряд ли это был он. Когда я в последний раз с ним встречался, он не то что написать книгу, он ее и прочитать бы не сумел.

Судя по тому, что она рассказывала, это была всем книгам книга, сама она с ума сходила от этого самого Ланселота, который ездил по белу свету и всех подряд протыкал копьем.

Я на этот счет мало что мог сказать - книгу-то я не читал; заметил только, что лошадь у него была, должно быть, здорово крупная, чтобы носить на себе человека, одетого во все это железо. Не думаю, чтоб она подумала, будто это замечание соответствует ходу ее мыслей. А она все говорила о рыцарстве и романтике, и глаза у нее сверкали вроде как звезды, так что под конец я начал раздумывать, где мне самому купить такой костюмчик.