Русские кругосветные мореплаватели

8 июля утром японцы выставили ответную кадку с письмом на японском языке, которого не мог разобрать курилец Алексей, бывший на «Диане» в качестве переводчика, и две картинки, по которым можно было догадаться, что японцы не желают иметь с нашими моряками никаких сношений.

Несмотря на это, когда наша шлюпка подошла к речке за водою, из крепости был выслан в качестве парламентера курилец Кузьма, житель одного из русских островов. По-русски он не говорил, а Алексея на шлюпке не было; из объяснений знаками можно было догадаться, что начальник крепости желает лично переговорить с командиром судна, что японцы боятся наших моряков, да и сам курилец дрожал от страха, как в лихорадке.

Опоясавшись саблей и разложив по карманам шесть заряженных пистолетов, Головнин поехал на приглашение. На берегу его встретили чиновники, одетые в богатые шелковые халаты с саблями и кинжалами за поясами. Через четверть часа вышел сам начальник крепости в полном вооружении; он шел медленно, подбоченясь, потупя глаза в землю и расставляя Широко ноги. Его сопровождали два оруженосца, один нес длиннейшее копье, похожее на жердь, другой шапку — вроде русского венца. После приветствий, каждого по своему обычаю, между ним и Головниным начался разговор о цели прихода корабля, «го названии, именах его командира и правителя России, о том, знает ли Головнин посла Резанова и пр. и пр. Сановник записывал ответы Головнина, что пришел он мимоходом запастись провизией и водой, что намерения его самые миролюбивые, что Резанова он знал и что он умер, возвращаясь из Японии, и проч. Сановник казался удовлетворенным ответами и предложил Головнину чай, саки (рисовая водка), табак и икру; все это подали вооруженные люди, которые оставались при сановнике и явно увеличивали его вооруженную свиту. Сановник был не из храбрых и, видимо, хитрил. Разговор, однако, продолжался и принял веселый, даже шуточный характер. Головнин потчевал его французской водкой, и тот не отказывался. Сановник записывал, однако, все слышанное. Когда Головнин попросил снабдить шлюп провизией, то получил ответ, что сам он, к сожалению, не может решить этого вопроса, и посоветовал ему переговорить лично с главным начальником, находящимся в крепости. Головнин отказался итти туда и обещал приехать на другой день. Сановник дружески простился, подарил кувшин саки, просил Головнина перекреститься в подтверждение того, что все сообщенное было правдою, и предложил вечером прислать шлюпку за рыбой. От Головнина он получил несколько бутылок водки и «зажигательное» стекло.

Вечером шлюпка, посланная с «Дианы», привезла в подарок более сотни больших рыб; японцы обошлись с нашими людьми дружески; офицеры пришли передать Головнину, что начальник крепости ждет его приезда.

Не подозревая никакого злого умысла, Головнин 11 июля утром поехал на берег на четырехвесельной шлюпке и взял с собою мичмана Мура, штурмана Хлебникова и курильца Алексея. Встреченный на берегу вчерашними чиновниками, Головнин пошел в крепость со всеми съехавшими с ним людьми и, к немалому, удивлению, увидел на площади около 400 солдат, вооруженных фитильными ружьями, кольями и стрелами. Посредине площади стояла полосатая палатка, где сидел главный начальник в богатом шелковом халате и в полном воинском облачении, держа в руке жезл как знак власти. Позади него сидели оруженосцы, державшие копье, ружье и шлем с изображением солнца.

Войдя в палатку, после обычных приветствий Головнин и офицеры сели на стулья, четыре матроса были посажены позади на скамью. Началось потчеванье чаем, трубками, лакомствами; затем начались расспросы о Резанове, о русских судах, приходивших к японским берегам и разоривших селения. Спросили название этих судов, имена командовавших ими офицеров. Тут необходимо сделать отступление и пояснить инцидент, о котором шла речь в расспросах японцев. Отправив с Камчатки в Петербург донесение о своих неудачных переговорах с Японией, Резанов направился в 1805 г. на судне «Мария», принадлежавшем Российско-американской компании, в русские владения на Аляске. Надменный и властный Резанов, раздраженный своею неудачей в Японии и частыми ссорами с И. Ф. Крузенштерном, решил отомстить японцам и принудить их силою к установлению торговли с Россией. Резанов дал секретное предписание командирам судов Российско-американской компании — фрегата «Юнона» лейтенанту Н. А. Хвостову и тендера «Авось» мичману Давыдову — уничтожить японские поселения «а Сахалине и на южных Курильских островах, чтобы напугать японское правительство и сделать его уступчивым.

21 июня 1806 г. «Юнона» и «Авось» вышли в море с Резановым. 8 августа «Авось» отправился для осмотра 16-го и 18-го Курильских островов с приказанием ожидать прихода «Юноны» к губе Анива, а если та не прибудет до 27 сентября, то произвести действия, «сколько позволят малые силы и способы», и через 2 дня, 29 сентября, отправиться в Новоархангельск.

Хвостов на «Юноне» должен был, доставив Резанова в Охотск, следовать к берегам Японских островов на соединение с Давыдовым. На случай, если бы его там не было, Хвостов должен был ждать его до 15 октября.

Расставшись с «Юноною», тендер «Авось» получил во время шторма значительные повреждения и прошел в Петропавловск, «Юнона» прибыла 15 сентября в Охотск. Резанов поселился на берегу в доме командира порта. 24 сентября, когда Хвостов уже принял груз для колоний и был готов к отплытию, он получил от Резанова «дополнение к инструкции». Дополнение это предписывало: «Все прежде предписанное оставя, следовать в Америку для подкрепления людьми порта Новоархангельского. Но ежели ветры без потери времени позволят зайти в губу Аниву, то старайтесь обласкать сахалинцев подарками и медалями. Взгляните, в каком состоянии водворение на нем японцев находится. Довольно исполнение и сего сделает вам чести, а более всего возвращение ваше в Америку, существенную пользу приносящее, должно быть главным и первым предметом вашего усердия. Подобным наставлением снабдите тендер, буде с ним встретитесь. 1806 г. Сентября 24 дня № 609 Н. Резанов». Это новое распоряжение было недостаточно ясно и находилось к тому же в противоречии с прежде данной инструкцией.

Хвостов поспешил на берег увидеться с Резановым и получить окончательные указания, но тот уже выехал из Охотска в Петербург. Тогда Хвостов, склонный, видимо, сам к первоначальному предписанию, отправился на другой день к заливу Анива, на Сахалине, куда он прибыл 6 октября. Тендера «Авось» не оказалось, хотя срок его прибытия давно истек. Тогда Хвостов захватил 4 японцев из небольшого селения в Аниве, взял там из магазинов 1200 пудов пшена и сжег остальные магазины с припасами. Одарив туземцев-айнов, порабощенных японцами, он вышел 17 октября из Анивы и 8 ноября пришел в Петропавловск.

Здесь он встретился с Давыдовым и решил тою же осенью вторично отправиться к берегам Японии для разорения японских селений «в отомщение японской империи за отказ, сделанный Российскому посольству». Открывшиеся на судах повреждения и наступившие холода заставили отложить это намерение до следующей весны.

4 мая 1807 г. «Юнона» и «Авось» вышли в море, Хвостов и Давыдов осмотрели и описали 16-й и 18-й Курильские острова и 19 мая стали на якорь в заливе Найба 19-го острова. Здесь они сожгли японское селение, а найденные в магазинах рыбу и соль отдали айнам. 22 мая они перешли в другой залив того же острова — Шана. Здесь было японское селение, защищенное крепостью, и японский гарнизон встретил русский десант выстрелами. Высадившись на берег, русские в перестрелке с японцами убили и ранили несколько человек и, израсходовав порох и пули, возвратились на суда. На другой день свезли новый десант, но японцы уже скрылись, оставив 2 небольших пушки, 3 мортиры и несколько ружей. В селении было до десяти магазинов с продовольствием и разными товарами. Все лучшее из товаров было погружено на суда, продовольствие роздано курильцам, магазины сожжены. 27 мая «Юнона» и «Авось» вышли и 11 июня стали в заливе Анива. Здесь Хвостов узнал, что японцы в Аниве не появлялись с прошлого года. Отсюда направились к острову Матсмай. По пути увидели несколько рыболовных судов, оставленных японцами у берегов, и сожгли их. На западной стороне Матсмая, около острова Оистери, нашли несколько оставленных японцами грузовых судов, одно из них военное, вооруженное пушкою и нагруженное рыбными припасами. Их тоже сожгли. Сожгли 4 деревянных казармы и несколько сараев, бывших на безлюдном острове. Погрузив продовольствие, «Юнона» и «Авось» вышли 30 июня) и 16 июля прибыли в Охотск. Выступление этих моряков не было поддержано русским правительством. Хвостов и Давыдов были арестованы командиром Охотского порта за самовольство и отправлены в Петербург. Адмиралтейст-коллегия произвела следствие и постановила отдать их под военный суд. Но благодаря хлопотам родных и друзей оба они были отправлены в Финляндию в распоряжение штаба- главнокомандующего армией, действовавшей против шведов. Участвуя в нескольких сражениях, они показали чудеса храбрости. 4 октября 1809 г. оба закадычных друга Хвостов и Давыдов трагически погибли — утонули в Неве [41].