Бельгийская революция 1830 года

К Лондонской конференции с просьбой о помощи в связи с возобновлением Голландией военных действий обратился Ван де Вейер в депеше от 5 августа 1831 г., адресованной лорду Пальмерстону [374].

2 августа голландская армия под начальством принца Оранского снова вступила в Бельгию. Она насчитывала 36 тыс. человек, имела 72 пушки и была разделена на четыре корпуса, которыми командовали генерал-лейтенант Ван Гоен, герцог Саксен-Веймарский, Мейер и Корт-Эйлигерс.

В бельгийской армии было 57 тыс. солдат, которые делились на Маасскую армию под начальством Дэна (18 орудий) и Шельдскую армию (24 орудия) под начальством Тикен де Теров. Между этими двумя армиями (штаб-квартира первой была в Хасселте, другой — в Антверпене) находились огромные незащищенные пространства бельгийской территории. Принц Оранский направил свои силы против Шельдской армии, выслав сначала слабый отряд в 600 человек под начальством Корт-Эйлигерса. Дэн вместо того, чтобы действовать решительно и, разбив отряды Корт-Эйлигерса и Мейера, соединиться с Шельдской армией, бездействовал. Принц Оранский занял Диске, но 7 августа авангард Дэна дал сражение отряду Мейера и одержал победу. Несмотря на этот успех, Дэн, боясь быть окруженным, отступил к Асселю. Преследуемый голландскими войсками, он отступал в таком беспорядке к Тангре и Льежу, что его бегство было истолковано как измена. Когда Дэн прибыл в Льеж, он имел еще 4 тыс. человек.

Между тем Шельдская армия, в которой находился король Леопольд, двигалась к Меербеку для соединения с Дэном. Но, узнав о поражении Дэна, Леопольд отступил к Лувену. 12 августа он был атакован принцем Оранским.

В это время лорд Руссель, представитель английского посланника, передал принцу Оранскому письмо, в котором сообщалось, что Франция и Англия желают прекращения военных действий. Принц хотел оставить это письмо без внимания, но английский посол Роберт Адер, лично прибывший на место действий, стал настаивать, чтобы принц Оранский остановил свое наступление и пощадил Лувен. Принц согласился на перемирие при условии, что бельгийцы оставят Лувен и сдадут его голландцам. Пока шли переговоры между английским посланником и принцем Оранским, герцог Саксен-Веймарский обошел армию Леопольда и 11 августа вышел на дорогу, которая вела от Лувена на Брюссель. Бельгийский король был окружен, когда генерал Бельяр явился к герцогу Саксен-Веймарскому и от имени Франции потребовал прекращения военных действий. Герцог ответил, что он явился не для переговоров, а для того, чтобы драться. Шельдская армия последовала примеру Маасской армии.

Бельгийское правительство в этих условиях вынуждено было обратиться к Франции, обещавшей Бельгии помощь и защиту. Глава французского правительства Казимир Перье по первому же призыву Леопольда стал действовать на свой страх и риск. По его распоряжению 50 тыс. французских солдат в ступили в Бельгию под начальством маршала Жерара, который 12 августа занял Брюссель. При таких обстоятельствах голландцы вынуждены были уступить, они даже не пытались бороться и 20 августа, не сделав ни одного выстрела, поспешно отступили на свою территорию. За исключением Антверпена, которого они никогда не теряли, в их руках не оставалось более ни одного пункта бельгийской территории. Так закончилась «кампания десяти дней».

Большой интерес в связи с происходившими событиями представляет послание жителей Гента от 7 августа 1831 г. «Французы в Бельгии», найденное нами среди документов Архив а внешней политики России. В этом послании сквозит явно недовольство работой Лондонской конференции, договором в 18-ти статьях, «которые были приняты с покорностью большинством бельгийской нации» [375]. По поводу французского вторжения в этом письме говорится: «Франции слишком выгодно к нам вторгнуться: случай уникальный — это мы кидаемся в ее объятия… Французы придут к нам как посредники, здесь они останутся хозяевами… Франция вновь бросила перчатку: она вынуждена воевать. Победив, она нас проглотит; если она проиграет, Нидерландское королевство снова образуется, и мы вернемся после бесконечных злоключений, после опустошительной войны к голландцам…». Далее авторы письма пишут: «Несомненно, что оккупация Бельгии французской армией вызовет недовольство Пруссии, Австрии, германской федерации и России… Эти державы кончат, вероятно, войной. Но воздержимся от гипотез и догадок и представим нашим читателям возможные результаты французского вторжения. Французы, простые исполнители приказов конференции, войдут в Бельгию без препятствий со стороны других держав и расположатся перед лицом голландцев и принудят их вернуться к границам, записанным в протоколах. Но эти протоколы следует сообразовать с отдачей Люксембурга, Венлоо, части Лимбурга; новое перемирие, которое будет заключено, заведет переговоры в тупик; армия будет распущена, форты будут оккупированы, администрация будет действовать только под влиянием французов, они займут все должности, они будут повсюду насаждать систему их правительства» [376]. Однако вопреки этому мнению жителей Гента обстановка сложилась иначе.

Смелое решение Казимира Перье вызвало явное неудовольствие со стороны северных держав и Англии. Французское правительство должно было объяснить конференции, что оно не имело времени посоветоваться с ней относительно Бельгии, так как вынуждено было действовать в крайней спешке. Французское правительство заявило также, что Жерар и его отряд будут отозваны из Бельгии; и, действительно, очень скоро это было исполнено. Английское правительство продолжало проявлять недовольство по поводу позиции Франции в бельгийско-голландском конфликте. Пальмерстон стал высказывать меньше сочувствия к стремлениям бельгийцев, чем за несколько недель до этого, и под предлогом, что нидерландский король никогда не согласится принять договор в 18-ти статьях, вскоре предложил конференции изменить свое решение. Представители Австрии, Пруссии и России, довольные возможностью причинить неприятность Франции, поддержали английское правительство в его намерениях.

Теперь Лондонская конференция выработала новое соглашение, гораздо менее выгодное для Бельгии, чем предыдущее. Этот проект договора, называемый проектом 24-х статей, предоставлял Бельгии только часть Люксембурга и оставлял столицу этого государства в руках нидерландского короля. Вильгельм I в награду за то, что отказывался от этой провинции, получал значительную часть Лимбурга; кроме того, он удерживал за собой Маастрихт, Венлоо и левый берег Шельды. Сообщая о своем решении брюссельскому двору, конференция указала: 1) новые статьи будут иметь силу и значение формального соглашения между бельгийским правительством и пятью великими державами; 2) эти державы гарантируют их исполнение; 3) после принятия их обеими сторонами они дословно войдут в договор, который будет заключен непосредственно между Бельгией и Голландией; 4) этот договор точно так же будет гарантирован великими державами; 5) статьи, о которых идет речь, образуют одно целое и не допускают разделения — они представляют собой соглашение, не подлежащее изменению; на основании его державы решили принудить обе воюющие стороны прийти к примирению; державы обязуются добиться согласия Голландии, даже если бы она стала сопротивляться, и они употребят все средства, находящиеся в их распоряжении, для того чтобы предупредить возобновление враждебных действий между Леопольдом и Вильгельмом.

Новый договор вводил также в пользу Голландии налог на судоходство но Шельде и устанавливал в 84 млн. флоринов ренты долю Бельгии в долговых обязательствах.

Брюссельский Национальный конгресс с большим неудовольствием встретил новый договор, но обстоятельства не позволяли отвергнуть его. Англия представила его как своего рода ультиматум. В конце концов конгресс подчинился решению конференции, и 15 ноября ее представитель в Лондоне Ван де Вейер подписал договор, в силу которого пять великих держав в награду за согласие бельгийского правительства гарантировали ему исполнение 24-х статей и заверили его в своем дружественном расположении к королю Леопольду. Но Вильгельм I отказался подписать и этот договор в 24-х статьях.