Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного

Именно эти многочисленные квазипрозелиты обеспечивали поддержку иудейским общинам, влияние которых во много раз превышало численность собственно иудеев в народных собраниях как в Риме, так и других городах. О том, какие масштабы приняло это явление, можно судить по некоторым фактам опять-таки более позднего периода. Как сообщает Иосиф Флавий, в начале Иудейской войны происходили острые вооруженные столкновения в городах Сирии между иудеями и греко-сирийцами. По его словам, «вся Сирия была охвачена ужасным смятением, и каждый город разделился на два лагеря, причём выживание одного прямо зависело от гибели другого… Ибо, хотя казалось, что они уже избавились от евреев, в каждом городе оставались иудействующие, которых держали на подозрении. Не решаясь уничтожить подозрительных из своей же собственной среды, они боялись этих принадлежащих к обоим лагерям людей, как настоящих чужаков» (ИВ. С. 32).

Ещё более наглядной является ситуация даже в столь отдаленном от основного Средиземноморского региона эксклаве античной цивилизации — Боспорском царстве, расположенном по обоим берегам Керченского пролива. Как пишет Левинская, анализ многочисленных эпиграфических находок свидетельствует, что «начиная с первого века, в этом регионе наблюдается поразительный рост количества частных посвящений Богу Высочайшему, а в одном из городов Боспорского царства, в Танаисе, этот культ становится основным» ^{111}. Поскольку самая ранняя найденная надпись датируется 16 годом н.э., то, несомненно, сам процесс образования таких квазипрозелитов даже в столь отдалённом регионе начался гораздо раньше — ещё в I веке до н.э. По нашему мнению, только имея в виду такую структуру иудейского мира, можно понять и влияние проиудеиских настроений на римском форуме, столь беспокоившее Цицерона. Римскому оратору вторит и даже усиливает его опасение греческий историк и географ Страбон (64 г. до н.э. — 20-е гг. I в. н.э.), т. е. младший современник Ирода. Страбон, говоря о жителях Кирены (Северная Африка), упоминает среди них иудеев и добавляет: «Они проникли уже во все города, и в мире нелегко найти место, где бы это племя не обреталось или не добилось бы превосходства» ^{112}.

Именно такое иудейское моральное и религиозно-идеологическое влияние должен был учитывать и Юлий Цезарь, покровительствуя иудеям, хотя, возможно, нельзя отрицать и чувство благодарности римского диктатора за оказанную ему иудеями поддержку в Египте. Иосиф Флавий подробно излагает указы и распоряжения в пользу иудеев, изданные Цезарем. Список экономических, материальных и моральных привилегий и пожалований исключительно велик. Как было уже сказано раньее, Иудее были возвращены обширные территории бывшего государства Хасмонеев, отторгнутые от неё ранее, причём самым важным было возращение морского порта Палестины — Иоппе (Яффа). Был подтверждён статус Гиркана и его потомства как этнарха (главы иудеев) не только в самой Иудее, но во всей империи. Ему были обязаны платить налоги жители его страны, а также ему было позволено восстановить оборонительные стены Иерусалима. Последнее, как отмечет Смолвуд, стоило позднее римлянам длительной осады ^{113}. Иудея была освобождена от такого тяжкого бремени, как расквартирование римских войск, что другие провинции сравнивали с опустошениями страны вражескими войсками. Иудея была освобождена также от обязанности поставлять Риму солдат во вспомогательные войска. Как было сказано выше, Антипатру и его сыновьям было даровано римское гражданство, но эта очень важная привилегия, видимо, при благосклонности Цезаря предоставлялась достаточно часто. Это следует из освобождения иудеев — римских граждан по просьбе этнарха Гиркана от службы в рядах римской армии. Показательно и основание просьбы: «Невозможность его единоплеменникам носить оружие и участвовать в походах в субботние дни, равно как и невозможность доставать предписанную им законом пищу» (ИД. Т. 2. С. 95). По установлениям Цезаря запрещалось мешать иудеям собирать денежные средства на отправление своего культа, а также пересылать их в Иерусалимский Храм и никоим образом не дозволялось препятствовать иудеям выполнять свои религиозные предписания. Последнее проявлялось, между прочим, и в том, что иудеям предписывалось являться на судебные заседания в субботу. В самом Риме Цезарь запретил все собрания и коллегии, сделав исключение для иудеев. Им было разрешено собираться для выполнения законов предков, собирать пожертвования и устраивать совместные трапезы. К этому следует добавить, что весь иудейский народ был причислен «к друзьям и союзникам римского народа», а самому этнарху «Гиркану, его сыновьям и их послам предоставляется право сидеть в театре среди сенаторов во время гладиаторских боёв или боя зверей и, в случае, если бы они попросили у диктатора (Цезаря) или высшего сановника право присутствовать на заседаниях сената, то должны быть допускаемы туда, и постановления сената должны сообщаться им не позже десятидневного срока после постановления решения» (ИД.С. 92–93). Таким образом Гиркан, оставаясь формально этнархом, фактически приобрёл статус царя. Все это объясняет приверженность иудейского мира Цезарю и прежде всего иерусалимского двора, в том числе семейства Антипатра.

Но, конечно, у великого римского диктатора было много врагов как явных, так и тайных, главным образом, среди представителей прежней аристократии. Действовать они начали в отдалённых от Рима провинциях. В Сирии сторонник Помпея Цецилий Басе, организовав заговор, убил Секста Цезаря и захватил власть в провинции. Против него были посланы войска, и к ним охотно присоединились отряды под руководством сыновей Антипатра, при этом ссылок на религиозные ограничения не было, ведь речь шла об угрозе интересам их благодетеля. Но самого Цезаря угроза подстерегала в Риме. Видимо, он или очень устал от долгой борьбы за власть, или искренне поверил в свою божественную миссию. Иначе говоря, он полагал, что сама прародительница Венера в нужное время призовёт его к себе, а земные опасности ему не страшны. Во всяком случае в иды (15) марта 44 года до н.э. безоружный и без охраны Цезарь вопреки всем дурным предзнаменованиям и просьбам родных отравляется на последнее в своей жизни заседание сената. По дороге он получает донос некоего Артемидора об ожидающих его в сенате убийцах, но не читает его.

Это эпизод живописует поэт:

Но Цезарь отложил чтение письма Артемидора и направился в сенат, чтобы принять смерть на 56 году жизни от кинжалов заговорщиков, среди которых был его любимец Марк Брут. Как пишет Светоний в биографии Цезаря, в Риме «множество иноземцев то тут, то там оплакивали убитого каждый на свой лад, особенно иудеи, которые и потом ещё много ночей собирались на пепелище» (пепелище от костра, где по римскому обычаю было сожжено тело убитого. — В. В.)» ^{115}.