Украинский национализм: ликбез для русских

Обратной стороной вынужденного отставания славян от Запада должна быть их тормозимая врагами очевидная талантливость. Поэтому, говоря о Среднем Поднепровье, патриотичный славянский автор пишет: «Восточные славяне прекрасно знали наиболее удобное время тех или иных полевых работ и сделали эти знания достижением всех здешних земледельцев» (с. 30). Редкая по своей оригинальности мысль, поскольку окромя самих восточных славян, других земледельцев в Среднем Поднепровье не наблюдалось… Видимо, поэтому авторы и забыли назвать этих благодарных учеников. Но раз уж славяне так точно знали, когда что сеять и убирать (они и их предки в этих климатических условиях занимались земледелием уже с пару тысяч лет — имели опыт), то должны же они были кого-то просветить? Но через пару страниц автор почему-то опять начинает оправдываться: «Так, восточные славяне оказались по темпам хозяйственного, общественного, политического и культурного развития на среднем уровне. Они отставали от западных стран — Франции, Англии. Византийская империя и Арабский халифат с их развитой государственностью, высочайшей культурой, письменностью стояли для них на недосягаемой высоте, но восточные славяне шли вровень с землями чехов, поляков, скандинавов, значительно опережали еще находившихся на кочевом уровне венгров, не говоря уже о кочевниках-тюрках, угро- финских лесных жителях (а как же обитающие «в чащах» вятичи? — К. Г.) или живущих изолированной и замкнутой жизнью литовцах». Слава Богу, хоть кто-то был более «бескультурным», хотя заметим, что большая часть восточных славян в Средние века жила довольно изолированной и замкнутой жизнью.

И еще об «историческом патриотизме» в истории России. Касаясь возникновения названия «Русь», автор даже не допускает мысли о том, что это неславянское слово (хотя это неопровержимый факт). Пустившись в рассуждения о том, что слово «русы» (а его вообще нет в древнерусских источниках), скорее всего, обозначает русых людей (а известно, что многие русские — русые), автор никак не может согласиться с мнением Нестора Летописца (целиком доверяя ему в других моментах), что это скандинавы-варяги. Последние на всякий случай называются «легендарными и не разгаданными до сего времени» (с. 35). Это все равно, что писать о «легендарных и не разгаданных до сих пор викингах». Если относительно реальности фигуры Рюрика или о факте «призвания варягов» можно еще спорить до бесконечности, то уж о том, кто такие варяги вообще, у историков никогда не было никаких сомнений — это скандинавы. Хотя на с. 50 тот же автор абсолютно спокойно пишет о том, что Владимир из Новгорода бежал «к варягам» и там же «нанял отряд варягов». Но не пишет, что бежал Владимир к варягам именно в Швецию, а не в какую-то Южную Балтику, которая ему, очевидно, симпатичнее (там были славяне).

В крайне путаном изложении о миграции этнонима «Русь» появляется ценная мысль, что потомки русинов и русов живут «до настоящего времени на Балканах, в Германии… под своим собственным названием “русины”, т. е. русые люди в отличие от блондинов — германцев и скандинавов и темноволосых обитателей юга Европы». Умолчу о загадочных русинах в Германии (там из славян живут только лужицкие сербы), но банальное ученическое знакомство с антропологией (даже в российских учебниках) скажет нам, что славяне по пигментации волос светлее на севере и темнее на юге, в основном не отличаясь цветом волос от соседей других национальностей той же широты, — на севере Европы, в Центре ли или на юге. Что ж до русинов южной Европы — то это мигранты с юго-западных земель нынешней Украины (Галиция и Карпаты), где в ХІІІ в. закрепилось самоназвание «русины», просуществовавшее до конца ХІХ в. Но та же антропология нам скажет, что русоволосость отнюдь не является доминирующей среди галичан или закарпатцев. Название говорит всего лишь об их происхождении от древнерусского населения и стабильности названия «Русь» (Руськое воеводство и т. д.) для юго-западной Украины. Компетентный автор не мог не упомянуть о «норманнской теории» происхождения Русского государства. Указав на ее полную беспочвенность, он уточняет (чтоб ее окончательно похоронить), что «эта теория нередко использовалась на Западе в периоды противостояния нашей Родины и ее западных противников» (с. 36). То есть быть «норманистом» — просто служить врагам России. И, естественно, нельзя было не упомянуть о культурном и политическом отставании Скандинавии от славянских земель, что просто бы не позволило викингам что-то у нас создать. Правда, это не помешало отсталым скандинавам тогда же основывать государства в Британии, Ирландии, Нормандии, Сицилии. Автор постоянно настаивает на том, что варяги пришли с южного побережья Балтики, т. е. от братских славян. Но это же ведет буквально к тому, что Русь основали поляки. Это же тоже непатриотично… Далее пишется, что Новгород и Киев стали называть себя Русью — «северной и южной». Никогда никто в древней Руси не употреблял выражения «Северная Русь» и «Южная Русь».

Касаясь в своем рассказе все-таки некоторых будущих российских территорий и описывая, как представители ростово-суздальского боярства убили князя Андрея Боголюбского, автор вдруг делает глобальный вывод: «События во Владимиро-Суздальской земле показали, что центр политической власти окончательно переместился с юга на север Руси» (с. 137). Мысль свою он при этом никак не поясняет, хотя ее истоки откровенно неясны. Того же князя Андрея касается рассказ о том, что в своей борьбе с боярством он опирался на города, и это был тот же процесс, что и в Западной Европе (ух ты: как на Западе!). Правда, известно, что крупные вечевые города Боголюбский откровенно не любил и игнорировал, и свою резиденцию Боголюбово он построил специально, чтобы не зависеть от воли порой чрезмерно самостоятельного Владимирского вече. Дальнейшее изложение тоже отличается оригинальностью. «Хотя Господин Великий Новгород» не подвергся нашествию, но и он был вынужден признать власть Батыя» (с. 163). Здесь упущен момент, что признать Батыя заставил новгородцев великий русский герой князь Александр Невский, об этом автор стыдливо умалчивает. У него Батый ухитряется захватить столицу Венгрии Будапешт, возникший в 1867 г. административным объединением трех меньших городов — Пешта, Обуды и Буды.

И вообще, неплохо бы хоть указать, когда появилось само слово «Россия». В любом украинском учебнике мы встретим хотя бы факт первого упоминания слова «Украина» — 1187. А здесь мы как-то теряем момент, когда заканчивается «Русь» и начинается «Россия». Возможно, автору просто не хочется этого делать — ведь опять окажется, что слово «нерусское», правда, теперь уже греческое?

В общем, мы пробежались лишь по паре первых разделов книги, написанной ведущими российскими историками из ведущего академического института российской истории. Может быть, достаточно, читатель? Если уж кто и может написать «общую историю», по поводу интерпретации которой в Украине столько возмущения сейчас слышится из Москвы, то лишь ведущие научные институции обеих стран. Но как можно создавать какую-то «общую историю» с теми, кто даже свою историю излагает как бредовую путаницу отдельных фактов вне контекста, сокрытия неудобных, комплекса исторической неполноценности, славянского (или великорусского) шовинизма, игнорирования нерусских народов, колониалистских установок и «исторической и агрессии» на нероссийские земли? Пусть сначала хоть обнаружат Россию на карте… — это же все-таки история России. Хотя последнему есть простое объяснение, на с. 20, в начале главы «Другие народы на территории России в глубокой древности» (я тут не обращаю внимание на термин «другие народы»):

«В те далекие времена формируются не только племена, которые впоследствии превратились в восточных славян, а в дальнейшем дали начало трем славянским народам, в течение долгих времен населявших Россию, — русскому, украинскому и белорусскому».

Видите? И российского (не только советского) учебника ларчик просто открывается: просто не было ничего, кроме России. Поэтому уже нет нужды писать «общую историю Украины и России» — она тут уже написана. И называется она «история России».