Падение царского режима. Том 1

Председатель. – Вы принимали участие в текущей работе департамента?

Климович. – Точно так.

Председатель. – Что вам известно по вашей прежней деятельности о мерах того, что называется охраной Петрограда и что, во время этих событий, проявилось в форме выставления против народа сотен пулеметов?

Климович. – По поводу этого мне ничего неизвестно, ибо я оставил департамент полиции за полгода до этих событий. После оставления мною департамента полиции переменился министр, новая форма была управления петроградского военного округа, новый градоначальник в Петрограде, и какие распоряжения делались в последние полгода, мне совершенно неизвестно. Что касается прежних распоряжений в бытность мою директором департамента полиции, то я должен сказать, что когда я был московским градоначальником, то там, на случай всевозможных волнений, был разработан план мобилизации полиции, мобилизации войск. Разработать план без указаний каких-либо его деталей было поручено министрам и петроградскому градоначальнику, тогда еще князю Оболенскому.

Председатель. – Со стороны какого министра?

Климович. – Штюрмера.

Председатель. – В должности министра внутренних дел?

Климович. – Да.

Председатель. – К какому времени это относится?

Климович. – Это относится к апрелю 1916 года.

Председатель. – Распоряжение это было к кому направлено?

Климович. – К градоначальнику. Был он запрошен, есть ли у него разработанный план, и указана желательность разработать такой план по департаменту полиции, план охраны Петрограда. Должен сказать, что в бытность мою директором департамента полиции, Петроград находился в распоряжении военных властей, министру подчинен не был в деле охраны порядка, и потому, в данном случае, ограничились только напоминанием необходимости подумать. Как же исполнено будет это, в то время, этот вопрос в задачу департамента полиции, в мою бытность там, не входил. Я не знаю, что было впоследствии. Что же касается пулеметных частей, передачи полиции пулеметов, это, по правде сказать, для меня явилось сюрпризом.

Председатель. – Пулеметы в руках полиции были для вас новостью?

Климович. – Совершенной новостью. И затем по тому, как происходили события, насколько я один день наблюдал, будучи еще на свободе до вечера 27 февраля, я должен сказать, чего я здесь не видел из того, что предполагалось в Москве на случай охраны. Там предполагалось занять проходы, предполагалось в идею поставить полиции – не передавать отнюдь своих прав военным властям при усмирении беспорядков и, что полиция, если беспорядки будут (это была моя идея, которую я для Москвы высказал и которую я сохранил по сей день), полиция сама должна прекратить беспорядки, а войскам передавать власть спорадически в том лишь случае, если она не может известный эпизод ликвидировать собственными силами немедленно, вслед же затем опять устранять войско, после ликвидирования эпизода, и опять распоряжаться этим делом полиции. Тут же я видел совершенно обратное. В первый же день, как я слышал, власть была передана командующему войсками безгранично, и какие бы то ни было административные меры были устранены. Я категорически заявляю, если в этом отношении возбуждались какие-нибудь вопросы, то я не давал никаких указаний, так как не считал себя в праве давать указания командующему военным округом, который мог сказать мне: «Вы вмешиваетесь не в свои дела». В бытность мою директором департамента, были запрошены петроградский и прочие градоначальники и предложено было им обратить внимание и выработать, на случай волнений, план для поддержания общественного спокойствия и порядка. Но детализации этого плана и даже ответов, в частности от петроградского градоначальника, не последовало, насколько я помню.

Председатель. – Не последовало со стороны Оболенского?

Климович. – Ни от кого. Может быть, если ответы и последовали, то ограничивались следующим: «принято к сведению, план вырабатывается». А какой план – не знаю.

Председатель. – По какому делопроизводству могла пройти эта бумага?

Климович. – По шестому.

Председатель. – Вы не привлекались ни в каком качестве к Хабаловскому совещанию, которое было перед этими событиями?

Климович. – Нет. Вообще со времени своего ухода из департамента полиции я уже не имел никакого к ним отношения. Должен сказать, что Протопопов, ожидая своего назначения, предложил мне опять остаться в департаменте полиции, но я категорически отказался.

Председатель. – А за это время вы не были в сношениях с генералом Курловым?

Климович. – С ним были те сношения, о которых я имел уже случай вам рассказать.

Председатель. – А после того нет? А по делам департамента полиции?

Климович. – Никаких.

Председатель. – Скажите, пожалуйста, генерал, с каких пор полиция стала обучаться пулеметному делу?

Климович. – Мне неизвестно.

Председатель. – Вы можете утверждать, что в бытность вашу директором департамента полиции полиция не обучалась пулеметному делу?

Климович. – Могу сказать, что, по крайней мере, со стороны департамента полиции в этом отношении никаких распоряжений издаваемо полиции не было. Мне кажется, что вообще гражданская власть не могла бы внушить полиции такую мысль, во-первых, по той простой причине, что гражданская власть пулеметами не располагает, я лично считаю пулеметы в полиции проявлением исключительного подчинения военным властям учреждений полиции – в некоторых областях, в виду обстоятельств военного времени… Я говорю опять…

Председатель. – Это ваше предположение. Но вам неизвестно, гражданская ли власть или власть военная выдвинула идею орудия борьбы с внешним врагом передать в руки полиции?

Климович. – Я категорически могу только утверждать одно, что при моей бытности директором департамента полиции слово «пулемет» произнесено не было. Я лично, если бы я был директором департамента в последнее время, категорически протестовал бы против этого, потому что, по моему мнению, слова «полиция» и «пулемет» несовместимы. В моем предположении, полиция имеет право обратиться к войскам для восстановления порядка, а войска обязаны по закону исполнять ее требования; но указывать войскам способ исполнения этого требования и водворения порядка, холодным ли оружием, пулеметом или артиллерией, – это не входит в компетенцию гражданских властей, и в этой области моих распоряжений никогда не давалось.

Председатель. – По этому вопросу у г.г. членов комиссии нет вопросов?

Соколов. – Когда, в бытность вашу московским градоначальником, разрабатывался у вас план борьбы с городским движением, то привлекались к обсуждению этого плана военные лица, так что этот план вырабатывался совместно градоначальством со штабом округа?

Климович. – Этот план вырабатывался таким образом. Полиция имела два предложения…

Председатель. – К какому времени это относится?

Климович. – Это в бытность мою московским градоначальником. План был такой. Полиция, в случае беспорядков, сводилась в команды полицейских чинов, потому что разумелось, что во время беспорядков, врозь, единично, полицейский на посту, в сущности, держаться не может, так как его собьют. Или, по второму плану, – полиция сводилась на первый пост, соединялась для безопасности, а следующие посты совершенно снимались.

Председатель. – Это так называемое третье положение?

Климович. – Я не помню по номерам. Сводились городовые в команды. А затем, следующее положение, – это приглашались войска и каждой воинской части придавался наряд полиции. Вот тут были весьма серьезные суждения вместе со штабом округа о том, какие пункты должны быть заняты войсками. Город был распределен на районы, и в каждом районе полицейский чин ознакомлял военных чинов с расположением казначейств, банков и прочих учреждений, которые подлежали охране, особенно военных складов, а также тех, если можно выразиться, дефиле, занятие которых должно было бы препятствовать чрезмерному скоплению толпы в одном месте. Конечно, система сводилась к тому, чтобы по возможности, пользуясь реками, в Москве – Москвой и Яузой, разделить и избежать большого скопления толпы в данном месте.