Маршал Жуков. Опала

Немедленно полный текст протокола допроса был отправлен Абакумову.

Абакумов очень спешил — на протоколе допроса стоит дата 6.2.48. На стол Абакумова лег этот протокол в тот же день. Препроводительная Сталину напечатана тоже 6.2.48. И, наверное, в этот же день все было у Сталина.

Намечалось новое крупное дело, в котором Жуков предстанет в окружении матерых мародеров, а уликами будут миллионы марок, килограммы золотых вещей, бриллиантов, сотни ковров, картины, гобелены и так далее. Дело верное: живые люди уже признаются и уличают маршала как участника этого мародерства. Ну, а если что—то не очень твердо и определенно в их показаниях, резиновые дубинки им помогут высказываться более точно.

И еще характерные особенности того времени: Абакумов плетет сеть против Серова, давнего своего не врага, а соперника и конкурента на пост министра, все арестованные, указанные в письме Абакумова, из окружения Серова. Абакумов просит у Сталина разрешение на арест Тужлова, бывшего помощника Серова. Очень характерно, что Абакумов просит это разрешение не у прокурора, не по заключению следственных органов, а у Сталина, который юридически не имеет право давать санкции ни на аресты, ни на обыски.

Да, о каких правах может быть разговор, если маршалов и генералов избивают дубинками, превращая в отбивную котлету!

В беседе с Константином Симоновым, вспоминая этот период своей жизни, Жуков ему рассказывал:

Документы, которые известны читателям и не были известны Жукову, неопровержимо доказывают, что Сталин лично руководил всеми «мероприятиями», направленными на то, чтобы сначала скомпрометировать маршала, а затем уничтожить его.

Что касается мнения Жукова о том, будто бы Сталин не дал его в обиду, то оно не соответствует действительности и слух этот («мне передали разговор»), может быть, подброшен с Лубянки, чтобы усыпить бдительность Жукова.

Командующий войсками Уральского военного округа

Приказ о назначении Жукова на должность командующего Уральским военным округом был подписан министром вооруженных сил Булганиным 4 февраля 1948 года. Это было, по сути дела, незаконное перемещение властью министра, потому что в соответствии с положением и статусом командующего округом, он назначался решением Совета Министров СССР (а до преобразования наркоматов в министерства, Советом народных комиссаров), председателем которого был Сталин.

Все назначения Жукова, начиная с должности первого заместителя народного комиссара обороны СССР и заместителя Верховного Главнокомандующего в августе 1942 года и все последующие производились решением Совнаркома — Совета Министров СССР.

Перемещение в Уральский военный округ, без соблюдения законного* порядка выглядит странным, потому что всех командующих округами в то время продолжал назначать Совет Министров. Почему так обошлись с Жуковым? Хотели унизить? Или показать власть Булганина, которого Жуков не приехал встречать на вокзал? А может быть для принятия решения Советом Министров нужны были веские обоснования или какие—то недостатки в работе Жукова, а их не было.

На этот раз приезд Жукова в Свердловск удалось скрыть от жителей города. Не было ни праздничных встречающих, ни цветов. И холодная, ветреная февральская погода не располагала к долгому ожиданию, на улицах трещал 30–градусный мороз. На вокзале встречали только новые подчиненные из штаба.

Маршал приехал с женой Александрой Диевной. К 9 утра, как и полагалось, был в штабе. Настроение его представить нетрудно — травля продолжалась. Но Георгия Константиновича при его твердом характере и могучей воле сломить и на сей раз не удалось. Он был полон решимости работать и на новом месте. Обошел кабинет, приказал убрать несколько диванов, не нужных здесь по его мнению. Есть длинный стол с двумя рядами стульев — этого достаточно для совещаний. В комнате отдыха увидел специальный шкаф с множеством лекарств, предшественник прибаливал.

— Аптечный склад убрать! — приказал Жуков сопровождавшему его порученцу.

— Может быть, что—то понадобится? — несмело предположил подполковник.

— Я приехал сюда не лечиться, а командовать округом. А это наводит на грустные размышления. Убрать!

Работа пошла в прежнем опробированном порядке — знакомство и заслушивание докладов руководящего состава округа и в войска! Войск было немного — всего несколько бригад и те половина кадрированные. Округ внутренний, нет здесь близко границы, держать развернутые дивизии нет необходимости. И этим хотел унизить Булганин гордого маршала — из нескольких десятков военных округов подобрал Жукову самый маленький и непрестижный. Никаких крупных оперативно—стратегических задач перед округом не ставилось. В случае войны он превращался в мобилизационный орган, главной задачей которого — формирование новых частей для фронта. Но даже небольшое количество войск все же было отдушиной для маршала, там в общении с солдатами и офицерами находил он для себя некоторое утешение. Офицеры и генералы штаба относились к маршалу с огромным уважением, они понимали, что он опальный и стремились как—то облегчить его переживания (которые он, разумеется, не показывал).

Был на первом партийном собрании такой случай. Секретарь партийной организации не знал как поступить — выберут маршала в президиум или нет? Где он будет сидеть, если не выберут? А до голосования состава президиума не будет же он стоять ждать. Решил секретарь поставить для маршала кресло сбоку между рядами стульев и столом президиума. Жуков вошел в зал за три минуты до начала собрания, секретарь, встретив его у двери, проводил к этому креслу. Жуков с удивлением посмотрел на секретаря и с укоризной сказал:

— Уж вы—то должны знать, члены партии все равны, прошу вас впредь никогда таких привилегий не устраивать.

А когда секретарь пришел в кабинет Жукова за членскими взносами, командующий и в этом случае попросил:

— В будущем не подводите меня, я как все коммунисты, приду к вам в партбюро и уплачу партвзносы.

Во время первого выезда в поле, начальник штаба распорядился натянуть для командующего палатку как для всех, но внутри ее, создавая удобства для работы и отдыха поставил письменный стол, кресло и кровать с мягкой постелью. Увидев это Жуков даже не вошел в палатку, строго сказал начальнику штаба:

— Уберите, товарищ Сквирский, всю эту дребедень, я не отдыхать сюда приехал. Поставьте как всем офицерам раскладушку и стол из полевого оборудования штаба.

Жуков не капризничал, он понимал — за каждым его шагом наблюдают и докладывают стукачи и штатные кэгебэшники, любое его, даже в мелочи, отступление от общих правил, будет возведено в степень крупного нарушения или даже протеста с политическим оттенком. Обложенный и обставленный со всех сторон соглядатаями, Жуков был вынужден для самосохранения придерживаться процветавшего тогда стиля восхваления Сталина при любом выступлении. Иначе нельзя. Сталин и так озлоблен тем, что Жуков, якобы, его унижает и приписывает себе заслуги в самых крупных победных операциях войны. Чтобы сбить повседневно обжигающий огонь опалы, Жуков был вынужден иногда ломать свой прямолинейный характер и идти на ненавистное для него унижение и включаться в общий хор славословия в честь вождя народов.