Золотой век амазонок

Уже в другом регионе отец Ламберти сообщает, что племя, обитающее в северных областях Кавказа, в высокогорных селениях, не хоронит своих мертвецов, но помещает их в дупла деревьев, а одежду покойных развешивает на ветвях. Дело здесь в том, что и азиатский адонис и египетский Осирис первоначально являлись древесными богами, и потому принесенных в жертву людей вешали на деревьях. На память о том же обычае мы наталкиваемся в Махабхарате, где говорится, что конь Ашвамедхи привел раджу Арджуну в страну, где мужчины и женщины вырастали на деревьях, свисая с ветвей, жили всего один день, а потом умирали. То же самое говорится в отношении острова женщин Эль-Вак-Вака, где плоды на деревьях, созревая, выкрикивали "Вак-вак", а потом умирали. Бартон видел в этих деревьях калебасовые, "гротескные растения, истинных слонов растительного мира, плоды которых, иногда более крупные, чем голова человека, висят на тоненьком волоске". Плод калебасового дерева, или баобаба, "обезьяний хлеб", содержит кислую мякоть, играющую заметную роль в качестве продукта питания; поэтому здесь, как и в случае сосны Адониса, пальмы Осириса и, возможно, кавказского дуба, дающих съедобные плоды, мы имеем объяснение древесным повешениям как таковым. Оно служит основанием всей философии широко распространенного почитания Древа Жизни, а нередко и Дерева Смерти, смерти, предшествующей обновлению жизни. Иногда о необходимости жертвоприношений можно узнать из древних наблюдений за религиозными обычаями Индии, о чем нам напоминают замечания, сделанные нами по поводу изваяния Арддханаришвары, находящемуся в пещерах Элефанты. И Шива, и Парвати рождены в горах и связаны с человеческими жертвоприношениями, он в активной, она в пассивной форме. Шива, "от которого прибавление" называется "Господином Гор", седалищем его служит гора Кайласа. Он нередко пребывает в Гималаях, мрачные хребты которых древние авторы считали восточными отрогами Кавказа, породивших его супругу Парвати или "Дочь Гор". Шива представляет собой скорректированную инкарнацию древнего ведийского Рудры, "Бога Бурь", и хотя эмблемами его являются растущий полумесяц и оплодотворяющий грозовой Перун в виде трезубца, он носит на себе смертоносную кобру и украшает себя ожерельями из змей и человеческих черепов. Пережитки человеческих жертвоприношений до сих пор встречаются в уединенных уголках Гималаев и других горных хребтов Индии. Например, у тода, населяющего Нилгири, где производится освященный отгон скота с одной фермы на другую, сопровождающего стадо калтмука, мальчишку подпаска или ученика жреца, щедро кормят сытной пищей после прихода на новую ферму. Это соответствует правам, предоставляющимся тибетскому лонгон гъялпо и прочим будущим козлам отпущения. Потом хозяин-жрец отводит его в сторону и осыпает проклятиями, так чтобы все неудачи, предназначенные для скота, фермы или жрецов, перешли на плечи пастушонка. После этого голову мальчика поливают очищенным со многими обрядами маслом и оставляют в одиночестве. Жрец возвращается на ферму, мальчик тоже, но не сразу, еще он должен провести часть ночи вне хижины, пробраться внутрь нее только после того, как все уснут, и выскользнуть наружу еще до рассвета. Никто не обращает на него внимания, пока не будут закончены утренние работы, поскольку он как бы не существует; потом жрец производит ритуал снятия проклятий, и калтмук может вновь приступить к выполнению собственных обязанностей.

Не может быть никаких сомнений в том, что последний обряд является относительным нововведением; и первоначально мальчик уже не возвращался после совершенного на закате помазания. В других случаях сливки и топленое масло возливались на особые камни, расположенные неподалеку от фермы, и мы можем заключить, что камни эти являлись прежде алтарями, на которых совершались человеческие жертвоприношения, так как помазание никогда не осуществляется при принесении в жертву телят или быков, совершавшихся при гадании, или как приношение духам умерших. Масло обыкновенно возливалось только на приносимых в жертву людей, и древние индийские религиозные трактаты свидетельствуют, что вампирические змеепоклонницы и прочие лесные колдуны умащали свои тела жиром своих жертв, когда приступали к ворожбе. То же самое, как мы видели, имело место и в Конго в связи с вудуизмом, а также, возможно, и в Андах. Что же касается Шивы, то, обладая трезубцем, символом жизни, и противоположной ему коброй, он также держит в руках пашу, или священную удавку, которой душили жертвы и которой столь отвратительным образом воспользовались некоторые секты, имитируя обычаи амурских татар и женской королевской гвардии Белого Нила.

У нас есть и другие свидетельства участия амазонок в подобных обрядах. Как мы уже отмечали, на ранних стадиях цивилизации царь обыкновенно исполняет роль божественного царя, а потом — царя жреца. Этот высокий пост, как мы видели, часто был отягощен страшными обязанностями: божественный правитель нередко отправлялся в иной мир как жертва — от собственной руки, или с помощью собственных подручных-жрецов, среди которых нередко были женщины. Так мы видим, что женская стража, окружавшая царя беров на белом Ниле, удавила его на смертном одре. Подобная форма "счастливого отхода" уважаемых особ была широко распространена по всему миру. В своей деградировавшей разновидности она до сих пор сохраняется среди "рыбокожих" амурских татар (возможно, удэийцы. — Примеч. ред.). Эти отсталые племена, питающиеся рыбой и одевающиеся в рыбьи шкуры, имеют обычай ритуально удавливать собственных стариков. Под звуки барабанов все оставляют поселок, за исключением самой жертвы и двух ее ближайших родственников, выполняющих роль палачей, а точнее, приносящих жертву жрецов. Они творят свое мрачное дело в шатре, под доносящийся снаружи бой барабанов. Доказано, что в подобных ритуальных умерщвлениях принимали участие и женщины, и их полужреческая роль проявляется во многих отношениях. Снелгрейв сообщает, что в его время король Дагомеи содержался если не в заточении, то, во всяком случае, в стороне от своего народа и даже придворных. На аудиенциях вожди и все прочие простирались перед ним ниц, целовали землю и шепотом передавали то, что, по их мнению, должно было достигнуть королевских ушей, старухе, которая подходила к королю, передавала известие и возвращалась с ответом. В этом мы видим новую стадию учреждения привилегированного посредника между священным правителем и просителем. Далее, нам известно, что ничтожного царька Абеокуты, также расположенной на западном побережье Африки, охраняли женщины, в то время как король племени йоруба прежде располагал в том же регионе женской гвардией, а число "жен"-палачей короля Видаха достигало 5000.

Повернувшись в другую сторону, мы обнаруживаем те же обычаи в Паталипутре, Пенджаб, и слышим об индийских раджах, выезжавших на охоту в окружении вооруженной женской стражи, что в особенности напоминает нам о короле Дагомеи и его отборных Охотницах на Слонов. Похоже, что в Бентаме существовал обычай, позволявший женщинам из королевской гвардии выбирать наследника престола из собственных сыновей, в обход прямого наследника. Все это мы можем сопоставить с рассказом Мегасфена, утверждавшего, что женщины из гвардии Паталипутры имели право убить царя, обнаружив его пьяным, причем убийца выходила замуж за наследника престола.

Повсюду мы видим разнообразие деталей, однако роль женщин очевидна — они выполняли функцию буферного класса между претендентами на сверхъестественное достоинство и их народом. Очень интересно в этой связи обнаружить существование особой женской гвардии и в Восточном Китае в пятом и шестом десятилетиях XIX века, востребованное конкретными политическими обстоятельствами. Когда люди, столь неоправданно именовавшие себя "Мирными Князьями" или тайпинами, разожгли обширное религиозное движение, они объявили, что ждут священного вождя, каковым сделался "Небесная Добродетель", Тянь Ван, претендовавший сразу на сан второго Сына Божьего и власть над миром в качестве регента Небесного Правителя. Им казалось, что подобную особу должна защищать личная стража, составленная из женщин. Хотя это религиозное движение скоро обрело политический облик, его фанатическая сторона только усиливалась по мере того, как Небесный Правитель и его женская гвардия огнем и мечом проходили по стране, творя разрушения и гибель во имя мира и доброй воли.