Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

Яков, конечно, нисколько не симпатизировал правоведам. Король не стремился к компромиссу, но, будучи более проницательным, чем его сын, он все же понимал, что именно компромисс устроит его больше, чем революция или открытое противостояние. Идти на сделку с парламентом или вообще иметь с ним какие-либо дела Якова заставляла исключительно нужда в деньгах. «Палата общин, — сказал он однажды испанскому послу, — это тело без головы. Ее члены высказывают свое мнение неорганизованно. На их собраниях не слышно ничего, кроме криков и суматохи. Я удивлен тем, что мои предки вообще допустили появление этого учреждения. Я шотландец, и когда я прибыл в Англию, он уже существовал, поэтому мне приходится мириться с тем, от чего я не могу избавиться».

Внешняя политика Якова, возможно, отвечала потребностям его страны, нуждавшейся в мире, но часто вступала в противоречие с характером самого короля. Когда он взошел на английский трон, Англия формально все еще находилась в состоянии войны с Испанией. Благодаря усилиям Сесила удалось прекратить военные действия и возобновить дипломатические отношения. Принимая во внимание сложившуюся международную обстановку, этот шаг, вероятно, был благоразумен. Эпицентр борьбы переместился с морских просторов Атлантики в Европу, где по-прежнему весьма влиятельным был дом Габсбургов, правящий в Священной Римской империи и Испании. Владения императора Фердинанда II и его кузена Филиппа III Испанского простирались от Португалии до Польши. Их власть всемерно стремились укреплять иезуиты. Англичане по-прежнему питали враждебные чувства к Испании. Потому палата общин с беспокойством и тревогой следила за распространением Контрреформации в Европе. Но Якова это не волновало. Голландцев он считал бунтовщиками, выступавшими против прав королей, установленных высшей властью [57]. Испанский посол, граф Гондомар, финансировал происпанскую партию при английском дворе. Ничему не научившись на опыте Тюдоров, Яков не только предполагал заключить союз с Испанией, но и стремился женить своего сына на испанской инфанте.

Однако дочь Якова оказалась в противоположном лагере. Принцессу Елизавету выдали замуж [58] за одного из защитников протестантской веры в Европе Фридриха, пфальцграфа Рейнского, который вскоре выступил против императора Фердинанда II Габсбурга. Попытки Фердинанда вернуть в католическую веру области Германии, признанные по Аугсбургскому религиозному миру протестантскими, вызвали противодействие их правителей. Сопротивление возглавила Богемия, где чешская знать решительно препятствовала политике централизации, которую пыталась проводить Вена как в политической, так и в религиозной сфере. Еще в XV в., во времена Яна Гуса, в Чехии образовалась национальная церковь, и чехи вели одновременно борьбу и против Папы римского, и против императора. В 1618 г. они бросили вызов Фердинанду: имперские посланники были выброшены из окна королевского дворца в Праге [59]. Это спровоцировало войну, раздиравшую Германию на протяжении тридцати лет [60]. В августе 1619 г. чехи предложили Фридриху трон Богемии. Фридрих согласился и стал во главе антигабсбургской коалиции.

Хотя его дочь стала теперь королевой Богемии, Яков не проявил желания вмешиваться в события на ее стороне. Он твердо вознамерился любой ценой удержаться от участия в войне, разгоревшейся в Европе, и считал, что наилучшей помощью зятю будет сохранение дружественных отношений с Испанией. Парламент охватили одновременно негодование и тревога. Король напомнил палате общин, что внешняя политика не входит в ее компетенцию. Ядовитые насмешки и упреки в недостатке личной смелости не задевали Якова. Он не изменял своим убеждениям и не ввязывался в войну. Трудно сказать, была ли такая политика разумной, но популярности королю она явно не прибавила.

В скором времени пфальцграф Рейнский Фридрих был изгнан из Богемии, а его наследственные земли оккупировали войска Габсбурга. Правление его в Чехии было столь недолгим, что в историю он вошел как «однозимний король». Палата общин громко требовала войны. Для защиты протестантов собирались частные пожертвования, формировались отряды добровольцев, готовых отправиться в Европу. Яков ограничился рассуждениями о правах чехов, которые он высказал в беседах с испанским послом. Разумеется, они не имели каких-либо практических последствий. Он свято верил в то, что матримониальный союз между королевскими семьями Испании и Англии обеспечит последней дружественные отношения с сильнейшей державой континента. Никакие, даже из ряда вон выходящие, европейские события не должны препятствовать его замыслам. Яков считал, что если бы он вступил в начавшуюся в Европе грандиозную войну, приняв на себя роль защитника веры, то завоевал бы мимолетную популярность у подданных, но при этом отдал бы себя в руки палаты общин. Несомненно, парламент вряд ли проявил бы щедрость, выделяя королю денежные средства, и к тому же потребовал бы контроля за их расходованием. Протестантские силы в стране подняли бы голос. Кроме того, удачу в войне никто не мог гарантировать. Похоже, что Яков на самом деле верил в свою миссию европейского миротворца. В нем глубоко укоренилась нелюбовь к войне, что объяснялось печальным опытом, приобретенным им в юности в Шотландии. Не обращая внимания на требования вмешаться в конфликт, он продолжал вести переговоры о браке своего сына Карла с испанской инфантой.

В разгар всех этих бурных событий 29 октября 1618 г. на Тауэр-Хилле был казнен сэр Уолтер Рэли. Сделано это было в угоду испанскому правительству. Рэли попал в тюрьму еще в 1603 г. по обвинению (скорее всего несправедливому) в заговоре с целью возвести на трон кузину Якова Арабеллу Стюарт [61]. Во время долгого заточения [62] Рэли лелеял мечту найти золото на реке Ориноко. В 1617 г. его последняя экспедиция в Гвиану, предпринятая с дозволения короля, ради которой знаменитого моряка специально выпустили из Тауэра, закончилась катастрофой. Испанские губернаторы в Южной Америке были глубоко оскорблены действиями Рэли, люди которого разграбили форт св. Фомы. Король счел, что Рэли обманул его и совершил враждебные и оскорбительные действия против его союзника — испанского короля. Рэли приговорили к смертной казни на основании решения суда 1603 г. Его смерть должна была символизировать начало новой политики умиротворения и способствовать установлению хороших отношений с Испанией.

Это позорное деяние вызвало в обществе огромное недовольство и еще больше углубило пропасть, отделявшую Якова от английского народа. Но король запятнал себя не только казнью талантливого флотоводца и политика.

Яков отличался пристрастием к фаворитам, и его внимание к красивым молодым людям  [63] привело к заметному падению уважения к монархии. После смерти старого и опытного королевского советника Роберта Сесила двор потрясла целая серия отвратительных скандалов. Один из его фаворитов, Роберт Карр, возведенный в титул графа Сомерсета благодаря капризу короля, оказался замешан в отравлении своего бывшего друга Томаса Овербери, причем преступление это организовала графиня Сомерсет. Яков ни в чем не мог отказать своему любимцу и потому почти не обращал внимания на бурю негодования, вызванную смертью Овербери, но в конце концов он все же понял, что Карр более не может занимать высшие государственные посты. Карра сменил симпатичный, сообразительный и неординарный юноша Джордж Вилльерс, ставший в скором времени герцогом Бэкингемом. Этот молодой человек очень быстро набрал силу при дворе, пользуясь покровительством очарованного им короля. У него сложились близкие дружеские отношения с Карлом, принцем Уэльским. Вилльерс не колеблясь согласился с королевской политикой в отношении испанского брака и в 1623 г. совершил романтическое путешествие в Мадрид вместе с принцем, чтобы познакомиться с инфантой, которая, возможно, станет в будущем английской королевой. Однако их раскованное поведение не произвело сильного впечатления на чопорный и церемонный испанский двор. Испанцы потребовали уступок для английских католиков, на которые, как прекрасно знали Яков и Карл, парламент никогда не пойдет. Испанский двор отказался ходатайствовать перед императором Фердинандом II о возвращении наследственных земель Фридриху. В конце концов в короле взяли верх его лучшие чувства. «Я не хочу, — заявил Яков, — женить сына с приданым в виде слез моей дочери». Переговоры с Испанией провалились. Возвращение принца Уэльского и его спутника, за время пребывания в Мадриде успевших разочароваться во всем испанском, задержала неблагоприятная погода. Все время пребывания принца и его спутников в Испании английский флот ожидал его, стоя на якоре в Сантадере под открытым небом. Вся Англия с трепетом ждала новостей из Мадрида, и, когда по стране распространились известия, что Карл благополучно вернулся в Портсмут, что он так и не женился на испанской инфанте, что испанцам не удалось обратить его в католическую веру, радость охватила все общество — от аристократов до простолюдинов. Вся страна желала одолеть Испанию любой ценой и, если нужно, даже сразиться с ней. Воспоминания о победе над «Армадой» и «Доброй королеве Бесс» воодушевляли людей. «Папистское идолопоклонство» англичане считали смертным грехом и ужасались при мысли, что оно вновь может быть восстановлено на их родине. Основная идея «Книги мучеников» Фокса, опубликованной впервые в 1563 г. и все еще пользовавшейся успехом, состояла в том, что религиозный долг, предписывающий сопротивляться ложной вере, выше любых физических страданий. На улицах английской столицы стояли сотни телег с дровами для праздничных костров, а зарево от них, пылавшее в лондонском небе, стало символом очередной победы над Испанией.