Французская революция: история и мифы

1. Сельского хозяйства и торговли – 13 человек

2. Продовольствия – 13

3. Финансов – 9

4. Колоний – 5

5. Флота – 5

6. Расчетов по долгам государства (Liquidation) – 4

7. Ассигнатов – 3

8. Расследований – 3

9. Продажи национальной собственности – 3

10. Денежного обращения (Monnaies) – 2

11. Налогообложения – 2

12. Докладов – 2

13. Конституционный – 2

14. Здравоохранения – 1

15. Комитет 12-ти – 1

16. По делам духовенства – 1

17. Десятины – 1

18. Редакционный – 1

19. По проблеме нищеты – 1

Итого: 72 места

Как видим, ровно половина мест (36) приходится на комитеты (сельского хозяйства и торговли; продовольствия; колоний; флота), занимавшиеся регулированием внутренней и внешней торговли, ещё 24, или 1/3 – на комитеты (финансов; расчетов по долгам; ассигнатов; продажи национальной собственности; денежного обращения; налогообложения; 12-ти), занимавшиеся финансовой политикой, и лишь 12, или 1/6 – на все остальные. Впрочем, при ближайшем рассмотрении выясняется, что реальное участие данной категории депутатов в решении общеполитических задач было даже ещё более ограниченным, чем можно предположить по этим и так весьма скромным цифрам. В Конституционном комитете вышеупомянутый Перисс Дюлюк и Г.Ж.К. Рикар де Сил (Ricard de Sealt), негоциант и адвокат из Тулона, "проработали" всего лишь по 8 дней (с. 743, 806). В Комитете докладов, куда стекалась информация о положении на местах, тот же Рикар де Сил и бретонский негоциант Ж. Делавиль-Леру (Delaville-Leroulx) числились чуть более полутора месяцев (с. 273, 806). Менее двух месяцев провел в Комитете расследований и нантский негоциант Ж.Н. Гинебо де Сен-Мем (Guinebaud de Saint-Mesme) (с. 441).

Таким образом, и по этому показателю депутаты-предприниматели едва ли могут рассматриваться как наиболее активная часть депутатского корпуса. Впрочем, об единстве их политической позиции говорить также не приходится.

Для идентификации последней в распоряжении исследователя есть целый ряд критериев. О взглядах того или иного политика мы, разумеется, можем судить, прежде всего, по его выступлениям. Однако, выше уже отмечалось, что подавляющее большинство членов Собрания либо вообще никогда не брали слова на заседаниях, либо делали это крайне редко. К тому же, депутаты-предприниматели, как мы видели, вообще особой разговорчивостью не отличались. Некоторое представление об отношении молчаливого большинства к происходившему дают результаты голосований. "Некоторое" – потому, что мы, к сожалению, располагаем поименными данными только по двум из них: об эмиссии ассигнатов (29 сентября 1790 г.) и о присоединении Авиньона (4 мая 1791 г.). Правда, оба имели важное политическое значение: ассигнаты, выпускавшиеся для погашения государственного долга, должны были обеспечиваться национализированной собственностью церкви; а присоединение Авиньона, находившегося под светской властью папы, означало прямое покушение на авторитет римского первосвященника. Таким образом, вотируя по каждому из этих вопросов, депутаты косвенно выражали своё отношение к католической церкви – одной из основных опор Старого порядка. Однако данные по обоим голосованиям охватывают не весь депутатский корпус: на упомянутых заседаниях, как обычно^[372], присутствовали далеко не все депутаты: на первом – 913, на втором – 861 человек^[373]. Кроме этих сведений, сохранился также составленный противниками Революции перечень депутатов, поддержавших предложение об отказе Франции от колоний. Но "это не список собственно участников голосования, а имена тех, кого предполагали проголосовавшим по данному вопросу"^[374].

Еще один критерий политической ориентации – членство в клубах: Якобинском, Фельянов, 89 года и др. Но и он распространяется не на всех: даже Клуб фельянов, наиболее популярный среди членов Учредительного собрания, посещало лишь 27% от их общего числа^[375]. Определенный материал для размышлений дают приводимые Лёмэй данные списка "левых" и нескольких списков "правых" депутатов, составленные современниками Революции, списки "правого" меньшинства представляют собой достаточно надежный источник: в большинстве случаев их данные совпадают и подтверждаются другими критериями или, по меньшей мере, им не противоречат. Напротив, к перечню "левых" приходится относиться с большей осторожностью: пытаясь создать более выгодное впечатление об их численности, составители списка включили в него некоторое количество явно случайных лиц, а то и вовсе "мертвые души" – людей, умерших несколькими месяцами ранее.

И, наконец, о политической принадлежности ряда депутатов свидетельствуют подписанные ими протесты. Тем не менее, ни один из названных критериев не может рассматриваться как самодостаточный, и чтобы определить политическую позицию интересующей нас части депутатского корпуса, нам придется использовать всю их совокупность.

Начнем с голосований – критерия, имеющего наиболее широкий охват. В заседании, где принималось решение о выпуске ассигнат, участвовало 67 депутатов-предпринимателей. Из них 45 вместе с "левыми" вотировали "за" эмиссию, 23 вместе с "правыми" – "против". По вопросу о присоединении Авиньона из 60 представителей торгово-промышленных кругов: 34 вместе с "левыми" голосовали "за", 21 с "правыми" – "против" и 5 воздержались.

Исходя из этих данных, депутатов, принявших участие в голосованиях (всего 78 человек), разделим условно на такие группы:

1. "Левые" (дважды голосовали "за") – 27 человек

2. "Правые" (дважды – "против") – 10

3. Предположительно "левые" (один – "за", второй – не голосовал или воздержался) – 15

4. Предположительно "правые" (один – "против", второй – не голосовал или воздержался) – 15

5. "Колеблющиеся" (один раз "за", другой – "против"; или один раз "воздержался") – 11.

Теперь по каждой группе в отдельности рассмотрим, насколько это предварительное деление соответствует остальным критериям.

1. "Левые". Правомерность подобной идентификации политических воззрений лиц, предварительно отнесенных к первой группе, полностью подтверждается и другими критериями. 24 человека из 27 были включены современниками в список "левых"; 11 упомянуты в перечне тех, кто поддержал отказ от колоний; 16 состояли в Клубах якобинцев и фельянов. В то же время никого из них нет ни в одном из списков "правых". Что же касается тех трех, кто дважды проголосовал вместе с "левыми", но не был внесен современниками в соответствующий перечень, то принадлежность двоих из них к "левому" крылу Собрания подтверждается другими данными. Б. Труйе (Trouillet), торговец из Лиона, был упомянут в перечне противников сохранения колоний и состоял в Клубе фельянов (с. 906); подпись Л.Ж.Л. Шепперса (Scheppers), негоцианта и директора торговой палаты в Лилле, стоит под "Письмом к избирателям", составленным Ф.А. Мерленом (с. 855). И, наконец, хотя "левые" симпатии третьего из не попавших в соответствующий список – нормандского негоцианта Ж.П.Н. Перре-Дюамеля, – проявившиеся в двойном голосовании "за", не находят иного подтверждения, у нас нет никаких оснований ставить их под сомнение: других следов своей работы в Собрании этот малозаметный депутат не оставил (с. 744). Таким образом, итог проверки по совокупности критериев для первой группы следующий – 27 "левых".

2. "Правые". Из 10 депутатов этой группы, предварительно идентифицированных нами как "правые", 6 были и современниками включены в списки "правых", причем все – не по одному разу. Из них двое – Л.Д. Лефор-Жеффрие (Lefort-Geffrier) и Ж.С. Валетт (Valette), негоцианты соответственно из Орлеана и Анжера, – подписали 8 сентября 1791 г. протест против принятия Конституции: двое – вандомский негоциант Ж.Б. Креньер (Crenière) опять же Лефор-Жефрие – подписали 19 апреля 1790 г. декларацию в защиту католицизма как государственной религии; кроме того, Креньер шестью днями ранее участвовал в коллективном протесте против отмены титулов.